Сломанный ангел (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Так, — определился он, наконец, с жертвой, — через час отчет мне на стол. Вытащите все с камер и опросите: может, кто заметил что-нибудь. Без огласки. Свободен.

Начальник охраны испарился.

— Остальные тоже… вон.

Народ дисциплинированно потянулся к двери.

— А ты, внученька, — ядовито протянул дед, — задержись.

Сунан и не думала уходить, не получив ответы. Кажется, судьба сама определила ей временного союзника.

Дохляк замялся, бросил через плечо подозрительный взгляд, но ослушаться не посмел.

— Садись, — приказал дед и сам тяжело опустился в кресло, растер грудь, поморщился, потом попросил: — Таблетки в верхнем ящике комода. В зеленой упаковке.

Сунан наполнила стакан из графина, протянула деду таблетки. Он взял одну, положил под язык. Откинулся в кресле, расслабленно прикрыл глаза. У Сунан мелькнула неприятная мысль — а что, если дед сейчас окочурится?

— Зря вы от врача отказались, — произнесла с раздражением, — давление хотя бы измерили.

— Еще поучи меня, — фыркнули из кресла с угрозой. Потом дед открыл глаза и долго, не мигая, изучал девушку. Оценивал, взвешивал. Сунан не мешала. Пусть думает, старый лис, кому доверить свои блохастые тайны.

— Держи, — подтолкнул ей лист бумаги.

Сунан села напротив, осторожно взяла лист, поднесла к глазам и прочитала лаконичное послание: «Если не хочешь последовать за внучкой, не мешай».

Что же… коротко и ясно. А вот вопросов — миллион.

— Испугались сволочи, — со злорадным удовлетворением протянул дед, когда Сунан отложила лист на стол. Девушка даже заподозрила, что старик испытывает удовольствие от шантажа. Вот же… маньяк со стажем.

— И чего они испугались? — спросила, чувствуя себя на тонком-претонком льду.

— Знаешь, я ведь тебя три года назад в Гонконге заметил, — дед снова прикрыл глаза. Видно было, как ему нехорошо, и Сунан испытала легкое беспокойство. Если дед помрет, ситуация станет одновременно очень простой и очень сложной. — Ты выступала на соревнованиях по легкой атлетике, а наша компания была на них спонсором.

Сунан вспомнила. Она всегда была отличным бегуном, особенно ей удавались короткие дистанции. Три года назад учитель решил, что ей неплохо будет приобрести опыт участия в большом спорте, и Сунан оказалась в юношеской сборной Гонконга.

— Дети, — болезненная гримаса исказила покрытое морщинами лицо, — мы столько вкладываем в них надежд. Мечтаем над кроваткой. Восхищаемся первыми шагами, представляя, сколько всего достигнет этот ребенок. И тем сильнее разочарование… Тогда, в Гонконге, я смотрел на тебя, смотрел, как легко ты обошла соперниц, как радовалась победе, слушал, как говорили о твоих успехах в учебе, и представлял Сунан на твоем месте.

Глава двадцать четвертая

Сунан слушала откровения деда и вспоминала свою крохотную квартирку, запах капусты и рыбы, шум улицы и разговоры соседей — стены были картонными, холод зимой — спать ложились в одежде, и легкое чувство вины, когда сбегала ночевать в додзе — там, хоть и спали по десять человек в комнате, зато было теплее, да и кормили лучше.

После такого детства стоит ли удивляться стремлению вырваться из нищеты, а что было у настоящей Сунан? Все, что пожелаешь, и чуточку сверху, разве что с родителями не повезло. Мать наглоталась таблеток, отец лет десять как не появлялся дома, возглавляя американское отделение корпорации. Сунан не сомневалась, мужик давно завел себе новую семьи. Неофициально, конечно, так как женитьба означала бы моментальное увольнение — тут дед был деспотично строг: не принадлежишь к семье — прочь от кормушки. Так что пока Сунан зубами выгрызала себе путь в жизни, Сунан Чи нежилась в ванной, почитывала Facebook, совершенно не переживая за свое будущее. Не получится стать бизнес-леди — не беда, дед выдаст замуж. Кто-нибудь, да польстится на богатое приданое.

— То есть три года назад вы решили заменить свою внучку на меня? Тогда же и спланировали ее убийство?

Может, она и поторопилась с вопросом, но чутье подсказывало: упустишь момент, и дед уйдет в глухую оборону. Выцарапывай его потом из раковины…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Председатель фыркнул, пробормотал:

— Наглая ты все-таки…

Сунан поднялась. В этой комнате она — никто и не обязана выслушивать гадости от старого пня.

— Сидеть, — гаркнул старик, подзабыв про сердечный приступ, — из Гонконга, а гордости и норова, точно выросла в Сеуле.

Открыл ящик стола, покопался в бумагах, выуживая ярко-розовую, разрисованную сердечками, записную книжку. Совершенно лишний предмет в кабинете мужчины.

— Не веришь, — криво усмехнулся, добавляя: — Я бы тоже не поверил. Держи, — сердечки полетели через стол к Сунан, — почитаешь на досуге.

Сунан подхватила книжку, села. А старик умел заинтриговать…

Дед отбил узловатыми пальцами нервную дробь, решая, с чего бы начать. Сунан не торопила, поглаживая выбитые на бумаге сердечки.

— Мы с тобой тесно связаны. Оба в одной лодке, так что ничего страшного, если одной тайной в твоей голове станет больше. Да и не тайна это особо… Так, дела прошлые. Я ведь брак заключил по расчету. Деньги затмили разум, и только после смерти жены узнал, что психическим расстройством в ее семье страдали и дед, и родная тетя, и двоюродный дядя. Гнилое семя… — он скривился, раздраженно дернул плечом, но быстро взял себя в руки. Сунан пометила себе выяснить подробности о семье жены председателя, не наступая на больной мозоль старика.

— После первой попытки суицида мы обыскали комнату внучки и нашли дневник. Тогда я еще верил, что врачи смогут ее вылечить, нанял лучших, а потом была вторая попытка, и я оправил девочку в клинику. А что мне оставалось делать? — спросил со злостью. — В школе требовали перевода или повторения курса, но врач рекомендовал не менять школу — смена обстановки могла спровоцировать кризис.

Дед замолчал, и по его лицу было видно, что он заново переживает то непростое решение.

— Мне нужно было время! — кулак обрушился на стол. — Демонами проклятое время. Да, признаю, я обманул тебя со сроками. Хотел, чтобы ты закончила школу. Дальше я бы вернул тебя в Гонконг и оплатил обучение в университете, как и обещал. А за эти полтора года Сунан Чи поправилась бы или я нашел другой выход. Но, клянусь предками, я не планировал ее убийство! Только когда получил известие о смерти, не смог удержаться… — тоскливый взгляд деда сказал Сунан больше, чем слова. Все же старик был хорошим дельцом и не смог пройти мимо второго шанса. Но принять в семью чужого человека… Нет, этого Сунан понять не могла. Если только… А вот и второе задание — найти медкарты наследников.

Но каков старик! «И не тайна особо»… Если выяснится, что наследники корпорации семьи Юн — носители гена шизофрении и в любой момент могут слететь с катушек, такое начнется… Выстоит ли компания, еще вопрос.

Нет, не сходится. Все же психическое расстройство сложно скрыть, а она несколько раз обедала с сыновьями старика и не заметила никаких отклонений.

— А ты, смотрю, не слишком ладишь со своим шофером, — дед вдруг резко сменил тему, а взгляд сделался испытующим. И тут Сунан осенило — он ее боится! Боится, что она — человек триады, и если семья прикажет, прикончит деда, ну или выполнит любой другой приказ.

Дохлый кальмар, да они оба — точно встретившиеся в зоопарке тигры. Оба — в клетке, оба до судорог ненавидят людей, но страх мешает им пожать лапы, ведь каждый из них боится, что второй его предаст. И как же двум тиграм помочь друг другу?

— А если я скажу, что не доверяю тем, кто меня предал, вы мне поверите?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она снова шла по тонкому льду, а навстречу такими же осторожными шагами двигался дед. И пусть лед был хрупкий, а неверный шаг разрушил бы доверие, главное — они двигались навстречу друг другу, а Сунан, наконец, выстроила приоритеты. Нет дерева, которое бы не свалилось после ста ударов топором. Она должна справится, иначе срубят ее саму.

Может, это глупо и романтично — начать доверять старому лису, как и с его стороны хранить девчачий дневник в кабинете.