Где найдешь, где потеряешь. - Ксения Нестерова

Дома, пройдя на кухню, она поспешно с силой свернула с бутылки крышку и, плеснув в чашку (сейчас ей было не до рюмок), сделала несколько глотков. Сначала она даже не почувствовала вкуса, горло обожгло, оно запылало, Анфиса отломила горбушку и зажевала горечь.

«Как пьяница», —подумала она и допила содержимое чашки. Вскоре тепло разлилось по всему телу. Голова закружилась, страх прошел.

Она дошла до телефона и вновь набрала номер Власа.

— Алло! — Анфиса даже вздрогнула, когда услышала его голос. И тут она поняла, что ей нечего ему сказать, все вылетело из головы.

— Это я, — повторила она свой пароль, просто не в состоянии в этот момент собраться.

— Слушай! — рявкнул Влас. — Оставь меня и это дело в покое, если не хочешь нарваться на большие неприятности... Поняла? — И он, не дождавшись ответа, бросил трубку.

И правильно сделал, так как вряд ли дождался бы от Анфисы ответа. Она была совсем ошарашена.

В голове творился полный кавардак, единственное, что она поняла, это что Влас ей угрожает. И эта угроза была посерьезнее угроз Штыря. «И если Влас причастен к исчезновению Антона и убийству Штыря, то...» Дальше думать она не могла.

Выпив еще водки, она бросилась на диван и, закутавшись с головой в одеяло, через несколько минут уже спала.

Глава 29

ГИБЕЛЬ БАНДИТА

Катька, размазывая слезы по щекам, тихо выла.

— Ну и страшна же ты, — сказал ей Степан. Они с Валетом были угрюмы и беспрестанно курили.

Смерть Штыря свалилась на них, как кирпич

на голову. Никто не мог предположить такого конца для своего другана.

— Да пошел ты, — провыла в ответ Катька, поджав под себя длинные ноги и удобнее устроившись на старом диване. Без косметики, с распухшим от слез лицом она выглядела действительно не лучшим образом. Да и свет сорокаваттной лампочки в комнате старой общаги, где они собрались, не лучшим образом освещал их лица.

— Значит, так, — вдруг решительно сказал Степан. — Узнаю, кто это сделал, собственными руками задушу...

— Ты сначала узнай, — сказал из своего угла Валет. — Дело наше труба... И все из-за нее, — Валет ткнул пальцем в Катьку.

Катька вздрогнула и уже открыла рот, чтобы возразить Валету, но ее опередил Степан.

— Не смей так говорить, Валет, — Степан начал злиться, а со злостью пришла уверенность в себе и осознание, что сейчас вот, в этот момент, решается для него все: сможет он занять место Штыря и стать из пешки главой их тесной компании или нет. — За Штыря отомстим. Я сказал! — И в подтверждение своих слов он с силой ударил по трехногой тумбочке. Валявшийся на ней шприц подпрыгнул и, упав, покатился по полу. Но никто даже не обратил на это внимания. — Аты, Катька, конечно же, сука, что нам не сказала об угрозах Штырю. А я-то все думал, чего это он такой пасмурный ходил последнее время. Ну ты хоть что-нибудь об этих гадах знаешь?

— Не-е. Они только звонили... — протянула Катька.

— Ментовка теперь вынюхивать все будет, — предположил Валет. — Вот и надо им этого Власа с его бабой сдать. А что, наезжал он на Штыря? Наезжал! И баба эта тоже курва, замочить ее, и дело с концом.

— Замочим, когда я скажу, — Степан сделал ударение на слове «я», и все сразу поняли его роль в группе. — Наркота, вот что главное.

Тут он был прав. Всем присутствующим было не столько жаль Штыря — осточертел он всем крупно. Жалко было то, что худо-бедно, а он подпитывал присутствующих наркотиками. Он знал, где их доставать и на какие шиши. А кроме наркотиков, этих людей мало что интересовало. И еще был один вопрос — где заначка Штыря. Где-то он хранил наркотики. Притом немало, потому что подторговывал ими... Сейчас же троица осталась без денег. Без героина. И без перспектив. А наркоты требовалось все больше. Тот же Степан уже не обходился одним «чеком». Порой, когда находило, в сутки он вкалывал себе по полграмма, а то и больше, а один грамм десять баксов стоит... Эх, где вы, светлые времена. Был Антон. Был Штырь. Была наркота. И куда все делось?

— Правильно Штырь говорил. Мы должны найти Антона, а если не его, то того, от кого наркотой пахнет. Усекли?

— Ага, — согласился Валет.

— Оставляем все, как Штырь решал. За бабой следим... А что Влас? — спросил Степан и на секунду задумался. Тряхнув головой, как будто что-то решил, сказал: — Завтра на похоронах встречаемся.

Встав и не прощаясь с теперь уже своими

подручными, так как этот раунд он у них выиграл без малейшего сопротивления и чувствовал себя на коне, Степан ушел.

Когда дверь за ним захлопнулась, Катька, задумчиво глядевшая ему вслед, вдруг спокойно сказала:

— Валет, а ведь этот козел нам жить спокойно не даст.

— Ты чего, шалава? — осведомился грубо Валет.

— А то... Поглядишь еще...

* * *

Анфиса убрала со стола бутылку. Сегодня она не могла ее видеть, а воспоминания о том, что вчера она пила эту дрянь, приводили ее в ужас. Настроение было упадническое. Очередная ее сумасшедшая любовь рухнула, а личная жизнь для любой женщины — это самое важное. Анфиса не была здесь исключением. Она не могла думать ни о Власе, ни об Андрее, ни тем более обо всей этой истории, в которую она попала. Чувство одиночества и бессмысленность существования толкали ее на страшную мысль — а зачем жить вообще? И что делать дальше?

— Ну ты, подруга, вообще, — сказала она своему отражению в зеркале. — Ну что за мысли, а?

Бесцельно побродив по квартире, она машинально убрала разбросанные вещи и подняла свою сумку, упавшую с тумбочки. Вытащила кошелек и заглянула в него. Его содержимое ее озадачило. На жизнь оставалось совсем мало денег. «Нет, все к черту, надо решать с работой», — приняла она решение.

и вспомнила о рыночной торговле. За этим воспоминанием вновь пришли мысли о Власе, а вместе с ними снова страх. Она поняла, что теперь боится Власа.

'Зазвенел телефон. Путаясь в полах длинного махрового халата, Анфиса подошла к телефону и на минуту замерла.

«Кто?» Но тут же решительно протянула руку и поднесла трубку к уху.

— Алло, алло, — услышала она голос тети Маши, не услышавшей никакого ответа.

— Да, — наконец выдавила Анфиса.

—До тебя, как до президента, — не дозвониться, — недовольно пробурчала тетушка. — И где тебя только носит? И вообще, Анфиса, за ум пора браться, уж если ты решила окончательно бросить своего мужика, так о хлебе насущном пора задуматься. Он тебе больше ни копеечки не даст, так и просил передать.

— Что? — не поняла Анфиса.

— А то! Что позвонил мне сегодня и высказал все, что о нас с тобой думает. И что нищие мы с тобой, и что характер у тебя дрянной, ну, в общем, много грязи налил. И я, оказывается, старая, из ума выжила, раз тебя уломать с ним жить не могу. — Тетя Маша секунду помолчала. — Я от него такого, сказать честно, не ожидала. Права ты, Анфиса, дрянь он человек, только о себе думает.

Тетушка вновь замолчала в ожидании ответа. А та не знала, что сказать. С одной стороны, она была поражена, что Андрей решился на это, с другой — это было вполне в его духе: он не любил проигрывать и всегда добивался, чтобы последнее слово было за ним. А главное, ее сейчас это совсем не трогало, кроме, пожалуй, одного — деньги, но она и в этом вопросе уже и не рассчитывала на Андрея.

— Тетя Маша, — сказала она нерешительно. — Ты не могла бы сегодня снять с книжки деньги за квартиру?

Тетушка вздохнула, но ответила спокойно:

— Могла бы, конечно. Только если уж у тебя ничего с работой не получается, то поживи у меня, а квартиру опять сдай. Мне вон твои жильцы звонили, что-то у них с теми хозяевами не заладилось, даже дороже, говорят, платить согласны. А, Анфиса?

— Я подумаю. А ты сними деньги, я заеду сегодня. Ладно? — попросила она.

— Хорошо. — Тетушка замолчала, как бы соображая, говорить Анфисе или нет, потом все же решилась. — А тот парень-то к Анне опять приходил.

— Какой? — Анфиса сразу встрепенулась.

— Ну, про которого я тебе говорила. Наркоман. Ее дома не было, а я пошла Маруську домой впустить. Смотрю, он возле ее двери стоит. Я подхожу, он так удивленно смотрит. Спрашиваю: «Тебе чего, молодой человек?» А он говорит: «Антона». Слышь? Делает вид, что не знает. Ну, я тоже молчу. А потом говорю: «Вы к нему по какому делу?» А он: «Должок за ним». Во как! Должок! Я спрашиваю: «А большой ли долг?» А он: «Не твоего ума, бабка, дело». Так грубо. Знаешь, спрашивает: «Где он?» «Не знаю, — отвечаю, — числится вроде в пропавших».

— А он что? — насторожилась Анфиса.

— Ничего. Матюгнулся и ушел. Во как! Это чего делается-то, Анфиса. Не в хорошем деле Антошка был замешан, точно, не в хорошем... Анну жалко, но я ей об этом наркомане говорить не стала... — Она вздохнула. — Да ладно, приезжай, я в кассу до обеда схожу.

Анфиса положила трубку.

«Штыря уже нет, а Степан опять приходил... Значит, его кто-то послал? Кто?» Она знала ответ на этот вопрос, но даже мысленно не хотела произносить это имя.