Свет погасших отражений (СИ) - Нетылев Александр Петрович

И тогда она вновь оделит его своей милостию.

Почти три десятка металлических балок, вырванных с мясом из развороченных стен, выстроились вокруг короля, как незримый почетный караул, взявший копья наизготовку. Готовый по его слову броситься в бой, уничтожить, разорвать любого врага, на какого только укажет их повелитель, наместник Владычицы на Земле.

Например, предательницу-ведьму. Которая не понимала, просто не понимала, что за дважды сохраненную ей жизнь должна кланяться Владычице в ноги, всячески благодаря. Что ж.

Глупость наказуема, и наказание — смерть!

Первые три импровизированных «копья» сорвались с места, устремившись к баллону летающей машины. Достаточно, чтобы цели достиг хоть один. И тогда машина рухнет с многометровой высоты, погребая под обломками весь экипаж.

В том числе ненавистную ведьму.

Амброус широко улыбнулся, предвкушая долгожданную месть за отца. Силы, которые он вложил в один этот удар, еще недавно были для него непредставимы! Мощь, с которой он совершал свое возмездие, была достойна карающего божество. Хлопнул воздух, прорезаемый «копьем»: как помнил Первый Адепт из объяснений Владычицы, это значило, что оно стало двигаться быстрее звука.

Даже если ведьма почувствует опасность, она не успеет выставить защиту!

А полумгновением позже мощная ударная волна сбила короля с ног. Со всей набранной невероятной скоростью его «копья» ударили в преграду, успешно выдержавшую удар. Сопровождавшая столкновение вспышка света осветила прозрачный купол магического щита.

Такого же щита, как тот, что уже демонстрировала ведьма Иоланта во время войны. Только накрывал он не дирижабль, а крышу дворца.

— Эй, братец, — услышал Амброус сбивающийся, но решительный мужской голос, — Мы еще не закончили.

Этот голос он узнал бы из тысячи. Этот голос он ненавидел больше всего на свете.

Сколько секунд в Вечности?..

Почему-то, когда все тело конвульсивно дернулось от пронзившего его острия меча, какая-то не особенно рациональная часть сознания Килиана начала отстраненно вспоминать монолог из великой Дозакатной классики.

И пастушок ответил…

Триггер вероятности не смог отвести от него сокрушительный удар короля. Все, что он сделал — не позволил клинку вонзиться в сердце, отведя его по ребру в живот. Что ж, пожалуй, этого хватило, чтобы если не спасти ему жизнь, то по крайней мере продлить агонию.

Гора чистого камня… Нет, в оригинале было «алмаза». Почему вообще алмаза? Алмаз хоть и твердый, но вообще-то довольно хрупкий. Под ударами клюва он быстро раскололся бы по плоскостям спайности. В посыл монолога мрамор или гранит вписался бы гораздо лучше.

Триггер вероятности продлил его агонию, — и это было правильно. Агонию всегда лучше продлить. Люди так боятся долгой смерти, так молятся о том, чтобы умереть быстро. Они не понимают простой и очевидной вещи.

Пока ты еще жив, каким бы хреновым ни было твое положение, всегда можно найти выход. А из Последних Чертогов выхода нет.

Чтобы взобраться на гору, понадобится час, и обойти — тоже час… То есть, при средней скорости пешего человека в четыре-шесть километров в час радиус окружности горы получается в районе восьми десятых километра, то есть восьмисот метров. Вот зачем ему понадобилось сейчас это подсчитывать? Ведь ему не требуется взбираться на гору. По крайней мере, не буквально.

Килиан вернулся в человеческий облик: сил поддерживать боевую трансформацию не хватало. Но крайне ошибается тот, кто считает человеческое тело слабым. Да, оно не обладало демонической силой, скоростью и живучестью, не могло выдерживать ударные дозы Порчи и проводить через себя колоссальные объемы энергии. Но в конечном счете все это было неважно. Важно лишь то, хватит ли тебе сил сделать то, что ты задумал.

Ведь ученый всегда имел козырь в рукаве на случай, если что-то пойдет не так.

Каждые сто лет прилетает маленькая птичка и точит клюв об алмазную гору… Интересно, а ведь судя по дальнейшему контексту, это каждый раз одна и та же птичка. Что ж это за птичка, живущая многие сотни лет? И где она точит клюв в промежутке между прилетами? Может, помимо загадочной Померании, у нее множество таких алмазных гор по всему миру? А раз в секунду Вечности она создает алмазную россыпь, где позже будут трудиться рабочие?

Так ведь и рождаются легенды.

Кровь хлестала из развороченного живота. Двигать рукой было очень тяжело. Но Килиан упрямо, миллиметр за миллиметром, тянулся к скрытому кармашку на поясе.

Зная, что если на мгновение остановится, то сил на второй рывок может не хватить. И тогда он умрет.

И вот когда птичка сточит так всю гору, наступает первая секунда Вечности. Релятивистская какая-то птичка.

Пальцы ухватили крошечный хрустальный флакончик со свинцовой крышкой. И в тот же миг перед внутренним взором Килиана встал образ, на мгновение придавший ему сил. Лана… Он вспомнил, как, впервые за долгое время общаясь как прежде, когда между ними не стояли рабство и предательство, они делились друг с другом своими наработками. Их подходы к магии различались, но все больше и больше находили они общего. Каждый из них расширял свой кругозор, свое понимание Мира и Магии, благодаря другому. Слегка. По капле. По крошке алмаза, откалываемой клювом релятивистской птички.

Вы думаете, что это чертовски много времени?.. Нет, блин, много раз по сто лет — это мелочи. Ну, по крайней мере по сравнению с тем временем, что уходит, когда в предсмертной агонии пытаешься дотянуться до единственного, что может тебя спасти.

Именно тогда, еще в Иллирии, в поместье дома Д’Исса, Лана рассказала Килиану, как творчески адаптировала его идею с амулетом, оберегавшим от болезни. Она сделала это еще во времена, когда вместе с Амброусом помогала крестьянам в южной Миссене. Именно тогда она придумывала зачаровывать зелья и травяные отвары, закладывая в них частичку своих исцеляющих чар. Принципа, по которому это делалось, Килиан тогда не понял (сам он связывал амулет с триггером вероятности через условия, а не изменял его собственные свойства), и разговор плавно перешел в демонстрацию. Результатом стала пара флакончиков со сбором календулы, чистотела и золототысячника, зачарованным на заживление ран. Один флакончик остался у Ланы, другой она вручила ему. И хоть и несравнима была их сила с настоящим заклинанием, эффект они оказывали вполне ощутимый.

…лично я думаю, что это чертовски упрямая птичка! К слову, эта фраза — неканон: Килиан смутно припомнил, что этот монолог ссылался на более раннее произведение, где ничего об упрямстве птички не говорилось.

Вот к чему сейчас было вспоминать эту информацию?..

Килиан смог достать флакончик. И даже отвинтить крышку. Но сил выпить ему уже не хватило. Перед глазами все плыло. Густой темный дым, заволакивавший небо, казался круговертью радужных узоров. Да еще братец над ухом продолжает вещать. Когда до тебя дойдет, что Ильмадика не откликнется? Ей не нужны те, от кого нельзя больше подпитаться творческой энергией.

А Амброус… Он был выжат досуха. До последней капли рассудка.

Как ни странно, Килиан не чувствовал гнева и ненависти по отношению к своему убийце. Скорее… Сочувствие. Ведь он сам мог бы разделить его судьбу, если бы Лана не спасла его. Если бы не помогла ему вовремя осознать, куда он катится. Отчасти поэтому он пообещал ей помочь спасти Амброуса.

Вот только чтобы исполнить это обещание, нужно было сначала спасти себя.

Скосив глаза на источник странного звука, ученый кое-как смог рассмотреть, как магия брата выдирает арматуру из развороченных стен. Непродуманно, братец. Тебе в этом дворце еще жить. Недолго, правда: даже ангельское тело не может выдержать подолгу такого количества энергии. После этой битвы оно неизбежно будет разрушено, если, конечно, Лана или еще кто из целителей-эжени не исцелит его.

Именно на Лану, точнее, на «Искренний» направил Амброус свои снаряды. И Килиан… понял, что не допустит этого. Без пафоса, без яростных выкриков «Я защищу тебя, любимая». Просто — не допустит. Не разрешает реальности сложиться таким образом, что Лана погибнет.