Браки совершаются на небесах - Дарья Волкова

Марк вдруг повернул к окну голову. Выражение сильнейшего потрясения на его лице так взметнуло ее внутреннее «больно и сладко», что Кристина едва не задохнулась и не пошатнулась. А Марк, после короткого замешательства, вскочил на ноги, по-прежнему не сводя потрясенного взгляда с Кристины. А потом они одновременно бросились к дверям кафе — каждый со своей стороны. Но Кристина успела первой — ведь ей не надо было выбираться из-за стола. Она влетела в кафе, где тут же врезалась в Марка.

А он из рук ее уже не выпустил. Обнимал крепко, тяжело дышал, будто не десяток метров преодолел, а сотню. Она чувствовала, как бурно двигается его грудь, к которой он прижимал ее. Как щекочет шею его частое дыхание. И не было на свете человека счастливее Кристины.

Она не знала, сколько они так простояли. Но Марк вдруг заговорил. Точнее, зашептал ей на ухо — все еще тяжело дыша и хрипло.

— Понимаешь… Я всегда знал, что должен прожить достаточно долго, чтобы обеспечить всем необходимым Веронику. А теперь я точно знаю, что моей жизни должно хватить, чтобы убедить тебя в том, что я тебя люблю, — руки его сжались еще сильнее. — Моя Крис.

Кристина подняла руку и прижала пальцы к его губам. Не надо. Не сейчас. Не здесь.

Она почувствовала, как он накрыл своей рукой ее руку на своих губах. Как переплелись пальцы.

— Нельзя дать кофе остыть.

* * *

Они сказали друг другу совсем мало слов. Кофе пили молча — он все же не успел до конца остыть. Пили, молчали, смотрели друга на друга.

Им с лихвой хватало этого разговора глазами.

А потом обе чашки — уже пустые — опустились на стол.

Кристина встала и протянула Марку руку.

— Пойдем.

* * *

Полупустой венский трамвай. Они стоят так близко, что то и дело касаются друг друга. А его рука крепко и, одновременно, бережно придерживает ее за поясницу. Уже в самом конце пути Кристина не выдерживает и прижимается щекой к мужскому плечу.

Что же так долго едет этот трамвай!

* * *

Они не стали зажигать свет — потому что на улице еще не стемнело. И длины ее волос теперь не хватает, чтобы спрятать их от всего мира. С этим справляются его руки, унося ее в спальню с глухо задернутыми шторами и опуская на широкую постель.

Марк не знал, как все будет. Нет, не в физиологии дело. Тут ничего нового не придумать. Он просто понимал, что сейчас от него ничего не зависит. Все будет так, как решит она. Он не возразит ей ни единым словом. Не сделает ничего, что бы ей не понравилось, чего бы она не захотела.

Все будет, как ты захочешь, любимая.

Только бы быть с ней. Держать в руках. Чувствовать ее тело, аромат ее кожи и волос. И… И, кажется, ему больше ничего не нужно.

Но нужно было ей. Кристина потянула Марка на себя, закинула свою бесконечную ногу ему на бедро, прижалась губами к губам.

И сразу вдруг стало нужно все. Она вся. Полетела торопливо и неловко в стороны одежда. Он раздел ее полностью, оставив на себе белье. Почему-то.

Крис прогнулась, помогая ему стянуть с нее последний элемент одежды — простые телесного цвета трусики. Осталась перед Марком совершенно обнаженной и приподнялась на локтях.

— Смотри, — произнесла она тихо и хрипловато. — Они еще не все убраны. Вот этот… — ее пальцы скользнули к согнутой в колене ноге, коснулись голени. — Вот этот, как говорят специалисты, не исчезнет совсем. Никогда. Слишком глубоко. Так же, как и этот, — Крис повела указательным пальцем по щеке вдоль уха и потом вниз по шее. — Этот тоже, скорее всего, не смогут убрать без следа. Я… я не вызываю у тебя отвращения?

Марк не знал, что сказать. А даже если бы и знал — то все равно не смог бы произнести ни слова. Что-то большое, горячее, пульсирующее перекрыло горло. Будто туда переместилось его отчаянно колотящееся сердце.

Он наклонился к Кристине, близко, лицом к лицу. Несколько секунд смотрел в ее блестящие ярко-голубые глаза. Ты умница. Ты сумеешь. Прочти все сама. Я не могу говорить.

Вот любить тебя — могу.

Он повернул голову и коснулся губами начала изломанной линии шрама — от виска через щеку к шее. И медленно повел губами вдоль нее.

Каждый… каждый, слышишь, каждый твой шрам я бесконечно боготворю. Больше них я люблю только тебя всю.

Всю, слышишь?!

Он исцеловал ее всю. Нашел и согрел дыханием каждый шрам. На тонких руках и изящных ногах. На беззащитной шее. Обласкал дыханием и пальцами нетронутую огнем грудь. И живот гладкий по-прежнему. Для него она вся — прежняя. Нет. Еще прекраснее. Еще желаннее.

Я помню, как нравится тебе, моя самая прекрасная на свете фея. Я все помню. Я все сейчас все сделаю.

— Нет, — женские руки потянули его за шею вверх. Кристина обхватила его лицо ладонями. Марка накрыло мощнейшее дежавю. Сейчас она скажет ему… — Я так не хочу, Марк.

— Почему? — как-то нелепо и слегка разочарованно отозвался Марк. — Ты… тебе же понравилось. В прошлый раз. Тебе было хорошо.

— Я не хочу как в прошлый раз, — Кристина вдруг очень ловко оплела его сразу двумя ногами. — Я хочу стать твоей женщиной, любимый мой. Сейчас. Немедленно.

Он вздрогнул всем телом, не выдержал, ткнулся лицом ей в шею. Это все же случилось. Он все же смог… смог заново пройти проваленный квест.

Нет, это не квест. Это его личное, персональное, только для него созданное счастье. Упрямое. Своенравное. Гордое. Сильное. Смелое. Прекрасное.

Марк поднял голову.

— Хорошо, — коснулся легким поцелуем мягких губ. — Я сделаю, как ты хочешь.

— А ты… — с какой-то внезапной робостью спросила Кристина. — Ты этого хочешь?

— Безумно.

И снова принялся ее целовать. Уже без прежнего почти благоговейного трепета, но со страстью, которую Марк и не пытался сдерживать. Гладил, целовал, ласкал пальцами и языком свою совершенную валькирию. Пока она не застонала.

— Марк, пожалуйста, быстрее…

— Нам совершенно некуда торопиться…

— О, как же ты издалека всегда заходишь, командор, — простонала Крис. Марк улыбнулся. Она возвращается. Они возвращаются. Пройдя испытание огнём пожара и льдом молчания, они возвращаются. Друг к другу. Он прижал девушку к себе плотнее, давая ей