Холодный поцелуй смерти - Сьюзан Маклеод

— Естественно! — воскликнул Нил и протянул мне визитную карточку. — Здесь все мои телефоны. Как только будете готовы, прошу вас, позвоните мне. Чем раньше, тем лучше, даже сегодня: глава ордена заинтересован в том, чтобы дело было решено как можно быстрее.

Как-то уж слишком заинтересован, подумала я. Наклонила голову — пора кое-что проверить.

— Разве занятия некромантией не противоречат всей этой религиозности? Наверное, большинство церквей считают, что такие, как вы, служат злу…

— Ах, я сомневался, поймете ли вы меня, когда рассказывал о способности видеть души. — Он наградил меня тонкой полуулыбкой. — Но ведь главное — не дарования, которые мы получили свыше, а то, как мы ими распорядимся.

— Ясно. Поняла.

Я уже собралась попросить его поговорить с Козеттой, но в душе у меня так и заверещал тревожный сигнал, предвещающий крупные неприятности, — прямо-таки сиренин камертон.

«Женевьева, — прозвучал у меня в мыслях голос Малика, — нам пора идти. У меня сегодня есть и другие дела, в том числе и твои переговоры с полицией».

Я полуобернулась, подчиняясь его приказу, — и вдруг осознала, что делаю. Я потрясла головой и заставила себя остановиться. Проклятый зануда, неужели не мог попросить по-человечески, а не по-вампирски? Я подавила нездоровый порыв бежать за ним — и тут мне в голову пришла мысль по поводу претензий Нила Баннера и того, что насторожило меня с самого начала: зачем Графу было завещать яйцо Фаберже душеспасителям?

— Тот, кто оставил вам это наследство… — протянула я, обращаясь к Баннеру. — Вы знаете, почему он так поступил?

Нил Баннер улыбнулся улыбкой фанатика:

— Он хотел, чтобы мы молились за его душу.

Вот уж кто никогда не казался мне религиозным, так это Граф, но ведь, перед тем как его убить, я провела в его обществе всего часа два — разве я могла судить?..

— Ладно. — Я взяла у Нила визитную карточку. — Позвоню.

Я тревожно посмотрела на Бобби и девицу: Грейс с охранником их уже растащили.

— Они выживут?

— Если на то будет воля Божья. — Нил с серьезным видом сложил перед собой ладони. — Обе ауры стали ярче и плотнее. Мы с Таддеушем и дальше будем молиться за несчастных, — провозгласил он, — а когда они поправятся, предложим им и более материальную, мирскую помощь.

«Идем, Женевьева! — снова зазвучал у меня в голове голос Малика. — Пусть больными занимаются врачи!»

Мне хотелось подождать, пока не станет ясно, что оба вне опасности. К тому же было нужно получить ответы на кое-какие вопросы: что хотела передать мне Бабочка и откуда она знала, где меня искать? Кто и зачем ее послал? И еще я хотела поговорить с Грейс. Но настойчивая необходимость следовать за Маликом тянула меня, словно натянутая проволока, а напряженная линия плеч под черным френчем и приподнятый подбородок показывали, что его терпение на исходе. Поэтому, когда я выходила из «Надежды» вместе с красавцем-вампиром, сердце у меня колотилось сразу по нескольким причинам.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Снаружи нас дожидалось такси «Золотой гоблин», и кислый запах метанового топлива пеленой завис в сыром ночном воздухе. Из такси выскочил гоблин-долгоног и распахнул перед нами дверцу. Его ядовито-желтая прическа была похожа на мохнатого тарантула, с удобством расположившегося у него на голове. Порыв прохладного ветра примял темно-синий комбинезон, и обрисовавшаяся под ним высокая худая фигура напомнила мне о дриадах в тюрбанах — моих недавних преследователях. Ничего удивительного — царица гоблинов скрестила древесных троллей с солнечнорожденными гоблинами, которых отдавали дриадам на воспитание, чтобы вывести работников, которым рост и зрение позволяли получить водительские права.

— Вечер добрый, мисс, вечер добрый, мистер!

Гоблин провел длинным пальцем с тремя суставами вдоль носа и притопнул ногой, на кроссовке вспыхнули зеленые огоньки. Пронесся еще один порыв ветра, листва на ближних деревьях зашелестела. Я испугалась, не узнали ли меня деревья и не передали ли дриадам, где я, однако гоблин не обратил на них внимания, наверное, просто ветер подул.

Я ответила на приветствие, а Малик протянул гоблину черный бархатный мешочек.

— Все, что произойдет между мной и моей спутницей, должно остаться в тайне, это нельзя ни повторять, ни передавать третьим лицам ни в каком виде и никоим образом, — проговорил он.

Гоблин принял мешочек, прищурил ярко-зеленые глаза и вытряхнул содержимое на ладонь. В свете горевшей в такси лампочки блеснули три черных камня размером с мраморные шарики, но неправильной формы. Гоблин поднес камни к носу и принюхался, его беличьи уши дернулись.

— Договорились? — спросил Малик.

Гоблин-долгоног спрятал камни обратно в мешочек:

— Конечно, мистер.

Он похлопал морщинистой серой рукой по эмблеме «Золотого гоблина», вышитой на груди синего комбинезона, и снова притопнул.

Малик коротко поклонился и подтолкнул меня к машине:

— После тебя, Женевьева.

Я помедлила, не зная, действительно ли он собирается ехать в Отдел расследования магических убийств. Не успела я об этом подумать, как Малик вполголоса произнес:

— Мы едем в Старый Скотленд-Ярд, не правда ли, Женевьева?

Я обрадованно кивнула, и Малик повторил адрес гоблину. Я забралась в такси и забилась в дальний уголок заднего сиденья, чувствуя, как пластик холодит голые бедра. Малик опустился рядом, вытянул длинные ноги и прикрыл глаза. Гоблин занял водительское кресло, завел мотор, и мы с урчанием тронулись с места.

Я натянула джинсы, с трудом удержавшись на своей стороне сиденья, когда машина повернула за угол. Покосилась на Малика, отметив сетку бледно-голубых вен под белой кожей на руках и вдоль изящной линии челюсти. Да, он был голоден. Я бы решила, что он еще в «Надежде», еще до того, как укусить меня, был готов потерять контроль над собой и впасть в жажду крови. Но этого пока не произошло, так что я, возможно, зря поверила полученным от мачехи инструкциям, а возможно, у ревенантов все иначе. Само собой, он вполне мог в любую минуту обезуметь от жажды крови, а оказаться в замкнутом пространстве такси наедине с ошалевшим вампиром — не то, на что стоит соглашаться благоразумной девушке. По крайней мере мне.

— Женевьева, я не настолько нуждаюсь в крови, чтобы подвергать тебя риску, — тихо проговорил Малик.

Его слова дали ответ на мои невысказанные опасения, но сердце у меня все равно затрепыхалось.

Малик открыл глаза и посмотрел на меня чуть ли не насмешливо:

— Однако мне было бы легче, если бы ты несколько умерила сердцебиение.