Блеск Бога - Ромэн Сарду

– Я не понимаю ваших рассуждений, – сказала девочка. – Еще немного – и вы заставили бы меня поверить, что правильно все: ритуалы египтян, язычников, кельтов, греков, индусов. А сегодня вы мне говорите, что нужно сомневаться во всем? Включая время?

– Не совсем так. Я могу верить, что Вселенная была сотворена за шесть дней или что солнце восходит каждый день, потому что Юпитер появляется на своей золотой колеснице, но я должен осознать невозможность узнать, почему эта Вселенная существует, невозможность объяснить существование мира! Человек стремится разгадать секреты Вселенной, как будто он наблюдает за ней извне и может постичь все.

Ему кажется, что он способен изучить механизмы жизни. А он ведь является действующим лицом, проявлением этой жизни. Он ограничен. Он не располагает всей информацией по этому вопросу. Мы не можем объяснить явление, когда мы сами являемся выражением этого явления. Это абсурд. В любом случае, его представление о мире обречено оставаться фрагментарным, неполным.

Анкс нахмурилась.

– Значит… стрела никогда не попадет в цель? – спросила она.

Флодоар, улыбаясь, утвердительно кивнул головой.

– И секунда никогда не истечет, – сказал он.

Все еще находясь под впечатлением разговора, девочка задумалась.

– Время и движение не существуют? Пойму ли я эту «тарабарщину» до прибытия в Иерусалим?

– Я сделаю все, чтобы тебе в этом помочь, – сказал библиотекарь. – А пока что тебе необходимо разучиться думать так, как тебя научили подобные тебе. Остерегайся логических рассуждений. Как только мы хотим постичь суть вещей, она ускользает от нас. И то, что возмущает твой разум, как сегодня услышанное тобой о пространстве и времени, порой ближе к реальности, чем твои представления о самых обыденных вещах.

После этого странного урока Анкс поспешила обратиться к «Тимею», а затем и к другим произведениям, написанным в античную эпоху. Она постигала удовольствие мыслить, доводимое греками до высшей степени, и безумие, к которому приводит непоколебимая логика.

В то же время она не забывала о своем намерении найти способ узнать, что находится в четырех заколоченных повозках.

Глава III

Паршивая овца

Тот, кто будет судить нас за то, что мы совершим в нашей жизни, – это Тот, кто создал нас слабыми.

Флотилия Хьюго де Пайена наконец покинула гавань Венеции. Легкий ветер наполнял квадратные паруса. Земля постепенно скрывалась за горизонтом. Спокойное море сияло под солнцем. Козимо и Ролан стояли на корме «Карлуса Магнуса» – головного судна рыцаря Этьена де Сент-Амана.

Они выбрали такое место, чтобы можно было поговорить без свидетелей. На верхней палубе еще царил беспорядок, неизбежный при отплытии. На нижней палубе ссорились из-за самых удобных мест. Немало Божьих странников испытывали тошноту, впервые в жизни узнав, что такое морская болезнь.

На горизонте виднелись военные корабли рыцарей, прикрывавшие корабли паломников со всех сторон. Последние двигались строго по заданному курсу. Флот был выстроен с таким расчетом, чтобы можно было отразить любое нападение. Частные корабли знати держались на разумном расстоянии, чтобы тоже в случае опасности успеть уйти под защиту кораблей Милиции.

В Венеции Ролан в спешке собрал сведения о де Сент-Амане.

– Это подозрительная фигура, – сообщил он. – Ходят слухи, что из всех рыцарей ордена этот меньше остальных верит в Христа. На сегодняшний день никто ни разу не видел, чтобы он присутствовал на мессе. Он не носит никаких атрибутов христианской веры – ни креста, ни знака принадлежности к монашескому ордену, как его собратья.

– Кто же он на самом деле? – спросил Козимо.

– Похоже, все, что о нем говорят, – правда. Он не очень красноречив. В основном он заботится о «технической» стороне паломничества. По прибытии в Венецию он, например, сразу же занялся своим кораблем и тщательно обследовал все узлы и детали. За несколько дней он улучшил систему такелажа. Венецианцы только удивлялись. Этот человек, никогда раньше не видевший моря, всего за несколько дней понял, каковы особенности управления парусниками, и, рассуждая чисто теоретически, определил, какие опасности и капризы погоды могут их подстерегать в открытом море. Так что мы находимся на судне, которое плывет быстрее всех других в этой флотилии. Посмотри на коллекторы дождевой воды, установленные на реях! С таким человеком, как он, у нас не будет недостатка ни в чем.

– Коллекторы дождевой воды? Значит, де Сент-Аман – инженер…

– Я знал, что он настоял на том, чтобы взять с собой инструменты. Мне сказали, что он расширил свою каюту, чтобы поместился весь его багаж. Едва хватило места для подвесной кровати.

Через какое-то время де Сент-Аман появился на палубе. Козимо проводил его взглядом. Это был полный мужчина небольшого роста. Бритоголовый, с седой бородой.

Он пересек палубу, за ним шел молодой монах в ярких одеяниях. Де Сент-Аман спустился на нижнюю палубу. От внимания Козимо не ускользнуло, что тот чем-то обеспокоен.

– Он явно озабочен тем, что его «христианская вера» скоро подвергнется испытанию, – сказал Ролан. – Среди паломников, находящихся на борту, есть беременная женщина. Через несколько часов у нее начнутся роды.

– Вот как?

– Де Сент-Аман – единственный представитель духовенства на корабле. В Венеции, как только он узнал, что на его корабле будущая мать, он повсюду стал искать какого-нибудь священника. Но не нашлось никого, кто согласился бы оставить свою паству и приход. Де Сент-Аман не мог запретить этой женщине сесть на корабль – это спровоцировало бы скандал. А в случае, если роды пройдут успешно, ребенка нужно будет крестить, и де Сент-Аману придется руководить этой церемонией. Если он действительно такой никудышный верующий, как о том рассказывают, это вскоре откроется.

– А детей обязательно крестить сразу после рождения?

– В море да. Шансы выжить у них очень небольшие. Поэтому нельзя терять ни минуты.

– Кто этот юноша, который шел за ним?

– Это Дьёжюст, его преданный помощник. Он не покидает его ни на минуту и участвует во всех его начинаниях. Только ему разрешается входить в каюту де Сент-Амана. И только у него есть дубликат ключа от нее.

– Что-нибудь известно о прошлом де Сент-Амана?

– Пока это только слухи, но все, что нас сейчас интересует, – достойный ли он христианин.

– Понятно.

На третью ночь корабли паломников стояли на рейде, слегка покачиваясь на морских волнах. Было тихо. Слышалось только ритмичное потрескивание корпусов кораблей. Ночь была темной и теплой. Безветренной. Флотилия отдыхала.

За исключением «Карлуса Магнуса» де Сент-Амана.

Все пассажиры собрались на палубе. На реях и вдоль вантов матросы развесили фонари, которые осветили весь корабль. Кое-кто из матросов с соседних кораблей с недоумением наблюдали за этим странным зрелищем. Такая иллюминация в ночи не предвещала ничего хорошего.

На верхней палубе «Карлуса Магнуса» все молчали. Паломники вынесли рожающую женщину на свежий воздух и сгрудились вокруг нее.

На некотором расстоянии от них стоял де Сент-Аман. Никогда раньше никто не видел на нем нагрудного креста. Большинство паломников молились, прося у Бога, чтобы ребенок родился живым. Кто-то наблюдал за роженицей, испытывающей муки, другие не спускали глаз с господина. Тот нервно разминал пальцы, бросая взгляды в сторону роженицы.

Козимо Ги стоял в нескольких шагах от рыцаря.

Через два мучительно долгих часа ребенок появился на свет. Его первый крик раскатился громким эхом по всему кораблю и был слышен даже на ближайших десяти судах, а возможно, и дальше.

Паломники расступились, пропуская де Сент-Амана. Все собравшиеся ждали его реакции. Де Сент-Аман вздохнул и подошел к собравшимся. Медленно. Никто до этого момента не выказал радости по поводу появления на свет ребенка, даже сама роженица. Все ждали совершения церковного обряда.

Де Сент-Аман подошел к ребенку. Ему был отвратителен вид капающей на пол крови. Он побелел, но сдержался, избегая смотреть на темную лужу, растекающуюся под роженицей. Несмотря на это проявление слабости, все вскоре убедились, что де Сент-Аман относится к исполнению своего долга со всей серьезностью. Он приступил к церемонии. После того как он произнес первые известные всем фразы на латыни, напряжение спало. У всех отлегло от сердца. Этот человек был одним из них, и они теперь не сомневались, что он проведет обряд крещения новорожденного с соблюдением всех правил.

Козимо наблюдал за происходящим. После ритуальных песнопений ребенка нарекли Лазарем. Осознавая важность момента, рыцарь большим пальцем начертил что-то наподобие креста на красном лобике ребенка.

Козимо побледнел, увидев этот жест. Де Сент-Аман не совершил крестного знамения! Никто этого не заметил.