Вторым делом самолеты. Выйти из тени Сталина! - Александр Баренберг

Сзади к нему, по типу советского «Союза», был присоединен приборно-агрегатный отсек с маневровыми двигателями, топливными баками для них, аккумуляторами и местом для пока находившихся в разработке солнечных батарей, а спереди, через универсальный стыковочный узел, могли пристыковываться сменные модули различного назначения. Это мог быть дополнительный обитаемый отсек, или негерметичный модуль с аппаратурой, например - телескопом, или грузовой с внешним стыковочным узлом для полетов к будущей орбитальной станции. Сейчас на его месте торчал угловатый блок с солидным количеством разнообразной контрольно-измерительной аппаратуры - испытательный полет, как-никак!

За последний год провели семь пусков корабля в автоматическом режиме, из них пять - успешно. В космос уже слетали собачки, обезьянки и муляж космонавта, и государственная комиссия дала, наконец, разрешение на первый запуск с человеком на борту. Несмотря на то, что корабль, названный, без особых затей, «Горизонтом», сразу создавался как многоместный, первые полеты, конечно, планировались только с одним испытателем. Зачем рисковать еще кем-то?

И вот, ранним утром двадцатого июня, Андрей, облаченный в белоснежный скафандр, неуклюже попозировав фотографам и кинооператорам у лифта на стартовом столе, помахал им рукой и поднялся наверх, с помощью техников занял место в кабине. Его сопровождал Королев, лично следивший за выполнением всех предстартовых операций. Последние проверки, слова напутствия и люк спускаемого аппарата закрылся. Теперь он откроется только после приземления. Если, конечно, все пройдет успешно. Воронова от этой мысли слегка передернуло. Все же, сидеть верхом на хлипкой, не отработанной еще до полного совершенства (в кто, как не главный и испытатель, знал об этом все?) алюминиевой конструкции, заполненной сотнями тонн высокоэнергетического топлива - не самое спокойное занятие. Несмотря на любую подготовку. Он решительно оттолкнул от себя дурацкие мысли и сосредоточился на выполнении предполетных операций. Так как уровень развития электроники еще оставлял желать лучшего, автоматизированность управления системами корабля была значительно ниже, чем при первых пусках в той реальности, и поэтому работы у космонавта имелось в достатке. Пользуясь удобным пультом, поискам наилучшего дизайна для которого он уделил немало внимания, Андрей прогнал последние предполетные тесты всех систем, проконтролировал давление в основной и резервной гидросистемах, и выполнил еще много других действий.

Наконец, все было готово. По связи он слышал, как в бункере объявили минутную готовность - пошла циклограмма пуска. Воронов положил руку в перчатке возле торчавшего чуть в стороне от остальных тумблера, прикрытого красной крышечкой предохранителя. Это был ручной включатель системы аварийного спасения. Точно такой же имелся на пульте одного из операторов. По настоянию Андрея его продублировали в кабине - а вдруг связь с бункером прервется? После щелчка этим тумблером сработают пиропатроны, соединяющие спускаемый аппарат с агрегатным отсеком, а установленные над головным обтекателем твердотопливные бустеры за секунды унесут его за сотни метров от аварийной ракеты. После чего тот совершит посадку с помощью штатных парашютов. Но гораздо лучше будет, если эта система не понадобится!

Послышались до боли знакомые по десяткам пусков, на которых ему довелось присутствовать, не раз снившиеся по ночам стартовые команды:

- Ключ на старт! - включилась автоматика подготовки запуска.

- Протяжка-1! - пошла запись телеметрии от ракеты-носителя.

- Продувка! - поток азота ворвался в двигатели, выдувая оттуда остатки топливных паров.

- Ключ на дренаж! - закрылись клапана, выпускавшие из баков испаряющийся жидкий кислород и от белой башни носителя отошла заправочная мачта.

- Пуск!

- Протяжка-2! - пошла запись телеметрии и со стартового стола.

- Зажигание! - донеслась последняя команда из наушников и огромное тело «семерки» задрожало, снизу донесся глухой гул. Андрей почувствовал, как спинка ложемента стала толкать его вверх. А ее сейчас толкало пламя, вырывающееся из двадцати сопел вышедших на рабочий режим двигателей первой ступени, общей тягой в четыреста пятьдесят тонн. И это все для того, чтобы отправить в небольшое околоземное путешествие его несчастные семьдесят пять килограмм веса! Ну, не считая обеспечивающей аппаратуры, разумеется.

Надо, однако, сказать что-нибудь эдакое! Плагиатить Гагарина с его «Поехали» Воронов не хотел, но забыл придумать будущую историческую фразу заранее, поэтому произнес первое, что пришло в голову: «К звездам!». Получилось так, что буквально за секунду до этого Королев, скороговоркой вклинившись в сообщения операторов, бросил в микрофон: «Ни пуха, ни пера!». Так что слушавшим переговоры осталось неясно, то ли первый космонавт так оригинально послал Главного конструктора в ответ на стандартное пожелание, то ли обозначил открытие космической эры. Ничего, журналисты потом разберутся и напишут, как оно было на самом деле!

И вот напряженные минуты активного участка траектории завершились! В иллюминаторы кабины после сброса головного обтекателя ворвались веселые и очень яркие - гораздо ярче, чем на поверхности Земли, лучи солнца. А снизу расстилалась огромная сине-зеленая планета окруженная полупрозрачным диском атмосферы! Полюбовавшись на это восхитительное зрелище, не виданное здесь еще ни одним человеком, Андрей с трудом оторвал взгляд - надо было начинать работать…

Он еще на предварительных обсуждениях плана полета категорически настоял, чтобы не ограничиваться только одним витком, а сразу предусмотреть возможность более длительной миссии. После долгих споров остановились на восьми витках, с опциональной возможностью прекращения полета еще на первом, если что-то пойдет не так. В соответствии с этим и были выбраны параметры орбиты. Пока все шло штатно и все еще пребывающий в восторге от новых, незабываемых ощущений космонавт решительно убрал со специального держателя над пультом управления листок с циклограммой аварийного спуска на первом витке - последовательным перечислением действий, необходимых для срочного прекращения полета. Кое-кто на Земле считал, что в непривычных условиях орбитального полета космонавт может забыть вызубренные наизусть и сотни раз отработанные на тренажере операции! Не понадобилось! А теперь - за работу!

Двенадцать часов пролетели как одна минута. Воронов успел выполнить все запланированные на земле эксперименты. Большая часть, особенно связанная с бытом - едой, питьем и прочим, а также поведением различных материалов в невесомости, казалась ему смешной - он-то знал результат заранее! Но, тем не менее, выполнил их очень тщательно, фиксируя на бумаге и пленке все мелочи. Теперь уж специалисты не будут выдвигать всяких диких теорий, связанных с влиянием невесомости на жизнедеятельность. А то Андрей уже устал с ними бороться. Сейчас, наоборот, надо как-то навести на мысль о реальных опасностях длительного пребывания в невесомости. А то первые столкнувшиеся с ними космонавты сильно подорвали свое здоровье…

Самым интересным был эксперимент по отработке ручной ориентации космического корабля в пространстве. Космонавт «сел» в ложемент и зафиксировал себя ремнем. Потом включил пульт и взялся за две рукоятки управления, чем-то отдаленно напоминавшие давно забытый им компьютерный джойстик. Сначала, строго следя за расходом бесценного топлива, несколько раз поменял положение корабля в пространстве на заданное заранее, пользуясь системой астроориентации. Потом развернул его в положение торможения для схода с орбиты, то есть задом наперед, уже используя только резервный способ ориентирования - по линии горизонта.

На четвертом витке, пролетая над европейской частью СССР, он вышел на связь с Центром управления, а через него дал короткое интервью Всесоюзному радио. Сообщение о полете первого космонавта в мировые средства массовой информации передали еще за час до этого, в конце второго витка. И теперь передачу советского радио транслировали все ведущие мировые агентства. Поэтому в конце интервью Андрей, как и было предусмотрено заранее, сказал пару фраз по-английски. Выполнив все задания раньше срока, весь последний виток он занимался фотографированием Земли, сделав сотни цветных снимков ручной камерой с мощным объективом. Будет теперь чем иллюстрировать неизбежные выступления перед разнообразной публикой…

А выступлений действительно оказалось более, чем достаточно. Известие о первом полете человека в космос вызвало колоссальный фурор в мире, даже больший, чем ожидал Воронов, исходя из опыта той реальности. Видимо, сыграла роль разница в десять лет - люди еще не настолько были избалованы научно-технической революцией сороковых-пятидесятых и воспринимали это достижение как что-то совсем уж невозможное и фантастическое. Даже два с половиной года, прошедшие с запуска первого спутника, не сильно смягчили эффект от сообщения о полете космонавта. Подумаешь, какую-то очередную железку в небо пульнули! Другое дело - такой же, как ты, человек.