Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ) - Цы Си

В спальне было темно и тихо. Хьюго, действительно, заснул. Он развалился на кровати прямо в одежде и сапогах. Алаун на цыпочках подошла ближе, откинула полог кровати и протянула руку.

Резко зажёгся свет. И девушка увидела, что перед дней лежит вовсе не Хьюго, а Джейкоб. А из-за высокой спинки кровати вышел Хозяин и, покачав перед лицом Алаун рукой, грозно рявкнул:

— Ты пришла поцеловать меня на ночь, дорогая?

Девушка оцепенела. От ужаса у неё перехватило дыхание. Она не могла говорить. Только покачнулась и чуть не упала.

Хьюго подхватил её, за горло прижал к кровати и прошипел:

— От тебя странный запах. Наверное, ты притащила ещё какой-нибудь яд?! Скажи, зачем ты подлила мне зелья? Слава богам, его случайно выхлебал этот придурок Джейкоб. Ты хотела меня отравить?

— Нет-нет, — хрипела Алаун.

— Тогда зачем ты это сделала? — орал Хьюго, распаляясь.

Алаун почти не чувствовала, как задыхается от того, что рука Хьюго сжимает её горло всё сильнее. Она почти не ощущала, как неистово он хлещет её по щекам другой рукой. Сквозь алые круги перед глазами, она лишь видела, как покачивается в такт ударам амулетМощи на груди Хьюго. Протягивала к нему ослабевшие пальцы, но не могла дотянуться.

Уже теряя сознание, Алаун увидела, что Кланки незаметно и быстро взобрался по рукаву беснующегося Хьюго, пробрался к его шее и молниеносно ударил тонким и острым, как зубочистка, клинком в то место, где у распсиховавшегося вздулась вена.

Хватка ослабела, Алаун смогла вырваться. Закашлявшись, она отползла от кровати. Хьюго лежал на полу, удивлённо глядя на Кланки, и зажимая на своей шее рану, из которой хлестала кровь.

— На помощь, — заорал он, — сюда!

И в коридорах раздался топот множества ног.

Алаун схватила амулет, бурозубика и, выскользнув за дверь, нырнула в ближайший тайных ход, скрытый гобеленом. Они слышали, как Хьюго потащили в лабораторию к ящику воскрешения, как он что-то орал. Но Алаун было уже всё-равно. Она добралась до гардеробной, нырнула под платья и отворила дверцу.

Приложив к прибору амулет, Алаун произнесла заклинание, и усилитель вместе с часами засветились. Их окружили, искрящиеся змейки, воздух нагрелся, источая запах гари.

— Так и должно быть? — с опаской посмотрел на неё Кланки.

— Да, — успокоила его Алаун.

Через полчаса усилитель был готов. И тайными ходами Алаун понесла его к башне.

На улице было ещё темно, когда они с Кланки выбрались наружу. По краю развалин, словно большие птицы, сидели Мраки. Но они не проснулись, и не обратили внимание на тёмную фигурку в плаще, метнувшуюся к входу башни.

Алаун было очень тяжело тащить прибор вверх по ступенькам. Ей часто приходилось делать передышки. Кланки переживал, что никак не может ей помочь.

— Ничего, — вытирая пот со лба на очередной остановке, говорила Алаун, — главное успеть.

Наконец, они добрались до верхней площадки. Алаун откинула тяжёлую крышку и попыталась втянуть усилитель наверх. Но зацепилась за край собственного подола и выпустила из стёртых в кровь рук прибор. Он с гулким грохотом покатился по лестнице, разрушая ступени и сверкая в разные стороны брызгами зубчатых колёсиков.

От шума над развалинами поднялись Мраки и закружили, вглядываясь в тьму. Алаун села на последней ступени лестницы и расплакалась, размазывая по лицу кровь и грязь. Кланки же выскочил у неё из кармана, и побежал вниз, ловко подхватывая детали.

— Не реви! — командовал он. — Сейчас соберём ещё раз. Помогай.

Ещё полчаса, водрузив малюсенькие очёчки себе на нос, Кланки возвращал детали на их места.

— Но даже если мы его соберём, то когда мы выйдем наружу, нас схватят разбуженные Мраки, — тряслась Алаун.

— Но ты же говорила, что они боятся света, как и ты, — сказал Кланки, — успокойся, они скоро улетят. Рассвет близок.

— Но ведь и мне… — Алаун осеклась.

— Что тебе? — не понял сосредоточенный на усилителе Кланки.

— Ничего, — мотнула она головой, — продолжай.

И подала ему очередную деталь. Кланки углубился в сборку.

— Ну вот, — удовлетворённо подытожил он, через некоторое время, — всё как новенькое.

Алаун выглянула наружу. Мраки, увидев, что на востоке забрезжила светлая полоса, наконец, улетели в тёмные колодцы.

— Скорее, скорее, — подгонял девушку Кланки, поглядывая на крохотные часики.

Алаун бережно втащила усилитель на площадку и захлопнула за собой тяжёлую крышку дверцы. Как только Кланки увидел светлеющее небо, он вспомнил то, что забыл за хлопотами — что для Алаун свет опасен.

— Иди вниз и выпей из своего глазастого плода, — сказал ей Кланки. — Всё же лучше тебе хлебнуть его не здесь. Включить усилитель я смогу и без тебя. А с тобой неясно, что может случиться. И, если зелье подействует, то мы, и правда, не знаем, как и когда.

Алаун с ним согласилась. Она нагнулась, взяла бурозубика в руки и, поцеловав в крохотную мохнатую щёчку, сказала:

— Кланки, ты самый лучший. После Тафари. Без тебя я бы не справилась.

— Это правда, — кивнул ей бурозубик, шмыгнув носиком, — но сейчас иди поскорее. Осталось пять минут, до того, как я должен включить прибор.

Только Алаун хотела открыть крышку лаза, как снизу раздались шаги и кто-то заколотил в дверь.

— Открой, Алаун, открой, — услышали они голос Хьюго, и он не предвещал ничего хорошего, — открой! Или я прикажу малумам стянуть тебя вниз прямо по воздуху!!!

Алаун села на дверцу сверху, чтобы придавить её своим телом, но весила она слишком мало. А здесь, на крыше, ничего не было тяжелее её и усилителя. Девушка подтащила прибор к дверце, но та подпрыгивала под ударами, трещала и всем своим видом показывала, что сейчас поддастся и развалится.

— Включай прибор! И мы все заснём, — сказала она Кланки.

— Срочно пей зелье! — закричал он ей.

Кланки забрался на крепостную стену и с ужасом наблюдал, как быстро начало светлеть.

Алаун вытащила пузырёк, но никак не могла его открыть. Она дергала крышку, но та словно приросла к плоду-бутылке.

Времени не осталось совсем. Кланки спрыгнул, вцепился в рычажок, чтобы нажать на него, как только девушка отхлебнёт напитка. Алаун подкинуло на дверце под последними оглушительными ударами снизу, девушку отбросило и крышка на бутыле открылась.

Всё произошло одновременно: Алаун сделала пару глотков, Кланки включил прибор, Хьюго вылез наружу и тут же упал назад, сражённый волнами глубокого сна, исходившего от усилителя. Волны же разрастались и накрывали собой одного жителя Дагхэда за другим где бы они ни находились.

Если бы Кланки мог увидеть полчища замерших малумов; заснувших, кто где, консунтов и даже застывших в полёте над развалинами стаю головастелей, то он бы несомненно гордился собой — он собрал механизм правильно. Но, к сожалению, и сам Кланки был погружён в глубокий сон…

А внутри усилителя, блеснув камнем перстня Воли, перевернулись часы, и медленно, очень медленно, по золотому зёрнышку, стал сыпаться вниз песок. Начался обратный отчёт до окончания сна.

В это время первые солнечные лучи, перевалившие за хребет, осветили Питера. Он открывал ворота к городу Чудотворцев.

За ночь защитная стена сначала покрылась пятнами, потом они стали расширяться, как полыньи на весенних реках, пока их остатки не разметал ветер. И когда войска выстроились, перед ними за холмом Вечности, на котором рос Биле Ушнег, открылись высокие Чёрные горы и огромное узкое ущелье.

Носик, стоявший рядом с Сиридином, присвистнул:

— Так вот в каких краях мы жили! А я и не знал. А что, правда, как говорилось в приданиях, что небо держится на Чёрных скалах? Вон как они его подпирают.

— Может глупость, а может оно и так, — задумчиво сказал Сиридин, глядя вверх, — а вот то, что солнце встаёт ровнёхонько из ущелья, то оказалось правдой! Мне моя бабка говорила, что город Чудотворцев настолько чудный, что при утреннем тумане его видно всяко: хоть гляди на него, хоть отвернись. Смотри!