1917: Революция или спецоперация - Николай Стариков

Но Керенскому мало сохранить Ленину имеющееся у его сторонников вооружение. В августе во время выступления Корнилова оружие отрядам Красной гвардии выдается с государственных складов по прямому указанию Александра Федоровича. Теперь вооружены большевики основательно — можно передавать им власть.

Советские историки очень любили рассказывать один из эпизодов революционной биографии вождя мирового пролетариата. Мол, Ильич скрывался в Разливе, жил в шалаше. Думал, писал, готовился. Современные исследователи все эжто активно опровергают, говоря, что ни в каком шалаше Ильич и не жил, а прятался в цитадели большевиков — в Кронштадте. Если честно, то никакой разницы нет. Не важно, где Ленин от Временного правительства прятался, потому, что он вовсе этого не делал. Чтобы в этом убедиться, достаточно просто почитать мемориальные доски, в большом количестве до сих пор развешанные на улицах Петербурга. Например, висящую по адресу Большой Сампсониевский проспект 37. Она гласит:

"Здесь 26 июля — 8 августа 1917 года начал свою работу VI съезд РСДРП (большевиков), нацеливший партию на вооруженное восстание, на Социалистическую революцию. Работа съезда проходила под руководством В.И. Ленина скрывавшегося в то время в подполье от преследования Временного правительства".

Вы можете себе представить что-нибудь более абсурдное? Глава большевиков, находясь в розыске, руководит съездом своей партии, легально проходящем в пяти километрах от резиденции Временного правительства! Разумеется, найти его невозможно. Кто же может себе представить, что Ленин посетит своих соратников? Разве можно догадаться внедрить на открыто проходящий съезд хоть одного агента, который сможет сообщить о наличии там Владимира Ильича? Что с того, что как говорит нам мемориальная доска, это был съезд, "нацеливший партию на вооруженное восстание, на Социалистическую революцию"? Пусть собираются, а Ленина мы будем искать где угодно, но только не у себя под носом!

Те, кто еще не верит в «поддавки», подумайте, сколько минут будет участвовать в съезде любой партии в Москве Борис Березовский, прежде, чем его арестуют…

Тучи над правительством сгущаются — влияние большевиков в Советах усиливается. 31 августа (13 сентября) Петроградский Совет принимает большевистскую резолюцию "О власти". В ней требование ухода Временного правительства в отставку и создания "истинно революционной власти на Всероссийском съезде Советов". 5(18) сентября подобную же резолюцию принимает Московский Совет. Но вместо действий препятствующих подготовке переворота, правительство продолжает подыгрывать своим «могильщикам». На свободу начинают выходить даже те немногие большевики, кто был арестован в июльские дни. Выходит на свободу Коллонтай, Каменев, Луначарский и многие рядовые большевики.

Освобождается 2(15) сентября и Лев Давыдович Троцкий. "Я был арестован правительством Керенского и через два месяца после возвращения из эмиграции снова оказался в хорошо знакомых «Крестах»… — вспоминает он в автобиографии — После выхода из тюрьмы "революционной демократии" мы поселились в маленькой квартире, которую сдавала вдова либерального журналиста, в большом буржуазном доме. Подготовка к октябрьскому перевороту шла полным ходом. Я стал председателем Петроградского Совета".

Даже из этих строк ясно, что когда Льва Давыдовича выпускали, никаким раскаянием и не пахло. Наоборот, на всех парах большевики-заговорщики готовили смещение Временного правительства. В это время Троцкий был отпущен из тюрьмы… под залог! То есть за деньги! Это так же странно, как если бы нынешние российские власти выпустили из тюрьмы под залог какого-нибудь главаря чеченских террористов, а Нюрнбергский трибунал Геринга и Риббентропа. Зачем же Льва Давыдовича отпустили из заключения?

Потому Троцкого и выпустили, что он и Ленин должны были делать революцию! Кстати сказать, «межрайонец» Троцкий вышел из тюрьмы правоверным большевиком. В партию был принят… заочно, на 6-м съезде РСДРП в конце июля, начале августа! Приняты и все 275 его последователей, львиная доля которых приплыла вслед за вождем из Америки. «Союзные» деньги заканчивают объединение двух локомотивов октябрьской революции. «Пломбированный» вагон и «пломбированный» пароход сливаются в одно единое целое, забывая обо всех взаимных обидах и теоретических спорах. Теперь они уже официально вместе, они в одной партии, у них одна задача: взять власть. Задача эта поставлена теми, кто организовал их возвращение на Родину.

И они твердо идут к ее выполнению. 17(30) сентября председателем Моссовета избирается большевик В.П. Ногин, а 25 сентября (8 октября) Троцкий становится председателем Петросовета. В конце сентября на II съезде депутатов Балтфлота принимается резолюция о неподчинении флота правительству.

После подавления выступления генерала Корнилова, Керенский фактический диктатор России. Он обладает всей полнотой власти для ликвидации угрозы со стороны левых экстремистов. Более того, он только, что арестовал военных «заговорщиков», подавил попытку собственного свержения «справа». Значит, воля к борьбе у него есть. Сомнений в дальнейших действиях большевиков нет ни у кого. В том числе и у самого А.Ф. Керенского: "12 октября большевики учредили при Петроградском Совете Военно-революционный комитет, официально он был призван защищать "столицу революции" от германского вторжения, но в действительности стал штабом подготовки вооруженного восстания против правительства". Что же делает глава Российского государства, видя надвигающуюся опасность?

Ничего. Керенский полностью игнорирует большевистские приготовления. На совещании с высшим военным руководством в начале октября спокойствие в столице признано "вполне обеспеченным". Одновременно с этим министр юстиции Малянтович, по согласованию с Керенским продолжает выпускать на свободу большевистских главарей! Это происходит за две недели до Октябрьского переворота! "Партия в поддавки" подходит к логическому завершению. Керенский уже не просто подставляет под удар свои шашки, но даже выставляет на игровую доску новые фигуры своих противников. Освобождены Козловский, Раскольников и вожаки пулеметного полка, первого выступившего против Временного правительства в июльские дни. Причину для столь странных действий, министр юстиции Малянтович нашел умиляющую своей детской непосредственностью. По его мнению, большевиков "нельзя преследовать по ст. 108 ("Благоприятствование неприятелю"), так же как нельзя было бы преследовать Льва Толстого"!

"Напрасно один из товарищей министра — указывает Милюков — возражал, что нельзя не считать ""благоприятствованием неприятелю" такие действия большевиков, как отказ повиноваться военному начальнику, отобрание винтовок у желающих идти на фронт, взрывы на заводах, работающих на оборону, задерживание на станциях поездов со снарядами и т. д.".

Такие мелочи в расчет не принимаются, не обращает правительство внимание на специальное воззвание собственной контрразведки, где указывается, что германская агентура стремится к подрыву экономической и политической мощи России "путем обострения политической борьбы и доведения ее до формы погромов и анархии". Не слышит Керенский и собственного министра торговли и промышленности прогрессиста Коновалова. Это тот самый министр, который еще в мае ушел в отставку из-за отсутствия у правительства воли для решения стоящих проблем. В мае, накануне отставки он совершенно справедливо говорил, что "Россию ведет к катастрофе антигосударственная тенденция, прикрывающая свою истинную сущность демагогическими лозунгами". С июля месяца он снова в правительстве. Снова пытается донести до его главы голос разума, неоднократно настаивая на принятии предупредительных мер против большевистского восстания. Задает Керенскому вопросы, какие именно части войск будут поддерживать Временное правительство? Существует ли план обороны? "Разговоры об этом велись 13 и 14 октября" — пишет Милюков. Значит уже после организации большевиками Военно-революционного комитета, который сам Керенский считал "штабом подготовки вооруженного восстания против правительства". И что?

"Ответы Керенского были уклончивы: меры приняты, опасаться нечего, военное положение дает достаточные средства обороны в случае надобности" — продолжает глава кадетов. Коновалов не унимается: 14(27) октября он настаивает на заслушивании доклада начальника штаба Петроградского округа генерала Багратуни. Генерал этот не совсем простой: он женат на сестре Керенского. Таким образом, все попытки подготовиться к восстанию, минуя Александра Федоровича, становились невозможными. А из доклада генерала-шурина Багратуни становилось понятно, что никакой подготовки не ведется. Поэтому неугомонный Коновалов, рвется к Керенскому на прием, сигнализируя о близкой опасности. Реакцию главы правительства можно предсказать, даже не будучи провидцем: делать он ничего не будет, сказать ему тоже нечего. "Недовольный повторными настояниями, Керенский просто стал уклоняться от бесед и от прямых ответов на прямые вопросы" — пишет Милюков.