Госпожа Болотной Равнины 2 (СИ) - Шах Ольга

Стефана эта новость действительно шокирована, он упал в кресло и закрыл голову руками. Я сама очень переживала… Милинка просто кивнула.

Дом семьи Альвер встретил нас тишиной. Мы сами прошли в дом, не встретив никого по дороге, зашли на второй этаж. Филип сидел в кресле на площадке и имел на редкость потерянный вид.

- Я не вижу Жюли… может быть, нам стоит на какое-то время взять её к себе? Вам ведь точно будет не до того, чтобы кормить маленькую собачку строго по часам… - я грустно улыбнулась.

- Жюли больше нет – ответил Филип – да вы не думайте, мы же не живодёры какие! Просто мы хватились собаку не сразу! И не можем найти, уже достаточно давно… ушла она из дома…

На похороны бабы Ванги приехала только госпожа Божена. Сестра Ванги госпожа Елена сослалась на занятости и дальний путь, так что прислала свои самые искренние соболезнования, сын даже не стал читать письмо Фили, в котором тот писал о постигшем семью несчастье…

Так что на похоронах присутствовали только Филя с женой, Божена, мы… да тот милый дедок, которого я встретила на Празднике Середины Лета в особняке Альвер. На душе было тяжело и гадко… поэтому я вздохнула с некоторым облегчением, когда мы вернулись в особняк. Тем более, что нас ожидало ещё объявление завещания бабы Ванги. Нотариус сказал нам, что наше присутствие необходимо, так что я тоже после похорон поехала в опустевший дом Альвер… и самое забавное было в том, что я уже второй раз присутствую на оглашении завещания одного и того же человека.

Хотя весёлого тут явно мало…

Тот же стряпчий, что и год назад, начал мучительно медленно и монотонно перечислять последнюю волю покойной.

… - мой кулон с сапфирами передаю на память моей дорогой невестке Божене, а так же счёт, который я открыла на её имя, дабы и далее занималась она обустройством своего дома… мою долю в Торговом Доле ВаЛиМ и других предприятиях передаю в управление Анелии Валер, поелику мой внук склонностей к ведению дел не имел никогда, а ему перечислять лишь проценты… моему сыну Адриану передаю привет.

Стряпчий молча смотал свой свиток, поклонился и вышел.

- Вот бабуля даёт! – печально скривился Филя – вечно она что-то задумывала, хотя я в чём-то с нею прав… этот бизнес ваш… не моё это… но тебе я тоже не завидую, Анна! Чего-чего, а собственности у нас вполне достаточно, найдётся тебе, чем управлять.

Филя в очередной раз вздохнул, и вышел из гостиной. В углу стояла его мать и растерянно смотрела в одну точку.

- Госпожа Божена… с вами всё в порядке? – я подошла к женщине ближе.

- Да, конечно… вы знаете, Анелия – она вертела в руках тот самый кулон, что достался ей по наследству – мама носила его, не снимая, он был ей очень дорог, как память о собственной матери. Как-то раз она дала мне его для того, чтобы просто почистить, а ювелир немного поцарапал камень, так вот, она так кричала на меня, говорила, что даже на смертном одре не простит такого поступка, а теперь вот…

Божена надела кулон на шею и тихо вышла вслед за сыном.

- Постойте… вы должны понимать, что двери этого дома для вас всегда открыты! – крикнула я, когда женщина находилась уже на пороге.

- Это я знаю – тонко улыбнулась она – но у моего сына давно своя жизнь, а если ему понадобится моя помощь, то он всегда знает, как меня найти.

- Я думаю, что госпожа Евангелия не сердилась на вас за то, что случилось прошлым летом – добавила я.

- И это я знаю, иначе бы находилась сейчас рядом с мужем…

Я молча стояла и смотрела, как госпожа Божена садится в карету для того, чтобы вернуться домой, в свой крошечный домик в столице, Михаил чём-то деловито беседует с Марко в саду… вот уж не думала, что скажу это когда-то в своей жизни, но бабу Вангу мне будет очень не хватать…

Мы вернулись в дом Матеи, и продолжили сборы, завтра утром мы уедем из города. Выехать стоило как можно раньше, чтобы проделать максимально большой отрезок пути до сумерек – у нас было слишком много дел в поместье, да и Милинка уже вся извелась, переживая, как там себя чувствуют её дети, которых мы оставили на попечении Эсфирь Соломоновны. Точнее говоря, как чувствует себя наша няня, на которую нерадивые родители спихнули своих кровиночек и отбыли на неопределённое время.

Что случилось дальше… не передать словами, скажу так: нам действительно пришлось проснуться достаточно рано. Посреди ночи к нам, в дом Матеи, прибежал один из наших попутчиков, фермеров, что мёдом торгуют. Он тарабанил в дверь, пока не открыли. Точнее не так, ему бы точно не открыли, если бы Марко не крикнул на дрожащего владельца постоялого двора.

- Поджог наших лотков, разбой, и люди говорят, будто бы… убийства… - последнее фермер произнёс почти шёпотом, и упал на стул, так как ноги его совсем не держали.

Марко кинулся в комнату и принялся судорожно пытаться что-то на себя надеть. Обратно появился буквально через минуту, он нацепил ботфорты и надел мою домашнюю кофту поверх своей ночной сорочки. Следом за ним появился Стефан в длинном плаще, из которого торчали кальсоны. Мы с Милинкой тоже вскинулись помочь, но Стефан сказал твёрдо: «Вы остаётесь здесь»!

Как это ни странно, ни я, ни даже его супруга решили не перечить Стефу.

Поджог, разбой и убийства! Я закуталась в шаль, села у порога и приготовилась ждать…

Глава 35

Глава 35

Действие, направленное ко вреду государственному,

али частному, должно быть пресечено и наказано

строжайше, без разбирательства пола и сословия.

Ежели вина будет доказана, то несть наказание

всенепременнейше, а преступника не жалеть и

не скорбеть, ибо это само по себе преступление великое.

Выдержка из Устава Благочиния. Анелия его как-то читала, когда только попала в Дубовую Рощу, но по нудности книги не смогла осилить более трёх страниц.

Уже занялся рассвет, а Марко и Стефан ещё не вернулись. Даже супруга Матеи перестала ежеминутно выглядывать из кухни, ожидая потрясающих новостей. Милинка очень ждала возвращения наших мужчин, и сама не заметила, как прямо сидя уснула. А я просто молча сидела и смотрела в одну точку, в моей голове проносились те самые слова: «Поджог, разбой, а ещё люди говорят – убийства»! Так прошли несколько часов.

Наконец, открылась дверь, и в дом ввалились Марко со Стефаном, всё в той же нелепой одежде, Милун с перебинтованной головой, весь пропахший дымом дед Лука и притихшая тётка Лиляна.

Сразу стало как-то тесно, шумно, прибывшие сели за стол и стали рассказывать, что именно произошло. Мы с Милинкой не перебивали, только лишь изредка, в особо волнительных местах, она закрывала лицо руками.

- Мы сами-то ни при харчевни какой не приютились, ни в постоялый двор селиться не стали – не наше это, не крестьянское. Хоть и говорят, что неправильно, да только нам закон не писан – начал Милун – опять же, телега у нас справная, так мы её сверху –то накрыли, и вот тебе - живи, не хочу. Опять же, и лотки наши под присмотром, а то сами знаете, мало ли что… так вот, по товару у нас об эту пору не было ничего, но мы уж на старом месте и осталися – коли нонче в путь.

Только слышим, мать честная! Шум, гам, крики да хохот… ну батя, он такой, зараз выскочил, да как закричит: «Что ж вы, ироды, по ночам по рынку-то шастаете, да честным людям спать мешаете»! Так вот, те людишки, они сомневаться не стали, а пошли громить всё подряд, и нашим лоткам досталось, и рядом кто был, тоже… только лотошники, они все тутошние, выходит, вот и обретаются у себя в домах, одни мы на хозяйстве осталися… так и вышло, что на нас все шишки и посыпалися – одни громят, другие колотят, и не посмотрели, вишь, ты, на женский пол, и тётке хотели тумаков подарить, только это они с Лиляной, видать, ране не здоровкалися… огрела она того проходимца, как следовает, тут уж и мы с батей подключилися, да только всё одно – не поспели мы и лотки спасти, и сами оборониться. Вот и подожгли они всё в округе, со злости, выходит, чтоб людям пакость сделать!