Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

— Проваливайте, ну! Больше повторять не стану! — рычал Снайп, когда Хармон забрался в фургон.

— Хозяин здесь! Вот его и послушаем, — сказала Луиза.

— Что тут у вас творится? — спросил Хармон, хотя прекрасно видел, что.

— Малец принес на себе мор, вот что. У него вся рожа посинела.

— А ну-ка, дайте поглядеть, — сказал Хармон.

Народ расступился. Торговец не имел желания приближаться к мальчику, сунул лампу в руку Снайпа:

— Посвети-ка.

— Еще чего… — фыркнул охранник и передал лампу Маляру.

Тот поднес свет к лицу внука. Верно: губы были синими, щеки — белыми. Малец дрожал.

— И что же с тобой делать?.. — проворчал Хармон.

— Как — что? — искренне удивилась Луиза. — Выкинуть к чертям!

— Деда тоже, — добавил Снайп. — Мелкий около него все время. Оба уже хворые.

— Сжальтесь, — сказал Маляр, но старуха Мэй тут же перебила его:

— Гоните их, Хармон Паула! Пускай идут назад в Ниар! Подлые отродья, могли бы и сами вылезти, коли хворые! А туда же — сжальтесь!

— Пощадите… — шепнул внучок, но Снайп погрозил ему топором:

— Ану цыц! Будешь болтать — пришибу.

— Да никакие мы не хворые! — вскричал Маляр. — Внучок простудился, вот и мерзнет! А вы его — на улицу, в мороз! И до ближнего города два дня ходу.

— Не наша забота!

— Знаем мы такие простуды!..

— Гоните их, хозяин!

Хармон призадумался. Ситуация была сложна. Мальца жалко: Хармон, вроде как, помочь хотел, взял деда с внуком в телегу. А теперь выкинуть ночью среди поля, да в холодный ливень — вот уж благодеяние! Но жалость — дело глупое. Где речь о хвори, надо думать головой, а не чувством. Вон, имперские солдаты оцепили Ниар и никого больше не выпускают, и плевать им на жалость.

В тон его мыслям Доксет проворчал:

— У нас в войске, если кто синел, то его не выгоняли — нечего мор по округе разносить. Сажали в глухой фургон и держали там, пока помрет или очухается. А могли и поджечь…

— Звери! — бросил маляр.

— Это я к тому, хозяин, что выгнать — не так уж и плохо.

— Он и так дрожит от холода, а под дождем и вовсе околеет!

— Велика разница — днем раньше, днем позже.

Доксет прав, думал Хармон: померзнуть под дождиком — не худшая участь для хворого. Случаются с ними штуки и пострашнее. Пожалуй, если выгнать деда с внуком, то найдется чем успокоить совесть. Но есть еще одно рассуждение, которое все усложняет. Эти двое провели неделю в обозе Хармона. Значит, могут быть и другие, в ком поселился мор. Выгнать маляров-то можно, но как быть с остальными? Как узнать, кто здоров, а кто уже ходячий покойник? Эх, потянул меня Темный Идо в эту Излучину!..

Неожиданно заговорила Полли:

— Одумайтесь! Вчера малыш был здоров, и утром тоже. Не дрожал, не синел — все путем. А сейчас, внезапно, все скопом навалилось. Разве мор растет так быстро? Он намок и простудился, вот и все!

— С чего это ты так уверена?

— Я видела, как умирают от сизого мора. И вы видели, только вам от страха память отшибло!

— Ишь, какая разумница! Если уверена, то докажи!

— И докажу.

Полли обошла Снайпа, встала рядом с малышом, потрепала по волосам:

— Не бойся, все будет хорошо.

На сердце у Хармона странным образом потеплело. Полли до того была уверена в своей правде, что и у торговца зародилась надежда. Если Маляренок всего лишь простужен, то это будет чудесным исходом, просто-таки сказочным! Сразу всем волнениям конец! Дождаться бы утра — и все станет ясно.

Но на других спутников поступок Полли не произвел впечатления.

— Ну и дура, — сказал Снайп. — Теперь и тебя нужно выгнать.

— Да! Пусть все втроем убираются!

— Гоните хворых!

Вперед вышел Джоакин.

— Кончайте представление. Никто никуда не пойдет. Все спать.

— Раскомандовался! — прошипела старуха Мэй. — Дурак молодой, ничего не смыслишь!

Луиза и Вихорь, и остальные ракрыли рты. Джоакин выхватил меч и со стуком вогнал в дощатый пол перед собой.

— Я сказал: идите спать.

Все затихли, даже Снайп опешил, опустил топор.

— Я вот подумал… — осторожно вмешался Хармон. — Пожалуй, что Джоакин прав. Подождем до утра, а там посмотрим. Если у мальца простуда, так утром все станет понятно.

Стал любимый день ко дню хмурый и тревожный.Стал ночами уходить тихо, осторожно.Как-то вышла вслед за ним — смотрит на Звезду.Повернулся, как не свой, говорит: "Уйду!"Говорит: "В той стороне, где Звезда сияет,Ждет меня моя любовь, ждет меня другая".Говорит: "Всегда ждала там меня другая"…

Дед со внуком и Полли с Джоакином ночевали в фургоне торговца — все остальные побоялись спать с ними под одной крышей.

Хармон достал бочонок вина. Полли грела напиток над огоньком лампы. Из одной чаши поила мальца, другую пускали по кругу взрослые: ночь выдалась зябкой. Завернутый в одеяла, как кукла, внук маляра перестал дрожать, а за третьей чашей вина согрелся и уснул. Стоило подождать до утра, но уже сейчас стал заметен румянец, проступивший на его щеках.

— Вот видите!.. — обиженно проворчал Маляр. — Никакого мора! А хотели выгнать…

Поняв, что опасность миновала, он накрылся плащом и захрапел.

— Благодарю вас за помощь, добрый воин, — сказала Полли Джоакину.

— А, пустое… — отмахнулся он, хотя и немного задрал подбородок.

Помедлил, поразмыслил и выдавил:

— Вы, сударыня, это… тогда, в Излучине, я, как бы сказать… ну, я повелся недостойно. Простите меня.

Полли улыбнулась:

— Я давно уже не держу на вас обиды. Думала, сударь, что это вы затаили зло.

Джоакин потупился:

— Затаил зло?.. Ну, нет, не было… что вы…

— Расскажите что-то любопытное. Хотя бы о Западе, где вы столько воевали.

Он замялся:

— Я, сударыня… Ну, словом… Это так глупо было…

— О чем вы, сударь?

— Понимаете, я провел на войне всего два месяца и не побывал ни в одном сражении. И с графом ни разу не говорил.

— Как же так?

— Я был в Южном Пути, когда узнал, что граф начал войну. Отправился на Запад, чтобы наняться к нему в войско, но пока добрался, несколько сражений уже было дано. А когда я прибыл, то началось худшее. Мельники избегали боев — отступали, изматывали нас постоянными переходами. Они выжигали посевы. Устраивали засады и уничтожали наших фуражиров. Мы мучились от голода и теряли дни, чтобы отклониться далеко в сторону и найти продовольствие. А Мельники тем временем собирали силы. Когда они, наконец, встретили нас среди поля, мы были уставшими и вымотанными, а у них перевес в тысячу всадников. И главное, на их стороне были два батальона кайров из Первой Зимы. Герцог Ориджин прислал Мельникам помощь… Словом, наш граф посмотрел на все это, взвесил шансы и предпочел договориться. Мы день постояли напротив вражеского войска, сложили оружие и сдались. Первородных рыцарей Мельники оставили в плену ради выкупа. А простых воинов… таких, как я… отпустили. Вот как все было, сударыня.