Часовщик - Пётр Макаров

Глава 27

Москва встречала... настороженно, что ли? Вроде и торг идет вовсю, и народ мельтешит ‑ но как‑то всё с оглядкой. Словно пока не может московский люд понять, к добру или к худу повернулись дела. Я, впрочем, тоже не смог пока, даже когда в церкви, куда я с Катериной пошел прямо после въезда в новый дом, заставили снять тафью. Оно, конечно, моя переразвитая ермолка по богатству и в сравнение не идет с той, что князь Иван‑Овчина носит ‑ но и князь ведь снял. Причем без принуждений и напоминаний, еще и меня ткнул в бок. Церковь в силу входит, что ли?

‑ Простите бояре, что отвлекаю вас делом не по чину, однако к войсковому припасу прямое отношение имеет. Решить же, чтоб казну в затраты не вводить, только вы и можете, ибо Московские городские дела в вашем ведении. ‑ начал я свою речь в Думе уже под конец заседания.

‑ Да не томи ты, пушкарь, дело говори! ‑ упарившийся даже в прохладной палате Василий Темный‑Глинский даже привстал. Немудрено упреть ‑ в одной шубе можно на мороз выходить безбоязненно, а под ней еще всякого понадето ‑ одних кафтанов, кажется, два, разных цветов и оба из дорогих заморских тканей. Остальные тоже богатство вовсю демонстрируют... в такой одежке, кажется, их и стрелой не взять.

‑ Скоро двор пушкарский московский начнет полевые пищали колесные для войска выделывать во множестве, да пищали те скорострельны, и зелья огненного в бою потребят больше старых. Да и перед походом хорошо бы наряд большой поучить, чтобы в битве заминки не было, и на то також зелье потребно. Сейчас запас есть, но надо бы побольше, на тот случай, если Казань да Литву снова в один год воевать придется. Опять же, по улицам московским простецу и не пройти уж, от грязи и навоза конского и человеческого сапоги разъедает сильно.

‑ Ты, розмысл, извести нас речами собрался, что ль? При чем здесь грязь‑то, как к зелью относится? Допустили тебя в палату по зелейному делу, так излагай споро.

‑ А вот ежели повелеть нечистоты не просто в канавы или Москву‑реку сливать, а вывозить к особым местам за ворота, так Пушечный бы двор с них потом и снега китайского наварил, и московским людям простым полегче стало бы. Опять же, для чтоб зелье потоком варить, выделить бы неудобья, какие под хлеб не хороши, а я бы зелейщиков лучших туда послал, дабы зелье единообразно было.

‑ Бузить золотари‑то начнут, коли далеко возить велим! Вблизи же ворот ямы ямчужны устраивать не след, зело вонючи. ‑ Глинский‑старший не унимался.

‑ Тогда бы внизу на реке, у самой черты городской, причал поставить ,да оттуда же плотами вниз бочки и спускать. Плоты потом на дрова, как подсохнут.

‑ А говоришь, без затрат от казны! Тягло‑то на лес всё едино добавлять надо будет, да и плотогоны потребны.

‑ Мыслю я, жерла стальные в Москве не лить, а только начисто отделывать. Лить же в Тульском заводе, там и руда добрая. Тогда в Москве на литьё угля да дров поменьше потребуется, вот остаток и пустить для зелья. А в заводе, всё едино, тягло на дрова вводить надобно.

‑ Позаботимся о сапогах люда московского, бояре! ‑ разрядил обстановку младший Оболенский. ‑ Не дадим обувке загнить! ‑ Усталые, но согласные смешки были ему ответом. С тем и разошлись.

‑ Ты бы с нами прежде оговорил дело‑то. Вместно ли родовитым людям о вывозе нечистот говорить, да в Думе‑то! ‑ выговаривали мне в два голоса Оболенские по дороге домой.

‑ Хорошо еще, к шутке свести удалось, а ведь князь Василий уже разойтись готов был.

‑ Так одного‑то градоначальника ведь нет, и думы малой городской, чтоб такими вот делами заниматься, тоже нет.

‑ Москва ‑ град стольный, дела в ней ‑ дела княжьей Думы.

‑ Вот и ездим верхом по мешанине из глины с навозом. Был бы один градоначальник, да от улиц, к примеру, выборные надзорные, глядишь, и мостки можно было б по всем улицам пустить, не только перед боярскими домами. И в Думу для того не обращаться.

Собственно, глупо было ждать, что думские бояре выпустят из рук столь важный город, даже в плане рутинного управления. Примерно это я и услышал от Оболенских.

На Пушечном дворе было, несмотря на довольно прохладную весну, жарко ‑ от работы. Вполне, кстати, серьёзное предприятие ‑ что по объёму производства, что по его планированию. Достаточно сказать, что не только медь закупалась централизовано ‑ но тот же Варфоломей Сытин и ввел такой порядок учета, что всегда знал и складские запасы, и планы производства, и сроки поставок. Периодически, конечно, случались и срывы подвоза, но обычно обходились именно на такой случай сделанным запасом.

Вот с привезенным и собранным паровым молотом вышел облом. Проковывать пушечные стволы я предполагал на горизонтальной оправке, как делал это на своем заводе. То есть сначала льётся труба, затем проковывается и глушится. Со стальными стволами проходило 'на ура', а вот медь не держала заглушку ‑ деформация буртика в казенной части, в который и упиралась пробка, была заметна уже после пяти пробных выстрелов. Наращивать казенник и усиливать бурт не получалось ‑ вес орудия слишком возрастал. И шейку оправки тоже тонкой не сделать. Плюнув пока на кованые медные стволы, велел лить как раньше, только обсаживать снаружи железными ободьями на горячую ‑ остывая, они плотно обтягивали бронзовую часть ствола, здорово его упрочняя. Вот соберем осенью большой токарный станок, наладим в Плавках литьё стальных ствольных заготовок, тогда вернемся к отработанному техпроцессу. Впрочем, и паровой молот без дела не стоял ‑ московские кузнецы его освоили быстро, приспособив для выделки всевозможных железных деталей ‑ от скоб для пушечного лафета до самых дорогих ядер ‑ железных. Пока в боекомплекте значительную долю составляют каменные жребий‑картечь и ядра. Есть и железные ‑ но это 'спецбоеприпас', картечь ‑ для стрельбы по противнику в хорошей броне, а ядра ‑ на большую дистанцию, или по каменным крепостям. О, Иван Оболенский идет ‑ хорошо бы без новостей. И так забот хватает.

Новостей Овчина не нес ‑ а вот догляд на пушечном дворе требовался, как и везде. Конечно, новый пушкарский дьяк за дело взялся рьяно, считай, месяц уже как не вылезает со двора. И люди, что у Ивана‑Овчины на том дворе были, воровства за ним не замечали. Непонятное было, но когда стали строить мельничную плотину и пороховой двор под Москвой, всё вроде бы прояснилось. И половинки тележные, как выяснилось, предназначенные для перевозки бревен, и даже сотни одинаковых деревянных шаров ‑ как выяснилось, не игрушки, а важная часть пороховой мельницы. Хитер дьяк Олег Тимофеевич, соберется что сделать ‑ и не узнаешь, татьбу или дело затеял, пока до конца не доведет. Хоть и верил ему Иван ‑ а всё равно спокойнее, когда своим собственным глазом поглядишь.

‑ Что, Олег Тмиофеевич, в доспехе‑то сидишь? Боишься, плечи отвыкнут?

‑ И боюсь тоже, а больше примериваюсь, как в таком доспехе пищаль в плечо упирать, ловко ли будет. ‑ вообще‑то, это больше на весло походило, чем на пищальное дерево. Причем, пьяным работником сделанное ‑ лопасть под углом к рукояти, да еще выпуклая, и срез у нее неровный.

‑ Всё о пищальниках думаешь? Куда им доспех, особо вроде твоего?

‑ Ну, городовым и правда не по карману, только и помещики иной раз с пищалями выходят.

‑ То тож беднота, и доспех у них ‑ хорошо, если тегиляй не драный. Вот под тегиляй, кстати, и подойдет, если в плечо упирать, как турки делают. ‑ Оболенский почти брезгливо взял деревяшку в руки, покрутил.

‑ Только бросай ты эту ерунду, один добрый лучник десятка пищальников стоит, если не двух.

‑ И много таких, добрых ‑ чтоб за перестрел под шлем хоть одну стрелу из трех клали?

‑ Один‑то передо мной стоит, да сказывали, ты холопов еще учил добротно.

‑ Было дело, учил. Только учение то ‑ не на один год, да не всякому дается. С пищалью попроще выходит, ежели надо ‑ можно за год и сотню выучить, а уж если на казенном зелье... Через год‑другой, думаю, выработку наладим, можно будет и попробовать учить.

‑ Ты моих холопов поучить возьмешься? Не огненному бою, а стрелецкому делу? Хоть тех, у кого к нему дар есть?

‑ Поучить‑то можно бы, только бы время найти. Думал я, дня через три в тульские земли ехать, пора уж там завод княжий ставить. Хотя... помоги мне с Думой, светлый князь, тогда и найду время твоими людьми плотно заняться.

‑ Что за помощь нужна?

‑ Да вот... я ведь сейчас кто? Московского Пушечного двора дьяк... розмысловый. И нового завода, как построю, тоже розмыслом буду. Постановить бы такое... заведение, что ли, дабы учить в нем розмыслов. Еще и работников, кто у станков стоит, выучить. И поставить бы того же Варфоломея над московским двором, да Василия, подручного моего ‑ над тульским, пока нового не выучит. С Москвы тогда в ту же Тулу ‑ только чертежи отсылать. И перестали бы людишки ко мне со всякой мелочью бегать, глядишь и нашел бы время. Сейчас‑то, считай, только времени и хватает, что помолиться да с женой побаловаться изредка.