Час до конца сентября (СИ) - Сантьяго
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черт, так у нее день рождения… Решад вдруг ощутил себя последним идиотом. Лешка, тоже, друг, называется, мог и предупредить. Оборвал свои мысли, представив картину: подходит Леший и говорит, мол, так и так, ты пока не веди себя, как идиот, у нее праздник на днях, попозже начни. Не смешно ни разу.
Надо ей что-то подарить. Что любят девушки, по стандарту — цветы, конфеты, ювелирка. Цветы? Решад вспомнил участь того злополучного букета, поморщился. Да и сейчас у нее половина участка в цветах, чем ее удивить. Сладости — смешно. Ювелирку дарить, так, кроме маленьких капель сережек, и не видел на ней украшений. И, наверняка, у нее этого добра предостаточно.
Все утро чат друзей взрывался поздравлениями, смешными гифками и смайликами, ответными от нее благодарностями. Часам к двум Решад не выдержал, отключил звук. Сам много раз порывался написать, но стирал, не находя слов.
Женька. Где-то у матери был записан ее телефон, Женя была посредником при продаже дома, вот у кого нужно спрашивать, что подарить рыжей мавке, от какого подарка она не откажется точно.
Решад позвонил домой, мать, конечно, удивилась его просьбе, но продиктовала цифры.
— Жень, приветствую, это Решад. Тебе удобно разговаривать?
— О, какие люди! — отозвалась Женя. — Привет! Чего звонишь?
— Я сейчас в Казань еду, где там моя соседка обретается, не подскажешь? — и сам удивился своему решению.
— Чтобы она мне потом по прическе настучала? Нет уж, дорогой, не скажу. Тем более, сама не в курсе. Может, у отца Ирка, может, к матери заехала, может, с братьями по городу гуляет. Мы вечером в клубе отмечаем, завтра по магазинам. В пятницу она хотела обратно, домой, то есть, к вам.
— Хорошо, не говори. Но что ей подарить, скажешь? Всю голову сломал.
— Вот это подскажу. Подари ей куклу.
— Куклу? Серьезно? Нет, Жень, серьезно?
— Я не шучу, Решад. Давай в ватсапе скину ссылку на мастера, Ирка давно хочет у нее «Любаву» купить, но, как обычно, забывает.
— Детский сад, — расхохотался собеседник.
— Ты еще цену не знаешь, мигом смеяться перестанешь. Это фарфор ручной работы, эксклюзив.
— Плевать на цену. Жду.
— Ты же в инсте есть?
— Есть, — тут же всплыло сообщение в ватсапе, Решад нажал на ссылку, прочитал. — Жень, так эта девушка в Архангельске живет, к пятнице явно не получится.[1]
— Не получится. Ладно, забей. Тогда вот что. Скину тебе названия ее любимых магазинчиков, там что-нибудь подберешь.
— Благодарю, Жень.
— Только не сболтни, что я рассказала, хорошо?
— Хорошо. И ты не говори, что я звонил.
— Обожаю секретики! До встречи!
Ого, оперативно ответила архангельская рукодельница. От цены у мужчины действительно брови полезли на лоб, но махнул рукой, заказал двух куклят сразу, в красном платье и в зеленом. Усмехнулся, пусть соседка играется. Попросил на карточке написать послание от него, указал адрес, оплатил.
— Да, Светик, — ответил на звонок.
— Решад, подойди ко мне в кабинет, тебя требуют, с Ковылей приехало семейство, младенцем обосранным трясут, как медалью за взятие Бастилии. У него колики, выгибается, бедный, скоро посинеет.
— Сейчас буду.
Черт, завтра хотел объехать близлежащие деревни, вроде, экстренных вызовов не было. Закрыл кабинет, спустился на первый этаж. У двери терапевта ему преградила путь здоровая деваха, кровь с молоком, ткнешь — брызнет, кокетливо взмахнула белесыми ресницами, и ребенок, орущий благим матом, так не занимал юную мать, как фигура главврача. Муж девахи, притулившийся на стуле рядом, похоже, дремал, научившись засыпать в любом положении.
— Через три минуты зайдете, хорошо? — не дав раскрыть рта молодой мамаше, Решад прошел в кабинет. Вымыл руки, надел белоснежный халат.
— Светик, это не та красотка с триппером перед родами два месяца назад? Которую со скандалом выпихнули в инфекционное рожать, в Казань? — спросил тихонько медсестру.
— Она, Решад, — так же понизив голос, ответила верная помощница. — В семнадцать родила, семья у нее тоже, не особо в плане гигиены и разборчивости в половых контактах после употребления напитков.
— Помню. Маманя ее по осени обязательно явится с букетом запущенной хрони, проветривать будем дня два.
— А можно уже? — в проем двери, без стука ввалилась девица. Воздух небольшого кабинета будто потемнел, вбирая запахи. Дамочка развернула младенца на столике, вытащила мокрую пеленку, скрученную меж ножек, сунула, не глядя, в пакет.
Решад поморщился, стараясь дышать через рот, инстинктивно пододвинул стул ближе к окну, но не сел, подошел к маленькому:
— Вы б ребенку пеленки постирали…
— А чего там стирать, не пахнет, обоссыт, высохнет на ветру. Воду тратить, — сунула сына на руки мужчине, чуть отворачиваясь. — Орет вот третий день, ничего не помогает, как опел кто!
Дите чуть понизило децибелы в сильных руках, реагируя кряхтением на круговые движения ладони по животику.
— Кормите грудью?
— Ею, молока, хоть залейся, а орет.
— Настя, вы пили? — вдруг, среди запахов, исходящих от девицы, Решад уловил отчетливый душок водки.
— Да немного, с утра, вчера у сеструхи были, день рождения у нее, посидели, с утра я маленько, чтоб голова не болела, — оправдываясь под строгим взглядом, протянула бестолковая мамаша, и тут же перешла в наступление. — А чего такого? Спать крепче будет.
— И вы хотите, чтоб ребенок вел себя нормально? Да ему два месяца всего, много ли надо! Себя не жалеете, сына пожалейте! — сорвался Решад. — Ему же больно, колики страшнейшие, сейчас период адаптации, работа желудка, кишечника только входит в норму, а вы его алкоголем травите! Не стыдно?
— Так коровье он вообще не пьет, а я отдохнуть хотела, расслабиться! — с вызовом уперла руки в боки. — Я родила! Такое пережила! Имею право, вам не понять, Решад Маратович! Вот как свои будут детки, узнаете, как не досыпать, не отдыхать, тогда и советы свои давать будете!
— Коровье молоко давали? — от слов собеседницы у врача полезли глаза на лоб. Пока младенец успокоился, сложился в позу лягушки, взвесил его, подложив на весы пеленку. Чувствуя, что парень сейчас опорожнит кишечник, успел донести ребенка до раковины. — Настя, угробите вы сына… Нельзя, категорически нельзя хотя бы до полугода, до года, белок коровьего молока может такое спровоцировать, всю жизнь потом разгребать будете.
— Нас на молоке коровьем вырастили, и ничего, никто не болел, — девица не подумала забрать вымытого ребенка из рук врача, плюхнулась на стул. — Все здоровые.
Пришлось Решаду самому доставать памперс из упаковки, благо, всегда держал
