Общая тетрадь - Татьяна Москвина

Бекмамбетов, скорее всего, режиссер картин «действия», без комедийной жилки, без «человековедения», а потому наиболее эффектные кадры в новой «Иронии судьбы» – это кадры, как «Тойоту Камри» Ираклия закружило на гололеде. А главные действующие лица – не люди, а мобильные телефоны, они двигают события. Но если режиссера механизмы интересуют куда больше, чем люди, об этом и надо снимать. Снимать надо о том, что горит и болит, что заводит и зажигает, вот тогда и может выйти что-то стоящее.

В картине Рязанова герои прошли долгий путь друг к другу и менялись на этом пути. В новом фильме никто не меняется и никаким путем не идет – лирические перипетии нынче не в цене. Равно как и стихи с песнями или признаки интеллекта в речи. Вместо песен – гимн России и президент Путин на телеэкране. Эх, мастера культуры, мастера культуры…

А ведь всего лишь 30 лет назад фильм с текстами Цветаевой и Пастернака, с интеллигентными разговорами интеллигентных героев стал сверхмассовым, суперпопулярным! Неужто мы так поглупели? Или те, кто делают фильмы, делают их уже не для себя и своего круга, считая зрителя равным себе по уму, но для кого-то, для какого-то стада – там, далеко, где пасутся коровы, давая надой рейтинга? Правильная ли это позиция? Нет ли в ней холода и высокомерия, вынимающего из искусства душу и жизнь? Неужели так интересно снимать одноразовое пластмассовое кино, о котором забудут на следующий день после просмотра?

По мне, так интересней пирожками торговать. И для людей больше пользы выходит.

2008

Белые наступают!

Все чаще в нашем искусстве появляются произведения о Белой армии. Хорошо ли это?

Победили и затосковали

В Гражданской войне победила Красная Россия. Но в гражданских войнах победителей на самом деле не бывает. Победив, Красная Россия несколько затосковала по изгнанной Белой России. Такие настроения не приветствовались, однако допускались. Сам И. Сталин раз двадцать смотрел в художественном театре «Дни Турбиных», пьесу Булгакова о семье русских офицеров. В уничтоженной Белой России были приняты за обыкновение столь высокие и благородные нормы жизни, что они невольно вызывали уважение и даже любовь. А нормы жизни в Красной России что-то таких чувств не вызывали.

Белые русские господа ушли, так сказать, в больное подсознание Красной России и периодически всплывали в искусстве. Ведь надо было показывать, с кем сражалась Красная Армия, – тогда еще в кино действовали строгие драматургические правила. В советских картинах белых офицеров всегда играли замечательные актеры с выразительными лицами – Стржельчик, Высоцкий, Ульянов, Кайдановский, Глеб Стриженов… Периодически появлялись в картинах и какие-то благородные дамы в старых кружевах, смотрящие грустно и устало на новую реальность. В перестройку вышли неплохие картины о Первой мировой и революции – например, фильм А. Муратова «Моонзунд» по роману Пикуля с Олегом Меньшиковым в главной роли. Рекомендую эту картину пересмотреть, дабы не совсем забыть, что такое пусть скромные, но художественные достоинства кинематографа.

Казалось бы, с переменой общественного строя мог бы возникнуть наконец значительный фильм о Гражданской войне. Но он не возник. Потому что и остатки Белой России, и руины Красной были вытеснены в 90-х годах другой Россией – даже не знаю, как ее назвать. По аналогии с нефтью, Черной? Или Серой? В любом случае, этой России уже не был понятен никакой пафос прошлого. И ни одна знаменитая фигура Гражданской войны – ни Деникин, ни Фрунзе, ни Врангель, ни Тухачевский и т. д. – не стала предметом художественного анализа.

Повезло, да и то с опозданием, одному Колчаку.

Жизнь Колчака как сон Ф. Бондарчука

Фильм «Адмиралъ» атаковал экраны страны столь могуче, что эта атака вряд ли была неподготовленной – такова участь всех картин Первого канала.

Как и в случае с «Иронией судьбы-2», я так и не поняла, кто автор сценария «Адмирала». Сведений об этом нет даже на сайте фильма. Напрасно Первый канал презирает драматургов! Отсутствие грамотного сценария в «Адмирале» просто вопиет к небесам. Нет сюжета, нет внутренних конфликтов, не написана ни одна сцена, не сделана ни одна роль. Трудно в чем-то упрекнуть актеров, не имевших драматургического материала для создания образов. Им приходится просто позировать в кадре с каким-то одним выражением лица, как для фотосессии модного журнала. А это и Елизавета Боярская, и Константин Хабенский делать умеют.

Режиссер картины, Андрей Кравчук, несколько лет назад снял трогательную картину «Итальянец», о мальчике, сбежавшем из детского дома в поисках мамы. Здесь он как-то перевоплотился в «кино Первого канала» до полной неузнаваемости. Если бы в титрах вместо его фамилии стояло «Джаник Файзиев» или «Тимур Бекмамбетов», никто бы не заподозрил подмены. Запихать как можно больше планов в секунду времени – вот задача такого кино, не имеющего естественных ритмов рассказа. Все крутится в одном и том же бешеном темпе. Порою неясно, где и когда происходит действие. Во всех лирических сценах беспрерывно играет музыка того сорта, которую компьютер может писать по километру в час.

Но самое удивительное – в начале картины мы видим Федора Бондарчука с приклеенными волосами! А в конце выясняется, что он играет своего отца Сергея Бондарчука на съемках «Войны и мира», куда ему приводят в качестве статистки героиню фильма, постаревшую Анну Тимиреву. То есть мы видим воплощенный кошмар – сон Ф. Бондарчука о том, что он С. Бондарчук. К чему бы это было? Наверное, определенные ритуалы требуют строго определенных вещей: так, в сатанинских мессах обязательно должен быть черный козел, а в «кино Первого канала» – Ф. Бондарчук в любом виде!

Фильм «Адмиралъ» представляет собой прямолинейную иллюстрацию некоторых событий из жизни А.В. Колчака без всякой попытки анализа этой личности или исторических событий. Враги Колчака – сначала немцы, затем революционеры – внятно не изображены. Путь Колчака к тому, чтоб стать Верховным правителем России, не понятен. Любовь к Анне Тимиревой существует в виде обоюдных нежных взглядов и коротких однообразных разговоров. Но если многого в картине нет, что-то же в ней есть?

Бесспорно, в картине есть война – зритель понимает, что война сто лет назад была тяжелейшей работой, – и мужественный человек на войне. Если воплотить объемный образ Хабенскому не удалось по объективным причинам, то эманацию воли и мужества ему передать удалось. Так же как Боярской – излучение победоносной женственности. Даже этого оказалось достаточно для успеха. Мужчина, женщина, разговоры о любви и война – это сочетание попадает в основные узлы восприятия. Эффектно сделана и атака доблестных войск генерала Каппеля (С. Безруков), которую советские зрители когда-то видели в картине «Чапаев», а теперь наблюдают с другой стороны и в других тонах. Проникают в сознание и другие, нежели теперь, нормы жизни – Колчак и Тимирева беседуют на «вы», в их отношениях много нежных церемоний, они не сводятся к физиологии, и даже не понятно, есть ли вообще физиология у этих изящных костюмированных призраков. Наверное, это что-то загадочное, раз в сорокаградусный мороз, на войне, медсестра Анна не забывает подкрасить глаза тушью и фигурирует в роскошной меховой шапке явно из чьей-то последней коллекции.

Идеологически фильм «Адмиралъ» – явный упадок по сравнению с титаническим великодушием Н.С. Михалкова, который уже в первой своей картине, «Свой среди чужих, чужой среди своих», показал, какие молодцы и красавцы были все наши мужчины – и красные, и белые, и зеленые. А сражались они друг с другом потому, что их было чересчур много для русских равнин, а золото, что поделаешь, – одно на всех. Нашей новой киноконъюнктуре следовало бы держаться Михалкова! Провидец он.

У Булгакова сны получше

О чем ни рассказывай – о красных или о белых, – драматургия нужна! Успех новой постановки «Бега» М. Булгакова в театре «Русская антреприза имени Андрея Миронова» (С.-Петербург) не в последнюю очередь предопределен бережным и любовным отношением режиссера Юрия Цуркану к тексту пьесы и – к актерам. Актерский ансамбль нового «Бега» превосходен, и, завидев наконец объемные характеры и блистательную игру, полную оттенков и нюансов, зритель даже как бы сходит с ума от ликования. Подзаголовок пьесы Булгакова – «восемь снов». Это сны о сложных, противоречивых и прекрасных людях, теряющих Родину, переживающих огромную трагедию. Несмотря на то что сцена «Русской антрепризы» мала, а спектакль достойно, но скромно одет в дерево и холстинку, образы двух антагонистов – белого генерала Чарноты (Сергей Барковский) и белого генерала Хлудова (Сергей Дьячков) вышли прямо-таки исполинскими.

Хлудов Дьячкова перешел за грань обыкновенных человеческих чувств, как человек на краю могилы, где погребено самое дорогое. Смотря перед собой безумными ненавидящими глазами, четко и строго исполняя долг, Хлудов не остановится ни перед каким злодейством – погибла Родина, и кого теперь не повесишь, все будет мало. Глядя на этого Хлудова, понимаешь, что террор был бы неизбежен и в том случае, если победили бы белые. Хлебнув крови и ненависти, и они принялись бы истреблять красную заразу. А лихой, отчаянный, веселый, «человек-оркестр» генерал Чарнота Барковского из другой породы русских людей, которые в огне не горят и в воде не тонут, и все деньги просадят на тараканьих бегах, и в карты будут играть, как будто эскадроном командуют. И Россия жива, пока такие люди живы, а они живы до последнего издыхания!