Кэш - Артур Батразович Таболов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Два года назад незамужняя дочь Панкратова, живущая с матерью, родила сына. Назвали Игорем – в честь деда по материнской линии, довольно известного филолога. Когда было время, Панкратов приезжал к ним, гулял с внуком, чувствуя себя немного неловко в роли деда. Внук как таковой никаких особенных эмоций у несентиментального Панкратова не вызывал. Внук и внук, симпатичное маленькое существо. Но внук как некий символ вызывал чувства довольно сильные и не очень приятные. Вот лет через двадцать он придет и спросит: «Дед, ты какую Россию мне оставил?» И ему не скажешь: «Какую получил, такую и оставил». Не такую. И получил не такую, и оставил не такую.
Звонок Веры Павловны застал Панкратова во время прогулки с внуком и прервал его размышления о судьбах России и о своей роли в её многострадальной истории.
– Вы меня узнали? – спросила она.
– Да, конечно. Здравствуйте…
– Не называйте меня, – перебила она. – Я звоню из уличного автомата. Ваш мобильник прослушивается?
– Теоретически не исключено. Но я понятия не имею, кому это надо.
– Мне нужно вас увидеть. Срочно. Назовите место, которое я бы знала, а никто бы не знал. Если ваш телефон все-таки слушают.
– Там, где вы обычно встречались с Арсеном, – подумав, предложил Панкратов. – Устроит?
– Откуда вы знаете, где я встречалась с Арсеном?
– Потом объясню. Я смогу подъехать туда часа через полтора.
– Подъезжайте, буду ждать.
Телефон умолк. Панкратов отвел внука домой, погрузился в свой «фольксваген» и направился сквозь бесконечные московские пробки к Речному вокзалу, размышляя, что бы мог означать этот необычный звонок.
Вера Павловна была не из тех, кто устраивает панику на пустом месте. Если она позвонила, да еще с такими предосторожностями, значит её что-то серьезно встревожило. Странно только, что позвонила она, а не Гольцов. Георгия Панкратов не видел с того вечера, когда решили, что Арсену нужно исчезнуть из Москвы. Он не звонил, был занят какими-то своими делами. Панкратов тоже не напоминал о себе. Но по опыту знал, что такие жизненные коллизии всегда имеют продолжение, чаще всего неожиданное. Похоже, продолжение последовало и в этом сюжете, в котором Панкратов волей случая оказался задействован.
Речной вокзал удивил его необычным оживлением. Гремела музыка, на гирляндах трепыхались флажки на речном ветерке, было много милиции почему-то в парадной форме. У стенки стоял многопалубный теплоход, на него с шумом и гамом грузилась совсем зеленая молодежь. Юные девушки в платьях, похожих на свадебные, юноши в костюмах с галстуками. На всех широкие красные ленты через плечо. «Выпускник 2010» – успел прочитать Панкратов. Понятно, праздник последнего звонка. Или получения аттестатов зрелости? В общем, праздник. А милиция следит за порядком.
Возле скамейки, второй справа от входа в вокзал, Веры Павловны не было. Сидела какая-то блондинка, по виду студентка в джинсах, в белой рубашке, завязанной узлом на пупе, в надвинутой на лоб белой бейсболке. Панкратов пристроился на другом конце скамейки, чтобы Вера Павловна еще издали могла увидеть его и понять, что он один.
– Здравствуйте, Михаил Юрьевич. Спасибо, что пришли, – сказала блондинка. – Не оглядывайтесь на меня, смотрите на молодежь и делайте вид, что завидуете их цветущей юности.
– Чему там завидовать? – отозвался Панкратов, послушно глядя в сторону. – Только представить, сколько им всего предстоит, страшно подумать. Нет, это не для меня. Что с вашей прической?
– Парик.
– Мы так и будем разговаривать, глядя в разные стороны? Давайте сядем в вашу машину и куда-нибудь отъедем.
– Я приехала на такси. Такси меняла два раза. Честное слово, чувствовала себя этакой Матой Хари.
– Понравилась?
– Нет. Вон там, у шестого причала, речной трамвайчик. Он отходит через десять минут. Я сейчас подойду к нему. А вы проследите, не увяжется ли кто за мной. Если нет, тоже садитесь, там мы спокойно поговорим. Если что-то заметите, уходите, встретимся позже.
Вера Павловна неторопливо подошла к кассе, потом предъявила билет дежурному матросу и скрылась внутри пароходика. Её передвижения ничего необычного на причале не вызвали. Никто не кинулся к кассе, никто не побежал к трапу. Панкратов сел в трамвайчик, когда матрос уже убирал сходни. Веру Павловну он нашел на корме. Она сняла бейсболку и парик и с удовольствием подставляла голову со своей замечательно короткой стрижкой свежему ветерку. Народу здесь почти не было, публика, соблазнившаяся прогулкой по Москве-реке, толпилась на верхней палубе и в баре.
– Так что же всё это значит? – спросил Панкратов.
– Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей?
– Нет. Но вижу, что вы чем-то очень встревожены. Чем?
– Скажу, – пообещала Вера Павловна. – Но сначала вопрос. Как вы узнали, где я встречаюсь с Арсеном? За мной следили?
– Да.
– Мой телефон прослушивали?
– Да.
– Зачем?
– Мне нужно было узнать, жив Георгий или погиб. А вы были единственным человеком, который мог это знать. Когда вы узнали, что он жив?
– Через два месяца после его похорон.
– Почему Георгий не объявился сразу? Как только стало известно о катастрофе самолета?
– Он боялся, что я себя выдам. А через меня выйдут на него. Я понимаю, о чем вы думаете. Знать целых два месяца, что твой муж погиб, это страшное испытание, врагу не пожелаешь. Но вы не представляете, в каком ужасе мы тогда жили. Мы были уверены, что его снова хотят посадить. Что за ним охотится ФСБ. Я ждала его четыре года. Я бы не выдержала, если бы он снова попал в тюрьму. Он всё правильно сделал. Он обязан был так сделать. Он думал не о себе – обо мне, о наших сыновьях. Жестоко? Да. Но только мы об этом можем судить. Никто не имеет права его осуждать!
– И меньше всех я, – подтвердил Панкратов. – Как вы узнали, что Георгий жив?
– О Господи! – вдохнула Вера Павловна. – Я вызвала вас по важному делу, а вы ввергаете меня в прошлое, которое даже сейчас я не могу вспоминать без содрогания!
– Не рассказывайте, если вам неприятно. Мой интерес к Георгию вполне обывательский. Я не часто встречал людей с таким характером и с такой необычной судьбой.
– Он совершенно невозможный человек! – горячо отозвалась Вера Павловна. – Человек-событие, человек-приключение! Стоит ему появиться, и обычная жизнь превращается в аттракцион. Иногда в праздник, иногда в трагедию. Я расскажу, как я узнала, что он жив. На выходные я отпускаю домработницу. И вот представьте, возвращаюсь вечером со студии в пустой дом и первое, что вижу в прихожей – его туфли. Те, в каких он уехал в аэропорт. Захожу
