Эликсир от бессмертия - Елена Клещенко

— Никто, — дерзко ответила Яна. — Я уже вылечилась. Спасибо, господин Хозяин.

Она поклонилась в пояс, Вит, вскочив, повторил поклон.

— Оставьте, — сказал Ник. — Мне в радость, Марьяна Михеева. Хозяева помогают друг другу.

Губы Яны дернулись, будто ее ударили.

— Я не Хозяйка.

Ник снова вздохнул.

— Это неважно. Иди ляг, девочка. Вам сегодня досталось.

— Мы увидимся, — сказала она Виту. Встав на цыпочки, обняла и поцеловала. Прямо в губы. А потом повернулась и вышла.

Через некоторое время до Вита дошло, что голос Ника говорит.

— ...тоже они. Мелкие частицы и сквозь землю просачиваются, и в воздухе носятся, что им стоит проникнуть в человеческое тело? В сосуды, в кости, в мышцы... Раны и переломы — для них сравнительно простой случай. Айген при тебе деревенских лечил? Эгей, слышишь меня?

— Лечил, — отозвался Вит. Непослушные губы наконец-то перестали улыбаться, но лицо горело. — И ломаных, и роженицам помогал.

— Айген на это дело был талантлив. На таком приличном расстоянии от входов умел использовать, что есть. Мне, если начистоту, до него далеко, но тут все проще дается. Самому мне, думаешь, сколько лет?

Сбитый с толку неуместным вопросом, Вит глянул на него — на тонкие морщинки у глаз, на густую русую бороду.

— Тридцать?

— Да нет, побольше.

— Ну, сорок?

— Семьдесят два.

Нет, все-таки сумасшедший.

— Думаешь, столько не живут, — сказал за него Ник. — Ну да, теперь за пятьдесят редко кто переваливает. Если я тебе скажу, что не так давно смерть в семьдесят лет для здорового мужчины считалась безвременной, а многие доживали до ста, — ты окончательно убедишься, что я ненормальный?

— Нет, но... так не может быть!

— Почему не может?

— Ну... как почему? Потому что срок человеку положен, — без всякого огорчения сказал Вит. Смерти он не боялся. То есть опасностей всяких боялся, конечно, а вот конца жизни, который наступит в срок... Зимой Виту исполнилось пятнадцать, и, как ему представлялось, жизнь он прожил долгую, почти бесконечную. То, что ему назначено прожить еще две таких жизни, а не, скажем, четыре, его не печалило.

Ник цокнул языком: дескать, не ожидал, дружище, что ты такой дурень.

— Все может быть. Все. Старость, что для вещи, что для живой твари — это поломки. Не такие заметные, как удар мечом, а простое ветшание: там щепочка, здесь ниточка... Когда поломки чинят своевременно, то и дом стоит долго — как, например, вот этот, он ведь от старых времен остался, — и человеку помирать ни к чему. Но это если наши демоны... хм... послушны и хорошо обучены. А если нет... В деревнях это, кажется, называется «проклятье»? Сбой программы плюс несколько злых или неосторожных слов. Беда в том, что они питаются не только солнечным светом. В земле, в человеческом теле темно, там они другие источники ищут. В крови им хорошо, и не всегда они туда проникают, чтобы лечить...

Вит молчал, пораженный ужасом. До него медленно доходило, о чем была сумасшедшая речь Ника. Леха, тот самый, что погубил их деревни... зябнущий даже в жару, бледный, как покойник, губы и веки сизые... проклятый с детства, говорила баба Лиза, теткина старшая сестра, и еще добавляла, что «его червь изнутри ест». Не червь, значит, а цветная пыль в крови. Могла бы лечить, а она ест его изнутри. А что же Айген ничего не сделал?..

...Ник смотрел на него как-то очень знакомо. Точно так же, бывало, смотрел дядька, перед тем как вздохнуть: «Сыновей Бог не дал». А дал, разумелось, племянника — хилого нескладеху, бестолочь и наглеца, который бегает за деревенским Хозяином и бубнит ихние Слова окаянные вместо того, чтобы делом заниматься...

— Что вы от меня хотите? — спросил он. Вышло, мягко сказать, невежливо, но Ник опять ухмыльнулся.

— В ученики взять хочу. Только не Слова с тобой зазубривать, как со скворцом, а приставить тебя к настоящему делу. Я пытаюсь разобраться с этими... котлами, будем так из называть. Пока не сломались последние — они сами себя чинят, без моего участия, но все же ломаются один за другим... Однако если понять, как сделать новый котел, тогда... что тогда, Вит с Южного Холма?

— Тогда можно будет наделать много котлов, — медленно сказал Вит, — понаставить их везде... и везде будет сплошной вход.

— Как раньше.

— Как раньше? А почему... А кто знает, как они работают?!

— Кто знал, тех давно на свете нет. Я тебе не скажу, как это вышло. Было это давно, еще до меня. Но, надо думать, настал такой момент, когда их некому стало чинить.

— Всех Хозяев переубивали?

— Вряд ли. Скорее сами перемерли и учеников не оставили. Если считать Хозяевами тех, кто знает, как устроены вещи, а не тех, кто умеет тыкать пальцем и приказывать демонам. Видимо, эти котлы слишком долго были исправными. Понимаешь, о чем я?

— Нет.

— Ладно... Словом, когда они начали ломаться, оказалось, что никто не знает, как их починить. Насколько просто даже ребенку управлять демонами, если ребенок вызубрит ключи, — настолько сложно понять, откуда берется демон, как он слышит слова, не имея ушей... как воет без голоса, летает без крыльев и рвет без зубов... Тяжело хлеб испечь, а съесть и дурак справится. В какой-то момент не стало тех, кто понимал суть. Остались дети и демоны.

Дети и демоны. По всей земле кипят котлы, окруженные страшными Лесами, куда простому человеку хода нет. А из котлов ползет живая разумная пыль, способная обернуться и закаленной сталью, и куском хлеба; катится по траве и снегу, летит по ветру, течет вместе с рекой... И слушается приказов на давно забытом наречии, и принимает за приказы простые глупые слова, случайно сорвавшиеся с языка. Скажи десять раз «чтоб мне сдохнуть»...

Ник, молодой мужик семидесяти двух лет отроду, опять будто забыл, о чем говорил. Сидел и возил пальцем по зеркалу, укладывая ручей в красивый узор.

Войдешь в любую деревню, примешься знакомиться — встретишь трех или четверых Ников, обычное имя в обыденном языке. В Словах же «ник» означало ложное, условное имя человека, произносимое, если не известно настоящее.

— А дальше? — сипло спросил Вит. — Господин Ник! Дальше что было?

— А дальше было хуже, — сказал Ник, не отрывая взгляда от зеркала. — Рушились здания, оседала земля, болезни поражали людей... ну да это тебе рассказывали и дома, и в церкви... так вот, все это правда. И дети ссорились между собой, выводили из строя ключи, множили полчища демонов, переставших подчиняться. Слова нужные помаленьку забывались. Если один учит другого со слуха, читать мало кто умеет, притом и учат не скукоту всякую, а насчет баб, да пожрать, да подраться... А в то же время демонов на земле, в воде и воздухе становилось все меньше, слушались они все хуже. Ну, кроме тех мест, откуда они все еще расселялись по свету. Тут они могут все. И мы с тобой можем все, как наши пращуры. А возьми чуть в сторону — их едва хватает на то, чтобы разжечь костерок.