Первая, вторая, третья - Лариса Соболева

— Уважаемая, как вас зовут?

— Валентина Петровна.

— Понимаю ваше состояние, но Светлане и Захару я уже обещал показать вашу внучку лучшим врачам мира и покажу…

— Нет-нет, я не потому…

— Не потому? — хмыкнул он. Старуха явно в маразме. — А почему?

— Вы меня не узнали… Ну, да, правильно. Помните, вы приехали на рыбалку с друзьями и женой? Вы разбили палатки за деревней Пятаково… прямо у речки. Тогда можно было ночевать в палатках, а сейчас… Я не то говорю. У вашей жены начались срочные и преждевременные роды, вы привезли ее к нам в медпункт, мы с фельдшерицей роды принимали…

— Конечно, помню. Занесли инфекцию моей жене, она год промучилась и умерла! Ваше счастье, что я не засадил фельдшерицу и вас.

— Простите, это ваше несчастье было.

— То есть?

— Я вообще не виновата, я там убиралась. А фельдшерица — девчонка, только-только из медучилища, понятия не имела, как роды принимать. Я, конечно, родила двух детей, но как с роженицами… Все знаю, а помочь не умею. Растерялись мы. Если б вы нас попытались засадить… то… В общем, первая девочка родилась нормально, правда, очень тяжело, а вторая мертвой, мы ее еле вытащили, потому что ваша жена… уже никакая была. Мы завернули девочку и оставили у стены на столе, вашей жене было очень плохо. Ну и решили не говорить ни вам, ни ей, чтоб не расстраивать… Фельдшерица ревела от беспомощности, а я побежала к вам, сказала, что не можем вашу жену в сознание вернуть. Вы забрали жену и новорожденную, решили срочно везти в больницу. Я вернулась, взяла мертвую… А она кряхтит! Представляете? Живой оказалась! Мы, две дуры, ошалели, давай искать, кто вы да откуда. Где ваши палатки — не знали, кто вы — тоже. Я честно пыталась вас найти. Ни номера машины не запомнили, ни фамилии не знали. Справлялись по роддомам, но… В общем, как в кино. Я когда кино смотрела, ну, похожую историю, ревмя ревела, а Светочка смеялась надо мной.

— Виталий!

— Да? — подскочил тот.

— Дай сигарету. И выпить принеси. Значит, хотите сказать, что Света… Пф! Простите, история настолько неправдоподобная…

Валентина Петровна резко встала, разгневавшись:

— Вы не верите? Вы что думаете, я пришла вымогать у вас… Дурак вы, извините!

— Куда вы?

— Домой! — огрызнулась старуха. — Идиот! Ему радость принесли, а он… Да если б ты знал, каково мне было поднимать ее! Дочка моя замужем, далеко жила. Сын… тот в плавание уходил на полгода. Да если б ты знал, чего стоило удочерить Светочку! Это тебе советское время было, а не нынешнее, сейчас все покупается, а тогда сразу: где взяли, вдруг украли? Мы солгали, будто подкинули дите, свидетелей представили, не отдавать же кроху в детдом! Сын удочерил, он тогда женился, потом жена ушла от него. Сюда переехали, чтоб Светочка образование получила. Если б ты знал, чего стоило мне прийти к тебе и рассказать! Я ж боялась, отнимешь ее. Ну, так даже лучше, нам вашего ничего не надо, у нас все есть. А Светочку мы воспитали получше твоего, ты свою Лизу не сумел воспитать, вот и пожал плоды. Дай пройти! — рявкнула она Виталию.

— Вы просили воду… — растерялся тот, отступая.

— Да не нужна мне ваша вода, как и вы сами! — И ушла.

Виталий дал боссу сигарету, щелкнул зажигалкой, сказав:

— Какая агрессивная старуха! И жестокая.

Всеволод Федорович курил, глубоко затягиваясь, выпил виски половину бокала — новость его выбила напрочь.

— Это так? — осторожно спросил Виталий.

— Что? — очнулся босс.

— Вы там были с женой, когда она?..

— Да. Буду делать экспертизу. Узнай, делают ли ее здесь.

— Хорошо. Простите, чуть не забыл! Мы будем подавать заявление на вашего бывшего зятя за мошенничество с золотыми изделиями?

— Обязательно. Пускай получит по полной. Жаль, что сейчас в России не расстреливают.

Против экспертизы восстал Захар, Светлана отнеслась пассивно и к истории своего происхождения, и к исследованию, которое делали в госпитале. Ее угнетало, что голос вернуть будет непросто, врачи прогнозировали, что даже если реконструкцию сделают удачно, она будет говорить, как старуха, курившая с детства махорку и пившая литрами самогонку. Кому понравится такая перспектива?

— Не хочу богатого папаши! — бесновался Захар. — Знаю я их! Одну дочь потерял, вторую с собой заберет. Ты поедешь? — Безусловно, Светлана сказала «нет» на своем языке. — А он увезет!

Светлана обняла его крепко-крепко, прижавшись всем телом, что означало: никуда от тебя не денусь, а потом написала на компьютере:

«Он все равно мне чужой. Никто не виноват, так уж случилось».

— М-да, история! — сказал Захар. — Дурацкая».

«А я теперь разгадала свой сон, — написала Светлана. — Мне снилось, как меня убивают и закапывают живьем в страшном лесу. Мокром, темном, холодном. Я даже запахи помню, как будто это было на самом деле».

— Почти так и было.

«Мне сказала Эмма, наша бортпроводница, что у близнецов есть связь, даже если они никогда друг друга не видели и жили на разных континентах. Они чувствуют друг друга, представляешь? И это так. Я почувствовала, что Лизу убивают и закапывают. Ужас какой! Но тот сон мне больше не снится. Давай возьмем в кредит кондиционер, я тут спекусь от жары. И купи мороженого».

— Возьмем. Куплю. Звонят, пойду открою.

На пороге стояли Всеволод Федорович и Виталий, нежданные гости не обрадовали Захара, правда, он отступил назад, давая дорогу, но не пригласил их, язык не повернулся.

— Здравствуй, Захар, — сказал Верховой. — Вижу, ты не рад.

— Боюсь, вы принесли нерадостные новости. Для меня.

— Можно войти?

Он сделал жест рукой, мол, проходите. Всеволод Федорович прошел в комнату, а Виталий задержал Захара:

— Пусть они поговорят.

— Тогда топай на кухню. Чай или кофе?

— Ни то, ни другое. Спасибо.

— Учти, я буду подслушивать, — тихо предупредил Виталия Захар, тот шевельнул плечами, что понять можно было двояко: и как равнодушие, и как осуждение.

Тем временем в комнате Всеволод Федорович, опершись на трость, набрал полную грудь воздуха и выпалил:

— Света, экспертиза подтвердила слова твоей бабушки. — Она подперла щеку ладонью, оставшись безучастной к событию. — Я понимаю, тебе трудно свыкнуться, поверить… Мне тоже трудно… Но я рад. Очень рад… Потерял и нашел…

Светлана застучала по клавиатуре, повернула компьютер к нему, Всеволод Федорович надел очки и прочел вслух:

— «Вы потеряли Лизу, а я — не она. Между нами столько лет… Я не знаю, как реагировать, я вас не знаю». Ничего, наверстаем время, будем узнавать заново. Света…

Он, конечно, не привык просить, да и не просят требовательным тоном, так хотя бы остается возможность не потерять свое лицо:

— Света, ты мне нужна. Я знаю, ты другая, но у нас неплохо получалось понимать друг друга… Может, я заслужил награду, и мне бог отдал тебя, у меня не возникло и доли сомнения, что ты не моя… — Он еще не решался произнести «дочь». — Наверное, нам будет нелегко, но если постараться… а я буду стараться. Мне хочется обнять тебя, можно?

Светлана встала со стула, подошла. Всеволод Федорович обнял ее осторожно, будто опасался, что что-то произойдет не так. Потом провел ладонью по волосам девушки, привыкая уже к Светлане, изучая ее и одновременно себя.

— Первое, что мы сделаем, — сказал он, не отстранив ее от себя, — полетим искать врача. Самолет прилетит…

— А вот этого не надо, — появился Захар.

— Чего — этого? — недоуменно спросил Всеволод Федорович.

— Лететь куда-то. Сначала увезете, потом не привезете? И я против восстановления голоса. Да, против. Мне нравится немая жена! Ни скандалов, ни упреков. — Светлана кинулась к компьютеру и написала несколько слов. — Посуду будешь бить? Я куплю небьющуюся. Вы, Всеволод Федорович, конечно, отец, но дальний. А Светлана скоро станет моей женой. А моя жена — моя собственность. Понятно?

— Он у тебя всегда такой грозный? — спросил Светлану Верховой, она закивала. — Трудно тебе будет, но твой будущий муж мне нравится. Успокойся, Захар, я не собираюсь отнимать у тебя Свету, просто хочу, чтоб вы меня приняли. И поездку планирую после регистрации вместе с тобой, вам же нужно провести где-то самое лучшее время после свадьбы? Заодно проконсультируемся, что можно сделать с голосом. Разве это плохо? А сейчас купим большой букет и поедем к твоей бабушке, Света. Я попрошу у нее прощения и поблагодарю за тебя. Ну же, собирайтесь оба! Света, ты озабочена? Тебе что-нибудь нужно? Что ты хочешь?

Она написала: «Мороженого!!!»