Акселерандо - Чарльз Стросс

Амбер берет глубокий вдох. «Взрослым можно разводиться. Если бы я могла развестись с ней, я бы развелась. Она...» Амбер тщетно пытается подобрать нужное слово. «Смотрите, она из тех, кто никогда не сможет принять поражение. Она будет делать все, чтобы не проиграть, даже пытаться сделать закон своим оружием. Так она пытается вернуть меня. Разве не видите?»

Доктор Курасани смотрит на нее с крайним сомнением. «Не уверен, что я понимаю» - говорит он. «Возможно, гм-м-м, мне следует объяснить Вам, зачем я обращаюсь к Вам?»

«Конечно, продолжайте!» Амбер поражена: похоже, он относится к ней серьезно! Он обращается с ней как со взрослой. Ей еще не доводилось встречать это в разговоре с кем-то незнакомым и старше двадцати лет. Это настолько новое чувство, что она почти позволяет себе забыть, что он разговаривает с ней только потому, что Матушка ее подставила.

«Итак… Я инженер. Вместе с этим я – студент фикх, юриспруденции. Фактически, я имею достаточную квалификацию для участия в судебных заседаниях. Я, конечно, занимаю не слишком высокую должность, но тем не менее, это очень высокая ответственность. Так или иначе, ваша мать, да снизойдет на нее мир, передала мне прошение. Знаете ли Вы о нем?»

«Да». Амбер напрягается. «Оно лживо. Искажает факты».

«Гм-м». Садек задумчиво потирает бороду. «В таком случае мне предстоит это выяснить, не так ли? Мать предоставила себя воле Божией. Это делает Вас ребенком мусульманина, и она заявляет...»

«Она пытается использовать вас как оружие!» - перебивает Амбер. «Я продала себя в рабство, чтобы уйти от нее, понимаете? Компания владеет мной, а фонд, который владеет компанией, перейдет мне на совершеннолетие. Но она пытается поменять правила игры, чтобы вернуть меня. Знаете, что? Я считаю, что ей плевать на вашу религию, все, что ей нужно – это я!»

«Материнская любовь…»

«Какая, к черту, любовь!» - огрызается Амбер. «Она хочет власти».

Выражение лица Садека делается жестким. «У Вас сквернословие в мыслях. Все, что я пытаюсь сделать – это выяснить, каковы факты… Вам стоит спросить себя, а совпадает ли такое неуважение с Вашими интересами?» Он берет паузу и продолжает уже не так резко. «Вам действительно было так плохо с ней в детстве? Думаете ли Вы, что она действительно делает все лишь ради власти, или, возможно, она все-таки любит Вас?» Пауза. «Вам стоит понять, я должен знать об этом. Чтобы иметь возможность понять, что является правильным».

«Моя мать...» Амбер замирает, и источает туманное облако запросов к памяти. Они расходятся в пространство вокруг ядра ее сознания, как выбросы с ядра кометы. Активируя набор синтаксических анализаторов сети и фильтров классов, она превращает память в материализованные картинки, и исторгает их в крохотный мозг веб-камеры. Лучше – видеть. Кое-какие из этих воспоминаний настолько болезненны, что Амбер, не удержавшись, закрывает глаза. Мать в полном боевом офисном облачении, склонившаяся над Амбер и обещающая ей вырвать ее лексические импланты, если она и дальше будет учить грамматику с ними. Мать, извещающая Амбер, что они снова переезжают, и за руку уводящая ее прямо из школы, прочь от друзей, которые только-только начали ей нравиться. Все дела с церквями месяца. Мать, застукавшая ее на телефонном звонке Папе, рвущая телефон пополам и избивающая ее им. Мать у кухонного стола, принуждающая ее есть... «Моя мать очень любит контроль».

«Ох». Глаза Садека блестят. «Именно это Вы чувствуете по отношению к ней? Как долго Вы испытывали такой уровень... нет, простите, что я спрашиваю. Вы определенно знаете, как обращаться с имплантами. Знают ли бабушки с дедушками? Вы говорили с ними?»

«Мои бабушки с дедушками?» Амбер подавляет всхлип. «Родители Матушки мертвы. Папины еще живы, но они не станут говорить с ним. Они похожи на Матушку. Они считают меня чем-то жутким. Я знаю о мелочах и о маленьких вещах. Я знаю об их налоговых категориях и потребительских профилях. Я могла вести вскрытие и анализ больших данных прямо в своей голове, когда мне было четыре. Я устроена не так, как были устроены маленькие девочки в их времена, и они ничего не понимают. Вы знаете, что старики не любят нас всех? В некоторых церквях только и зарабатывают деньги на экзорцизмах и стариках, которые думают, что их дети одержимы».

«Что ж..» Садек снова отвлеченно запускает пальцы в бороду. «Должен сказать, здесь надо учесть многое. Но Вам известно, что ваша мать приняла Ислам, не так ли? Это означает, что и Вы мусульманка. Пока Вы не достигли совершеннолетия, юридически за Вас говорят Ваши родители. И она утверждает, что это передает Вас в мое ведение. Гм-м-м...»

«Я не мусульманка». Амбер глядит в экран, не отрываясь. «И я не ребенок». Ветви собираются вновь и зловеще шепчут о чем-то за ее глазами. Вдруг ее голова тяжелеет и набухает идеями, крепкими как камень и старыми, как само время. Нет, вдвое старше. «Я не являюсь ничьим рабом. Что ваш закон говорит о людях, которые родились с имплантами? Что он говорит о людях, которые хотят жить вечно? Я не верю ни в какого бога, господин судья. Я верю в возможности. Мать физически не может заставить меня делать что-то, и уж точно она не может за меня говорить. Все, что она может – это поставить под сомнение мой законный статус, но если я решу оставаться там, где она не сможет достать меня – какое это будет имеет значение?»

«Хорошо. Если это – все, о чем Вы хотели рассказать, то мне нужно подумать над проблемой». Он ловит ее взгляд, и его лицо задумчиво, как у доктора, обдумывающего диагноз. «Я позвоню Вам, в соответствующее время. В остальное время, если Вам нужно будет с кем-нибудь поговорить, помните, я всегда на связи. Если есть что-нибудь, что я могу сделать, чтобы облегчить Вашу боль, я буду рад оказать эту услугу. Мир Вам и всем, о ком Вы заботитесь».

«И вам того же» - сумрачно бормочет она, и соединение обрывается. «Ну и что теперь?» - вопрошает Амбер, а тем временем бибикающий спрайт начинает кружиться по стене, требуя внимания.

«Думаю, это посадочный модуль» - услужливо говорит Пьер. «Он все еще внизу?»

Она оборачивается. «Эй, я же говорила, исчезни!»

«Что? И пропустить все веселье?» Он лукаво ухмыляется. «Амбер нашла себе нового дружка! Пойду расскажу всем...»

***

Дневные циклы сменяют друг друга, и трехмерный принтер на обьекте Барни неустанно выплевывает на платформу-материализатор все новые растровые атомные рисунки, атомные сети квантового плетения, которые становятся управляющими схемами и каркасами новых принтеров. В них нет крутящихся и лязгающих наноассемблеров – никаких роботов-вирусов, суетливо укладывающих молекулы в решетку – зато есть причудливая квантовая магия атомной голографии: модулированный бозе-эйнштейновский конденсат коллапсирует в ультракриогенных установках в странные кружевные структуры. Электрический ток носится по кабелям, нарезающим круги в юпитерианской магнитосфере и извлекающим полезную мощность из орбитальной энергии скалы. В оранжевой грязи рыщут маленькие роботы - они собирают сырье и скармливают его фракционирующей печи. Сад машинерии, который строит Амбер, понемногу расцветает - он распаковывает сам себя в соответствии с планом, разработанным детьми в начальных классах индустриальной школы в Польше, и почти не нуждается в человеческом управлении.