Малолетки - Джон Харви

С первого взгляда на фотографиях не было видно Глории Саммерс, но была Эмили, Эмили Моррисон. Вот она в центре группы, а вот – ближе к заднему плану снимка. Вот она на качелях, весело дрыгает ногами, а рот широко раскрыт не то от удовольствия, не то от страха. Вот она повернулась на голос, который узнала, лицо оживленное, широко раскрылись глаза.

Резник аккуратно сложил фотографии и сунул их в пластиковый пакет, который убрал во внутренний карман куртки вместе со своим бумажником.

– Закончите здесь сами, – бросил он Миллингтону, направившись к лестнице.

Линн Келлог встретила его в прихожей. В руке она держала фотографию класса. Резник взглянул на нее и кивнул.

– Оставайтесь там и расспросите миссис Шепперд. – Он двинулся дальше. – Оставьте с собой Диптака.

Дивайн посторонился в дверях, чтобы пропустить его в кухню, Резник обошел Джоан Шепперд и властно опустил руку на плечо ее мужа.

– Стивен Шепперд, я арестую вас в связи с убийством Глории Саммерс и подозрением в убийстве Эмили Моррисон. Вы можете не говорить ничего, но то, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Тело Шепперда, напрягшееся под рукой Резника, постепенно расслабилось, дыхание стало тяжелым, а по лицу покатились слезы. Лицо Джоан Шепперд, сидевшей рядом, застыло в презрительной маске.

– 45 —

– Я думала, что сегодня уж ты мог бы помочь мне, Джек, – укоризненно произнесла жена Скелтона, – в такой-то день.

Скелтон мрачно кивнул. Действительно, завтра будет знаменательный день – день рождения его тестя, восемьдесят первый. Сегодня, чтобы все приготовить, надо целый день биться, как муха о стекло. Старин должен приехать сегодня днем в 5.27 из Ковентри. Год тому назад, когда ему исполнялось восемьдесят, днем в субботу приезжала команда футболистов «Лидс», и жене Скелтона и ее отцу пришлось искать убежища в женском туалете, поскольку на платформах шло ожесточенное сражение между футбольными болельщиками.

С раннего утра в субботу начинался съезд членов семейства: двоюродные братья и сестры из Уттоксетера и Рилла, холостые тройняшки из Видмерпула, методистский священник из Гуля.

– Я, по крайней мере, надеялась, что ты привезешь вино, которое мы заказали у «Трешерса», и обещала, что мы заберем до полудня торт у «Бердса».

Скелтон подошел к жене, чтобы поцеловать ее в лоб. Он был уверен, что она ухитрится отлично проделать все это сама и даже лучше, по всей вероятности, чем с его помощью.

– Прости, дорогая. Но это неотложное дело свалилось на меня именно сегодня.

Взгляд, которым она его наградила в ответ, давал понять, что она с трудом заставила себя поверить мужу. Пройдя половину пути до гаража, он остановился и повернулся, удивившись, что его жена все еще стоит на пороге. Но это была Кейт, замершая в дверях в своей шокирующей, пренебрегающей всякими принятыми нормами одежде. Ее черные джинсы были разорваны поперек около колен, на плече висела матерчатая сумка. Скелтон не знал, возвращается ли она домой или собирается уходить.

– У нас двадцать четыре часа, Чарли.

– Двадцать три, – уточнил Резник, бросив быстрый взгляд на свои часы, – десять минут в ту или другую сторону.

– Мы попросим еще тридцать шесть или тридцать пять, если они понадобятся нам.

– Мы арестуем его до этого, сэр.

– Действительная уверенность или только оптимизм?

– Мы представим ему фотографии, и, я думаю, он начнет говорить.

– А если не начнет?

– Нити, которые Хансен нашел в изобилии в багажнике его машины, мы дали специалистам из лаборатории, чтобы они сравнили с теми обрывками, которые были найдены на теле Глории. Они также проведут анализы пятен на полу гостиной, на молотке и других подобных вещах в подвале. Несомненно, хотя бы один из них будет результативным.

– А не кажется ли вам, что все это пустая трата времени? Ковер уже давно в печи для сжигания мусора.

– Более чем вероятно. Но я отправил туда Марна Дивайна, так, на всякий случай.

Скелтон играл с колпачком своей «вечной» ручки.

– У него есть адвокат?

– По-видимому, нанял. Заехал на «Фестиваль Арнольда Беннетта», где собирается эта публика.

– Кого?

Резник не знал. Да и все, что он слышал об Арнольде Беннетте, это что писатель и юрист чертовски здорово готовил омлет, который и был назван его именем.

– Заворачивай гайки полегоньку, Чарли, не забывай того, что произошло вчера.

– Да, сэр.

«Никаких вариантов, – думал Резник, – второй раз он не совершит ошибки, недооценив Шепперда»

Обычно субботний день Джоан Шепперд протекал следующим образом. Она собирала все полотенца, включая кухонные, и решала, какие из них требуется вначале замочить с отбеливающим порошком, а какие можно заправить сразу в стиральную машину. Затем вытирала пыль с мебели и пылесосила весь дом сверху донизу. Одевалась и шла прогуляться по бульвару, вокруг залива, переходила мост к Сейнсбери. На обратном пути, уже с покупками, она заходила в кафетерий «Хоумбейс» выпить чашку чая с датским печеньем.

В эту субботу она ничего не сделала, хотя на часах было уже пятнадцать минут десятого. Правда, у нее была возможность выпить чашку чая – Линн Келлог попросила разрешения сделать чай, – но Джоан сделала лишь несколько маленьких глоточков.

– Вам следует чего-нибудь поесть, – заметила Линн. Джоан медленно посмотрела на нее.

– Я приму одну из моих таблеток.

Линн отправилась в спальню и принесла флакончик, поставив его на стол рядом со стаканом воды.

– В шкафу около кровати вашего мужа была фотография вашего класса, – сказала Линн, сидя на стуле, который раньше занимал Стивен. – Как вы думаете, зачем он держал ее там?

Джоан вытряхнула одну таблетку себе на ладошку.

– Понятия не имею. – Она положила таблетку на язык и запила водой, правда, не без труда. – Думаю, что она попала туда по ошибке.

Миллингтон держал фотографию обеими руками.

– Кого вы узнаете здесь? Стивен Шепперд моргнул.

– Джоан, конечно, мою жену.

– Кого еще?

– Я не знаю, есть ли там кто-либо еще, кого я знаю.

– Посмотрите еще раз.

Шепперд, казалось, внимательно рассматривал фото, но время шло, а никакого ответа не было.

– Вы смотрите, мистер Шепперд? – спросил Миллингтон.

– Я должен просить вас не придираться к моему клиенту, – вмешался адвокат, заработав при этом от Резника такой незабываемый взгляд, который, казалось, мог испепелить того на месте.

– Посмотрите внимательнее, – предложил Миллингтон, подвинув фотографию поближе. – Скажем, в нижнем ряду.

– Вспомните, – вмешался Резник, – о ном вы говорили вчера. Это записано на пленку.

– Это она? – Шепперд как бы удивленно выпучил глаза.

– Кто?

– Девочка, Глория.

– Это вы должны сказать мне.

– Я полагаю, что это могла бы быть она. Хотя и не очень похожа.

«Хорошо, – подумал Резник, – поиграй, потяни время, мы посмотрим, кто из нас в конце концов окажется более терпеливым»

– Почему вы держали эту фотографию около своей кровати, мистер Шепперд?

– Она не была около моей кровати.

– Она была в шкафу возле вашей кровати.

– Это не одно и то же.

– Это очень близко.

– Все равно это не то же самое…

– Так что?

– То, что вы сказали, звучит так, как если бы я поместил ее туда, чтобы смотреть на нее.

– А что еще можно делать с фотографией? Шепперд начал было отвечать, но раздумал и вместо этого посмотрел на адвоката. Резник и Миллингтон также смотрели на него, как бы призывая его вмешаться. Это был тощий седой мужчина лет шестидесяти, в очках в темной оправе. Его синий костюм был помят после путешествия в автомобиле, и он даже забыл снять с лацкана своего пиджака пластиковую карточку делегата «Фестиваля Арнольда Беннетта». Большая часть его профессиональной жизни прошла в защите прав на недвижимость и взыскании убытков.

– Вот что я вам скажу, Стивен. – Резник поднялся на ноги и позволил себе несколько размяться. – Уже осталось не так много времени до того, как мы сможем устроить перерыв. Думаю, однако, что вы, возможно, еще до перерыва могли бы сказать нам что-либо и о других фотографиях.

Шепперд приложил обе руки к вискам, и Резник догадывался, что под ними в мозгу бьется желание сочинить хоть какую-нибудь историю. Чарли неторопливо достал из кармана пластиковый пакет и пересыпал фотографии из пакета в другую руку.

– Например, об этой. – Резник бросил первую из них на стол прямо перед носом Шепперда. – Или этой. Или этой.

Глаза Стивена Шепперда были закрыты, плотно сжаты. Но Резник полагал, что все равно он знал в деталях все, что было изображено на каждой фотографии, как это бывает в хорошо запомнившихся снах.

После того как Линн Келлог потратила совершенно впустую три четверти часа, пытаясь склонить миссис Шепперд к сотрудничеству, она была уверена, что зря теряет время. Она позвонила, чтобы поговорить с Резником, но он находился в комнате для допросов. Поэтому она попросила соединить ее с суперинтендантом.