Герой - Александр Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда стало известно, что Никифору донесли о заговоре, друзья уговаривали патрикия отказаться от покушения.
Цимисхий сказал: нет. Не только потому, что был бесстрашен. Еще и потому, что был умен. Если бы доносчик знал что-то определенное, Цимисхия уже схватили бы. По крайней мере, попробовали бы схватить…
Патрикий усмехнулся. Его один раз уже пытались арестовать. Тогда он, в одной рубахе, разогнал толпу доспешных стражников. Цимисхий был лучшим фехтовальщиком в этом городе. И знал об этом. Однако ни один фехтовальщик не устоит против сотни отборных воинов василевса…
И все-таки Иоанн был прав, когда отказался отменить или отсрочить сегодняшнее дело. Сегодня Никифор заставил своего спальника и начальника дворцовой стражи обшарить дворец в поисках заговорщиков. Завтра его люди обшарят весь город. И что-нибудь непременно найдут. Легко найти, если знаешь, где искать.
Цимисхий вглядывался в темноту. Не пропустить бы нужное место…
Не пропустили. Как только в темноте прорисовался силуэт каменного изваяния – льва, настигающего быка (как символично!), Цимисхий отдал негромкую команду, и лодка замедлила ход. Когда она причалила к стене, сверху упала веревка.
– Лезь, – велел Цимисхий Михаилу Вурцу.
Патрикий Иоанн был храбр, но не глуп. Наверх он пойдет последним. Если там – засада, он услышит.
Кто-то из заговорщиков оказался слишком болтлив. Никифора предупредили. Удачно, что Феофано на стороне Цимисхия. Вспомнив императрицу, Цимисхий усмехнулся. Ненасытная сучка. Но хороша. Пожалуй, когда всё закончится, Иоанн оставит ее себе. Так же, как это сделал Никифор. Только, в отличие от Никифора, он не даст жаркой вагине и смазливой мордашке размягчить свой клинок. Цимисхий снова усмехнулся – двусмысленной мысли.
Лев Педиасим, уже ухватившийся за веревку, тоже осклабился. Решил, что Цимисхий хочет подбодрить его улыбкой.
Да, Феофано оказалась очень полезна. Ведь это она добилась его возвращения. Влюбилась в Иоанна, как кошка. Это хорошо. Влюбленная женщина пойдет на всё. Даже на то, чтобы спрятать в своих покоях убийц своего мужа.
Цимисхий поймал веревку, прислушался…
На крыше было тихо. Значит, засады нет.
– Уходите, – велел он гребцам.
На крыше Вуколеона Цимисхия ждали не только приплывшие с ним, но и начальник этериотов Валант с доверенными людьми.
– Всё хорошо, – доложил Валант. – Путь свободен. Василисса Феофано дала стражникам вино с сонным зельем. Мы могли бы всё сделать сами, но ты же велел ждать…
– Хватит болтать, – перебил Цимисхий. – Вперед!
Заговорщики спустились с крыши на галерею и торопливо двинулись к цели.
Стража в коридоре и у покоев василевса спала. Но у дверей спальни заговорщиков встречали. Из ниши появилась изящная фигурка. Феофано.
– Он там, – прошептала она Цимисхию на ухо. – Двери не заперты. Я сказала ему, что сама запру их. – Коснулась губами виска (они с Цимисхием были почти одного роста): – Храни тебя, Господь, любимый…
Патрикий потрепал ее по щеке левой рукой – правая уже тянула меч из ножен, отодвинул в сторону и распахнул двери.
Заговорщики с оружием наголо ворвались в спальню императора. Вурц и Педиасим обогнали Цимисхия, бросились к ложу и, откинув полог, одновременно вонзили мечи в одеяло… И отпрянули. Обернулись к Цимисхию. Рты открыты, в глазах – паника…
– Его нет, – выдохнул Михаил Вурц.
Лев Валант подскочил, сорвал с ложа одеяло… Пусто!
– Нас предали… – пробормотал кто-то за спиной Цимисхия. – Василисса…
– Молчать! – негромко произнес Цимисхий. – Никифор здесь! Ищите!
Заговорщики бросились обшаривать покои.
Цимисхий ждал.
В спальню проскользнула Феофано.
– Наверное, он в часовне, – сказала она Цимисхию. – Там, за гобеленом – дверь.
– Уходи, – сказал Цимисхий. – Не хочу, чтобы он тебя увидел. – И, когда Феофано вышла: – Валант! Оставь в покое сундуки. Я знаю, где он.
В маленькой часовне под иконами был расстелен красный войлок. На войлоке – шкура барса. На шкуре, укрывшись простым монашеским плащом, спал василевс ромеев Никифор Фока. Когда Цимисхий открыл дверь, император не проснулся.
Цимисхий остановился на пороге. Он смотрел на шкуру. Этого барса Никифор убил собственноручно, когда гостил в армянском имении Иоанна…
Цимисхий опустил руку с мечом и сделал шаг назад. Ему вдруг расхотелось убивать. Когда-то Никифор был его другом. Никифор сделал его автократором Азии, доместиком схол…
Но потом отнял всё и отправил в изгнание.
Цимисхий вспомнил, каково ему было жить изгнанником… И шагнул в сторону, освобождая проход в часовню.
– Взять его, – скомандовал Иоанн.
Заговорщики, толкаясь и отпихивая друг друга, бросились в часовню. Каждый из них ненавидел Никифора. И у каждого была серьезная причина для ненависти.
Заговорщики набросились на спящего.
Только Лев Валант, начальник этериотов, не участвовал в избиении. Возможно, его мучила совесть. Ведь он клялся защищать императора – и предал.
Кто-то схватил императора за волосы, кто-то изловчился ударить в пах. Заговорщики были вооружены. Никифор безоружен. Их было много. Он – один. Накинувшись на лежащего василевса, они пинали его ногами, били древками…
Но Цимисхий не особенно удивился, когда Никифор расшвырял их, как котят, и поднялся. Огромный, страшный, с всклокоченной гривой, окровавленный, бешеный…
Цимисхий шагнул вперед, поднимая меч, но Валант был ближе. Его клинок ударил императора в лоб, и Никифор упал. Валант выдернул застрявший в черепе меч.
Однако император был еще жив.
– Богородице, помоги! Спаси меня! – дико вскричал Никифор.
Иоанн Цимисхий опустился на ложе василевса.
– Не убивать! – крикнул он. – Тащите его сюда!
Заговорщики, вшестером ухватив грузное обмякшее тело, выволокли его из часовни и бросили к ногам Цимисхия.
Иоанн ухватил Никифора за бороду:
– Ты узнаешь меня? – спросил он.
– Богородице, спаси… – пробормотал Никифор. Кровь струилась по его лицу. – Спаси…
– Я – Иоанн Цимисхий. Это я сделал тебя императором, Фока. Я спас тебя, поддержал в беде, воевал за тебя… А ты? Что сделал ты?
– …Богородице святая, заступнице, помоги…
– …Я – лучший полководец Рима. А ты сослал меня в деревню – прозябать в безвестности. Я дал тебе все, а ты лишил меня всего!
– …Богородице…
– Презренный тиран! – рявкнул Цимисхий. – Отвечай мне!
– …Святая заступнице…
Цимисхий, размахнувшись, ударил василевса кулаком. Никифор опрокинулся набок.
– Убить его! – велел Цимисхий.
Так в ночь с десятого на одиннадцатое декабря года 969-го от Рождества Христова, на пятьдесят восьмом году жизни, процарствовав шесть лет и четыре месяца, бесславно покинул сей мир василевс и автократор Византии Никифор Фока.
Час спустя, когда узнавшие о беспорядках воины внешней стражи Большого дворца бросились на помощь своему императору, то увидели опущенные железные решетки и застывших по другую сторону этериотов с копьями наготове.
В это же время Иоанн Цимисхий в пурпурной императорской обуви вступил в Золотую палату и воссел на трон василевсов Византии.
Он еще не стал императором официально, но знал, что – станет. Главное сделано. Остались мелочи…
Аципофеодор, один из доверенных Цимисхия, вбежал в тронный зал.
– Василевс! – закричал он, падая на колени. – Мы окружены. Вуколеон осажден стражей Никифора!
– Не кричи, – спокойно произнес Цимисхий. – У Никифора больше нет стражи. Он мертв. Покажи им его голову. Скажи: те, кто захочет присягнуть василевсу Иоанну, будут вознаграждены.
Цимисхий знал, что будет дальше. Он знал: стража, армия, народ с охотой признают его власть. Империя – как женщина. Она презирает проигравших и пресмыкается перед победителями. Кстати, о женщинах…
– Приведите сюда василиссу Феофано, – приказал новый хозяин Вуколеона. – Я желаю ее видеть…
Глава 1
Посольство византийского императора
Послы нового повелителя Византии кесаря Иоанна прибыли в Булгарию, едва стихли зимние шторма и снова открылись морские дороги. Прибыли с помпой, на двух огненосных триерах, в сопровождении двухсот отборных воинов. Возглавлял посольство уже знакомый русам проедр Филофей. Проедр заслуженно считался в Константинополе знатоком скифов. Эта слава и спасла Филофея, приближенного василевса Никифора, от опалы.
Святослав принял послов в Доростоле. Без всякой помпы. В простой холщовой рубахе с темными пятнами влаги под мышками. Непосредственно перед приемом великий князь упражнялся на мечах и не счел нужным переодеться.
Послы были оскорблены и смущены. Впрочем, откуда у дикого скифа понятие о протоколе?
