Королевство грез - Джудит Макнот

Люди Ройса, числом превосходившие силы Греверли, напряглись, явно разрываясь меж клятвой на верность Ройсу, своему сеньору, и присягою королю. Ройс понял их положение и коротким кивком приказал сложить оружие.

Видя, что сопротивления не будет, один из солдат Греверли, подобравшийся поближе к Ройсу, заломил его руки за спину, быстро связал запястья крепким кожаным шнурком. Тугая перевязь впилась в тело, но Ройс этого даже не заметил. Его сжирала слепая жгучая ярость, не сравнимая ни с чем, испытанным когда-либо прежде, обратившая рассудок в кипящий безумным гневом вулкан. Перед глазами его проплывали видения — колдовская шотландская девушка Дженнифер, лежащая в его объятиях… смеющаяся рядом с ним Дженнифер… целующая его Дженнифер…

Простодушно поверив ей, он столкнулся с обвинением в измене. В лучшем случае его лишат всех земель и всех титулов, в худшем — его лишат жизни.

Но в данный момент он был чересчур взбешен, чтобы беспокоиться но этому поводу.

Глава 13

Ройс стоял у окна небольшой, но хорошо обставленной спальни, которая стала его камерой после прибытия две недели назад в лондонский Тауэр, королевскую резиденцию Генриха. Широко расставив ноги, он бесстрастно глядел вдаль на лондонские крыши, погруженный в беспокойные раздумья. Руки держал за спиною, но они не были связаны ни единого разу с того первого дня, когда яростный гнев на Дженнифер Меррик — и на собственную глупость — на время лишил его способности реагировать. Тогда он разрешил связать себя, отчасти из-за того, чтобы его людям не пришлось рисковать головой, вступив за него в бой, отчасти из-за того, что был в тот момент слишком ошеломлен, чтобы обращать на это внимание. Однако к нынешнему вечеру неистовая ярость переросла в зловещее спокойствие. Попытавшись снова связать его по окончании ужина, Греверли вдруг обнаружил, что лежит ни полу с крепко впившимся в шею кожаным шнурком, а потемневший от злости Ройс склонился над ним всего в нескольких дюймах.

— Только попробуй еще раз меня связать, — прошипел Ройс сквозь зубы, — и я перережу тебе глотку через пять минут после разговора с Генрихом.

Корчась от неожиданности и испуга, Греверли все-таки умудрился выдохнуть:

— Через пять минут после разговора с королем… ты будешь на пути… к виселице!

Не отдавая себе отчета, Ройс усилил хватку, надежно перекрыв доступ воздуха в грудь противника, и когда физиономия оного стала менять цвет, опомнился и отпустил, хорошенько встряхнув. Греверли, сверкая ненавидящим взглядом, с трудом, пошатываясь, поднялся на ноги, но не отдал приказа солдатам Генриха схватить и связать Ройса. В тот момент Ройс посчитал вполне вероятным, что враг понял, как опасно сознательное попрание прав дворянина, пользующегося покровительством Генриха.

Однако теперь, прождав вызова от короля пару недель, Ройс начал задумываться, не достиг ли Генрих полного согласия со своим личным советником. Он глядел в ночную тьму, наполненную обычным для Лондона зловонием от сточных вод, помоек и экскрементов, и пытался разгадать причину явного нежелания Генриха встретиться с ним и побеседовать о причинах содержания Ройса под стражей.

Он знал Генриха уже двенадцать лет, сражался за него на поле битвы при Босворте7, был свидетелем провозглашения Генриха королем и его коронования прямо на этом поле. Признавая заслуги Ройса в той битве, Генрих в тот же день возвел его в рыцари, невзирая на возраст — Ройсу минуло всего семнадцать. Собственно говоря, это и было его первым королевским деянием. В последующие годы Генрих все больше и больше верил и полагался на Ройса, вместе с тем как все больше и больше не доверял прочим дворянам.

Ройс одерживал для него победы, и с каждым следующим его блестящим подвигом Генрих легче добивался уступок — без кровопролития — от врагов Англии и личных недругов. В результате Ройс получил в награду четырнадцать поместий и состояние, превратившее его в одного из богатейших людей Англии. Не менее важно и то, что Генрих разрешил Ройсу укрепить замок в Клейморе и содержать личное, одетое в собственную форму войско. Хотя тут присутствовало, помимо доверия, и другое соображение — Черный Волк оставался грозою для всех противников короля; один взгляд на стяги с оскалившейся волчьей пастью частенько гасил враждебные намерения, прежде чем они успевали вылиться в открытое сопротивление.

В придачу к доверию и наградам Генрих наделил Ройса также и привилегией высказывать свое мнение свободно, без оглядки на Греверли и прочих членов Звездной палаты. Именно это мучило сейчас Ройса — долгий отказ в аудиенции, в ходе которой он мог бы оправдаться, никак не вязался с отношениями, существовавшими между ним и Генрихом в прошлом. Что сулило самой аудиенции мало хорошего.

Заслышав скрежет вставляемого в дверной замок ключа, Ройс вскинул глаза, но надежда угасла при виде стража, принесшего поднос с едой.

— Баранина, милорд, — услужливым ответом предупредил страж невысказанный вопрос Ройса.

— Гнев Господень! — рявкнул он, взрываясь от нетерпения.

— Я сам не очень-то уважаю баранину, милорд, — согласился страж, хоть и знал, что взрыв Черного Волка с едою нисколько не связан. Поставив поднос, охранник почтительно вытянулся. Арестованный или нет. Черный Волк оставался человеком опасным, а самое главное — великим героем для всякого представителя сильного пола, мнившего себя настоящим мужчиной. — Желаете еще чего-нибудь, милорд?

— Новостей! — гаркнул Ройс с таким жестким и угрожающим выражением, что страж сперва на шаг отступил, а потом уж покорно кивнул. Волк всегда интересовался новостями — обычно по-дружески, доверительно расспрашивая, — и нынче стража весьма радовало знакомство с кое-какими слухами. Впрочем, Волку, похоже, доставили бы удовольствие совсем не слухи.

— Есть кое-что, милорд. Идут слухи, смахивающие на правду, да и толкуют те, кому знать положено. Ройс вдруг насторожился:

— Что за толки?

— Говорят, брат ваш был вызван к королю вчера вечером.

— Мой брат здесь, в Лондоне?

Стражник кивнул:

— Вчера прибыл. Потребовал повидать вас и по-настоящему пригрозил, что сложит с себя присягу, ежели не позволят.

Жуткое предчувствие беды охватило Ройса.

— Где он сейчас?

Страж махнул головой влево и вверх:

— Как я слыхал, этажом выше вас, через несколько комнат к западу. Под охраной.

Ройс расстроенно и тревожно выдохнул. Приезд сюда Стефана был крайним безрассудством. Когда Генрих сердится, лучше держаться от него подальше, покуда он не совладает со своим королевским темпераментом.