Психология социализма - Гюстав Лебон

В течение долгого времени успехи цивилизации требовали некоторых специальных качеств: храбрости, воинст­венного духа, красноречия, литературных и артистических вкусов, которыми латинские народы обладают в высо­кой степени; поэтому-то они и находились так долго во главе цивилизации. Теперь эти качества гораздо менее по­лезны, чем прежде, и кажется даже, что скоро некоторые из них совсем останутся без применения. При современ­ном мировом развитии промышленные и коммерческие способности, занимавшие прежде второстепенное место, теперь выступают вперед. Поэтому лучшие места занимают народы промышленные и коммерческие. Итак, центры цивилизации скоро переместятся.

Последствия этих перемещений очень важны. Так как ни один народ не может изменить своих способностей, он должен стараться ясно их сознавать для возможно лучшего их применения и не вступать в тщетную борьбу там, где его ждет неудача. Превосходный музыкант или чудный художник будет плохим купцом, очень посредственным ггоомышленником. Для целых народов, как и для отдельных людей, первое условие для успеха в жизни — это хо­рошо знать свои способности и не предпринимать никакого дела сверх своих сил.

Но латинские народы по своим наследственным понятиям, на происхождение которых я указал, лишь в весьма слабой степени обладают столь необходимыми теперь коммерческими, промышленными и колонизаторскими спо­собностями. Они — воины, земледельцы, художники, изобретатели, но не ггоомышленники, не купцы и в особенно­сти — не колонизаторы.

Как ни ничтожны коммерческие, промышленные и колонизаторские способности латинских народов, но они были достаточны для той эпохи, когда между народами почти не было конкуренции. Теперь же они недостаточны. Постоянно говорят о промышленном и коммерческом упадке нашей расы. Это не безусловно точно, потому что наша промышленность и торговля за последние пятьдесят лет очень значительно развились. Это, лучше сказать, не упадок, а недостаточный прогресс. Но, тем не менее, слово «упадок» становится верным, если его понимать в том смысле, что, прогрессируя гораздо медленнее своих соперников, латинские народы постепенно будут ими вытесне­ны.

Признаки этой отсталости Наблюдаются у всех латинских народов; это доказывает, что здесь имеет место расо­вое явление. Испания, по-видимому, достигла последней ступени этой прогрессивной отсталости. Италия, кажется, должна скоро к ней присоединиться. Франция еще борется, но признаки ее ослабления с каждым днем становятся заметнее.

§ 2. ПРОМЫШЛЕННОЕ И КОММЕРЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЛАТИНСКИХ НАРОДОВ

В дальнейшем изложении мы займемся только Францией. О других латинских народах нам пришлось бы только повторять, еще сильнее подчеркивая те замечания, которые применимы к Франции. Она является наименее постра­давшей из латинских наций, однако и ее торговое и промышленное положение далеко не блестяще.

Факты, доказывающие наше промышленное и коммерческое падение, в настоящее время слишком очевидны, чтобы быть оспоренными. Все донесения наших консулов или наших депутатов, которым было поручено изучение этого вопроса, сходятся совершенно, повторяясь почти в одних и тех же выражениях.

Вот как в одном из недавних изданий выразился д'Эстурнель:

«Карл Ру резюмировал все печальные результаты довольно продолжительного опыта в произведшем сенсацию докладе об упадке нашей торговли; он мог бы написать такой же доклад о нашем флоте и наших колониях. Франция подвергает опасности и даже гибели свои ресурсы в силу апатии, рутины, привязанности к таким регламентам, зна­чительное число которых относится к временам Кольбера и Ришелье. Как все апатичные люди, она проявляет волю порывами, и тогда она доходит до героизма; но в то же время она проявляет осмотрительность, производя сенти­ментальные реформы, мало обдуманные и иногда ведущие еще к большему злу. Когда она, например, перестает эксплуатировать свои колонии, то это для того, чтобы сразу сравнять их с метрополией, образовать из них француз­ские департаменты и разорить их, или же она, без всякого основания, внезапно решает, несмотря на непреодолимые естественные препятствия, что все туземные алжирские евреи сделаются французами, избирателями, и вследствие этого — хозяевами арабского населения и даже наших колонистов. Или она наивно позволяет колониям, благодарянашему неведению, организовать пародию, карикатуру всеобщей подачи голосов, дает представителям из туземцев Индии или Сенегала, не платящим наших налогов, не отбывающим воинской повинности, не говорящим на нашем языке, право вотировать наш бюджет, обсуждать мир или войну».

«Опасность со стороны Германии, — пишет в свою очередь Швоб, — это верно; но мы говорим также — опас­ность со стороны Англии, Австралии, Америки и даже России, и даже Китая. На этом поле сражения современной торговли и промышленности нет ни мира, ни союзов. Заключают так называемые торговые договоры, но сами эти договоры имеют в виду войну непрерывную, безжалостную, неумолимую более, чем война с пушечными выстре­лами, и тем более опасную, что она производит миллионы жертв без шума и дыма».

Так, наш политический союз с Россией, наша взаимная неизменная дружба не мешают заключению торговых договоров, предоставляющих в настоящее время все выгоды Германии, а для нас убыточных. На экономической почве при настоящем положении Европы и всего мира друзей не существует. Война поистине безжалостная проис­ходит между всеми».

Наши консулы, присутствующие при постепенном вытеснении нашей торговли за границей, несмотря на осторож­ность, предписываемую их официальным положением, высказывают те же жалобы. Все делают одинаковые, предосте­режения, совершенно, впрочем, бесполезные. Они упрекают наших промышленников и купцов в апатии, беспечности, отсутствии инициативы, в неспособности изменить старые орудия производства и применить их к новым потребно­стям покупателей, в пристрастии ко всевозможным формальностям в самых ничтожных делах, одним словом — в слабом понимании коммерческих дел.

Примеры этому неисчислимы. Я ограничусь следующими, наиболее типичными.

«Наши промышленники, даже самые крупные, — писал несколько лет тому назад корреспондент газеты «Temps» из Трансвааля, — выказывают мелочность, недоверчивость, неохоту прилагать усилия и охотно вступают в длинную переписку относительно таких дел, которые английскими или германскими конкурентами завязываются и обделываются в несколько дней.

Английские и германские инженеры имеют на месте самые подробные прейскуранты всех родов машин, упот­ребляемых в горной промышленности, и когда требуется проект или смета, они могут ответить в требуемый корот­кий срок, обыкновенно пяти- или семидневный. Наши французские инженеры, менее осведомленные вследствие инертности их фирм, принуждены отказываться от конкуренции ввиду того, что испрашиваемый ими шестинедель­ный срок для отправки во Францию и возвращения оттуда скорейшей почты, делает конкуренцию невозможной... Англичане же и немцы подчинились требованиям, к ним предъявляемым». Таких фактов можно привести множест­во.

«Год тому назад, — читаем мы в «Journal», — один южноамериканский купец хотел предпринять ввоз во Фран­цию и Германию шкур местных ягнят. Через посредничество нашего консула и министерства торговли он вошел по этому делу в сношения с одним из наших комиссионерских домов, после чего отправил этой французской фирме 20.000 шкур, сделав одновременно такую же отправку в Гамбург одному германскому торговому дому, с которым он вступил в соглашение. Спустя год обе фирмы послали ему счета по продаже. Первая при продаже товара встре­тила столько затруднений и принуждена была согласиться на такие низкие цены, что операция дала отправителю 10% убытка. Германский дом, более деятельный и лучше оборудованный, распродал тот же товар с прибылью в 12%. И вот чем особенно характерен этот факт: германский дом нашел сбыт этого товара во Франции, Всякие комментарии были бы излишни».

Я сам лично много раз мог удостовериться в глубокой апатии, отвращении к напряжению сил и во всех недос­татках, отмеченных в консульских донесениях. Эти недостатки, с каждым днем резче проявляющиеся, поражают еще более, когда по прошествии 10 лет снова встречаешься с представителями промышленности, когда-то цветущей или близкой к тому.

Когда я взялся снова за лабораторные исследования по вопросу о диссоциации материи[22], уже несколько лет ос­тавленные мною, я был поражен глубоким упадком личного состава и оборудования у наших промышленников, что, впрочем, я и предсказывал в одной из глав своей книги «l'Homme et les Sociiiffis»[23], изданной 20 лет тому назад. В одну неделю я получил от различных торговых домов отказ в доставке приборов на сумму более 500 франков на том единственном основании, что это потребовало бы от продавцов самых ничтожных хлопот. В первый раз дело шло об электрической лампочке известного устройства. До покупки я спрашивал продавца, не согласится ли он мне ее продемонстрировать. Не получив даже ответа, я через одного из его друзей спросил о причине его молчания. «Продажа при таких условиях слишком хлопотлива» — был ответ. Второй заказ касался большого аппарата, к ме­таллической части которого я хотел приделать водяной уровень. Продавец — директор одного из первых торговых домов Парижа — однако, не нашел работника, способного исполнить эту работу. В третий раз требовался гальва­нометр, к которому я хотел приспособить две незначительные дополнительные части, — работа, требующая не более четверти часа. У фабриканта необходимые работники были под рукой, «но, — отвечал он мне, — мой ком­паньон будет недоволен, если я побеспокою служащих из-за заказа на сумму, не достигающую даже 200 франков».