Чужая жена - Кэтрин Скоулс

Вновь закрыв глаза, Мара отдалась его прикосновениям, вкусу, запаху. Сейчас она жила одними ощущениями — спиной она чувствовала смятую ткань китенге, слышала дыхание Питера на своем лице; вот прядь его волос упала со лба и легко коснулась ее брови; красный шелк, плотно обвивавший ее ноги, и щекочущее прикосновение воловьей кожи.

Жаркий от светивших ламп воздух тесной хижины. Блики холодного голубого света, отражающиеся от блестящей от пота кожи. Влажные пряди ее волос на леопардовой шкуре.

Его губы, скользящие вдоль ее шеи, груди, скрытой под шелковой тканью.

Бережно поднятая юбка. Его рука, плавно двинувшаяся по ее лодыжке, поглаживающая кожу на икре, скользнувшая к колену — но не дальше.

Смутно Мара еще отдавала себе отчет в том, где заканчиваются границы дозволенного. Она ощущала, как Питер ведет ее к ним, все дальше и дальше, заставляя сдаться. Ее кожа горела от его прикосновений. Сильная, но такая сладкая боль, будто горячая кровь прилила к онемевшим от холода конечностям. Жар разливался по всему телу, и жизненная сила заструилась по ее венам. Мара провела пальцами по изгибу его сильных плеч. Прикоснулась к груди, такой твердой под мягкими волосами.

Потянувшись к его лицу, Мара ощутила, как ее захлестнула волна счастья. Она испытующе посмотрела в глаза Питеру. Он не опустил глаза, глядя открыто и искренне. В его взгляде она не увидела ни тени сомнения, ни предостережения, ничего, что могло бы их сдерживать.

Он обхватил ее за плечи, притянув к себе. Она обвила его руками. Сейчас они прижимались друг к другу так, будто никакая сила на земле не могла их разлучить.

15

В переносном мангале, установленном посреди лужайки, горел огонь. Оранжевые языки пламени лизали темноту, посылая в воздух яркие искры, которые метались и кружились в клубах жаркого желтого дыма. Вокруг костра были расставлены столы. На каждом столе, в озерах отраженного ими же света, стояли фонарики. Стеклянные плафоны уже успели нагреться, а белые скатерти были усеяны мелкими темными пятнышками — телами насекомых, которые на свою беду подлетели к огню слишком близко. У каждого фонарика лежали зеленые тюбики с репеллентом и стояли вазочки с цветами, которые с каждым сполохом огней переливались, как угольки в костре, пока их не присыпал пепел.

Мара стояла в тени на дальнем конце веранды, наблюдая за тем, как хаус-бои расставляют стулья. Для вечера она выбрала длинный вариант «платья хозяйки». Оно сидело на ней неплотно, и после мягкого шелка вечернего платья Мегги ткань казалась жесткой и грубой.

Красное платье Мара держала в руках, намереваясь вернуть его Руди. От комьев грязи, приставших к подолу, едва слышно пахло водной мятой. Женщина вдохнула этот запах, мечтая, чтобы время повернулось вспять и она снова оказалась в похожем на сон действе, где они с Люком стоят у озера, а солнце опускается за горизонт, раскрашивая западный край неба в невообразимые цвета.

Они бродили вдоль берега, следуя указаниям Леонарда. Мара двигалась, будто в тумане, осознавая лишь одно — Питер рядом. Все ее естество устремлялось к нему в ожидании прикосновения его руки, плеча, пусть даже ткани его рубашки…

Мара поднесла платье к лицу. Сквозь запах грязи едва слышно пахло шампанским. Она припомнила сцену, когда Люк, не отрывая глаз от ее лица, открыл бутылку шампанского. Женщина будто наяву увидела, как он откупорил бутылку и напуганные шумным звуком птицы выпорхнули из тростниковых зарослей. Пробка описала широкую дугу по небу и со слабым всплеском упала в золотистую от лучей вечернего солнца воду. Белая пена вырвалась из горлышка и, забрызгав платье Мары, потекла по руке Питера. Их смех, чистый и беззаботный, зазвенел по всей округе.

Звук барабанной дроби отвлек Мару от ее мыслей. Один из хаус-боев сидел у костра, склонившись над барабаном из туго натянутой на остов козлиной шкуры, и что есть духу колотил по нему ладонями. Наблюдая за его плавными движениями, Мара краем глаза видела, как из темноты возникают фигуры и занимают свои места за столом: Брендан, оба Ника, Руди. Мужчины, чисто выбритые, надели свои лучшие смокинги. Граненые винные бокалы, наполненные золотистой, желтой и темно-красной жидкостью, сверкали у них в руках. Доди, рейнджер и улыбающийся Карлтон вскоре присоединились к ним — все они держали высокие бокалы с местным светлым пивом, на поверхности которого колыхались островки белой пены.

Маре не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Питера рядом нет — его отсутствие она чувствовала так же отчетливо, как слышала бой барабана. Она представила Питера в рондавеле, как он снимает рубашку и смокинг Люка и надевает свою одежду, и задумалась над тем, могло ли случиться так, что и ему не хотелось расставаться со своим костюмом так же, как и ей. Часть ее до боли хотела отложить расставание с Мегги; другая же часть ощущала, что «платье хозяйки» подарит ощущение безопасности. Оно напомнит ей, кто она, вернет ее в реальность.

Впрочем, таковы были намерения, но не действительность. Несмотря на привычный наряд, Мара чувствовала себя не в своей тарелке. Ее переполняло неизведанное доселе ощущение отчаянной отваги, смешанной с осознанием собственной уязвимости. Словно она переродилась в новом, более совершенном теле, но еще не научилась им управлять, а только узнает его возможности.

Краем глаза она заметила, что к ней направляется Леонард с двумя бокалами шампанского. На нем все еще красовался рабочий комбинезон, из-под нагрудника выглядывали листы сценария. Единственное, что он успел сделать, — сменить запыленные тропические ботинки на домашние тапочки. Судя по раскрасневшемуся лицу и нетвердой походке, у бара он был одним из первых; зато так же, как и его брат, всем своим естеством источал счастье.

— Не могу поверить, что все сделано. Вплоть до слова «конец»! — Леонард поставил бокалы на ближайший столик и достал из-за пазухи сценарий. Помахав им перед глазами Мары, как фокусник в преддверии трюка, он пролистал перед нею страницы. Каждая сцена была помечена жирной красной «галочкой». — Обожаю такие моменты, — добавил он, расплываясь в улыбке, — когда сценарий выглядит как сейчас! Не дождусь, когда смогу посмотреть сегодняшний материал. Между прочим, я всегда говорил, что в кадре вы держитесь абсолютно естественно, но сегодня было нечто большее…

Встретившись взглядом с Марой, он осекся и лишь понимающе кивнул головой, словно уже решил для себя: то, что снималось сегодня, нельзя было назвать игрой, ни профессиональной, ни любительской. Это вообще была не игра. Все было по-настоящему.

Мара смотрела на него и молчала. Да и что было говорить — не станешь ведь спорить с тем, что день есть день, а ночь есть ночь.

Все еще не отводя глаз от Мары, Леонард, не оборачиваясь, потянулся за шампанским и выпил половину бокала одним долгим глотком. Когда он в задумчивости опустил бокал, на его лице промелькнуло незнакомое выражение растерянности, которое никак не вязалось с привычной аурой уверенного в себе постановщика киношных страстей. На какой-то миг властная целеустремленность сползла с лица Леонарда, от чего оно показалось Маре по-детски беззащитным и простым. С таким лицом можно было представить его в толпе покупателей в супермаркете; с таким лицом гуляют, держа за руку ребенка.

Леонард улыбнулся и снова стал прежним.

— Те сцены, которые мы сегодня отсняли, не просто удачны, скажу я вам, — это новое слово в кинематографе. Из-за того, что вас нельзя было предъявить зрителю, пришлось пуститься на такие уловки, которые перевернули привычную подачу материала. Критики сойдут с ума! Студенты будут писать курсовые работы. — В его глазах заискрились огоньки, как пузырьки в бокале с шампанским, который он поднял, провозглашая тост. — За вас с Питером, за всех нас!

Мара подняла свой бокал, и в этот момент в дверях показался Питер. Она почувствовала, как ее пальцы безотчетно сжали ножку бокала. Увидев его уже не в образе Люка, она ощутила смятение. В уголках памяти промелькнула сцена: Лилиан целует Питера у озера — это было в тот день, когда заезжала Бина — страсть казалась неподдельной. А что, если и то, что произошло между ними в хижине, тоже было всего-навсего игрой и что-то значило для Мары, но не для Питера?

Актер явно кого-то искал в толпе. Завидев Мару, он не сдержался и улыбнулся. Мара почувствовала, что по ее телу поднимается теплая волна, в которой утонули все сомнения. Женщина смочила внезапно пересохшие губы шампанским, понимая, что они сами растягиваются в ответной улыбке.

Глядя во все глаза на то, как Питер приближается к ней, Мара даже не заметила, как Леонард, извинившись, исчез. Питер успел переодеться в холщовый костюм, небрежно повязал галстук и зачесал волосы назад. Мара почувствовала, что он немного взволнован; сегодня вечером он выглядел моложе своих лет, словно вернулся в то время, когда еще юношей занимался серфингом на Бонди Бич. Подойдя ближе, он оглядел Мару с головы до ног, задержавшись взглядом на красном платье, которое она все еще держала под мышкой, и остановился на ее лице. Но не успели они обменяться словами приветствия, как между ними возник поваренок с подносом, на котором исходили паром эмалированные миски.