Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Александр Грин

Головы бреют, оставляя волосы только на самой макушке и заплетая их в косы, которые чем длиннее, тем считаются красивее. Одежда их состоит из длинных штанов, балахона из тонкой ткани, вместо рубахи, полукафтана и верхнего платья с широкими рукавами. Последнее носят только богатые, рабочий же народ ходит в широких фуфайках с рукавами, число которых (от одной до пяти) зависит от погоды. Зимой, смотря по своему достатку, одни подбивают верхнее платье мехом, а другие довольствуются только меховыми обшлагами и воротником. Для этого используют большей частью бобровые меха, выдру и морских котиков. Морской бобр в Китае предпочитается всем мехам и подкладывается только под нарядное платье у богатых, которые в обычные дни носят белую молодую мерлушку. Лисьи меха также очень распространены среди людей среднего состояния. Головной убор китайцев самый простой. Он состоит из круглой, черной атласной шапочки с шишкой, черного, синего или красного цвета, и из шляпы с полями, верх которой покрывается голубым шелком, а низ – черным плисом или бархатом. На шляпы пришивают красную шелковую кисть, покрывающую тулью, над которой делается петля. Мандаринам или чиновникам предоставлено право носить под петлей шарики в полдюйма [1,2 см] в поперечнике. Они золотые, белые, голубые и красные, стеклянные, оправленные в золото или медь. По ним различаются чины китайского государства. Шарик красного цвета считается самым важным, потом следует голубой, белый и золотой. Кроме этого, мандарины имеют нашивки около 6 вершков [27 см] шириной на спине и груди, для указания, к какому сословию они принадлежат. По этим нашивкам даже на далеком расстоянии их можно отличить от простолюдинов. Сапоги и башмаки шьются здесь одинаковым образом. Ступни с подошвами делаются толщиной около дюйма [2,5 см], носки обрубистые, голенища и передки бывают обычно из атласа и подбиваются китайкой, а под подошву кладется шерсть или бамбук. Сапоги вообще черного цвета, башмаки же разных цветов. Сапоги носят в основном богатые, а башмаки – без исключения. К башмакам надевается нечто вроде чулок, сшитых из какой-нибудь материи. Голенища иногда шелковые. Китайцы очень любят наряжаться. Нередко можно видеть людей низкого сословия в шелке с головы до ног. Средний же класс носит всегда шелковое платье. Китайка разных цветов идет на одежду во всем государстве, без нее не может обойтись даже нищий.

Китайские женщины высшего сословия всегда сидят дома и содержатся в такой строгости, что видеть их невозможно. Следовательно, об их нарядах сказать нечего. Бедные же носят широкие брюки и верхнее длинное платье с широкими рукавами, несколько похожее на мужское. Свои длинные волосы они подбирают наверх и стягивают над затылком. Ноги их довольно странные. Мне самому приходилось видеть, что в ступнях они не более 6 дюймов [15 см]. По словам же китайцев, у щеголих они бывают не более 4 дюймов [10 см]. Это казалось мне невероятным до тех пор, пока я не получил несколько пар поношенных башмаков, которые действительно не превосходили указанной величины. По этой причине китайские женщины ходят, или, лучше сказать, переступают с большим трудом.

Причина столь непонятного и странного обычая уменьшать до такой степени ноги неизвестна. У китаянок все пальцы на ногах, за исключением большого, вогнуты к подошве, и оттого ступня получает вид клина. Чтобы удержать ее навсегда в одинаковом положении, ее с детства до самой смерти крепко обматывают даже за лодыжку.

Китайцы вообще очень понятливы и восприимчивы. Если они не сведущи в каких-либо вещах, их не касающихся, то это неведение надо приписывать их воспитанию. Каждый из них в своем деле искусен и проворен. Нет вещи, которой бы они не в состоянии были скопировать с изумительной точностью. В Кантоне есть множество примеров их работы, которую нельзя никак отличить от подлинника, которому они подражали. Кажется, что их нежные руки для этого специально созданы.

В обхождении китайцы чрезвычайно вежливы и приветливы. Повиновение же их беспредельно, так как у них на все предписаны законы, от которых никто не смеет отступить даже в малейшей безделице. Введение какого-либо нового обычая считается непростительным грехом. А так как это основано на политике китайского правительства, то никто не смеет даже и подумать о какой-либо перемене.

По этой причине корабли, ружья и пушки находятся точно в таком же состоянии, в каком они были при монгольском завоевании[183]. Недавно в Кантоне один купец, как меня уверяли, был предан смертной казни за то, что осмелился построить себе судно по европейскому образцу. Хотя китайцы, так сказать, с молоком матери, приобретают навык безграничного повиновения своему правительству, при этом не терпят своих нынешних властителей, маньчжуров, которым тотчас же высказывают свое презрение, как только увидят, что оно останется без наказания.

Царствующая в Китае фамилия[184] хотя и следует обычаям и нравам завоеванного ею народа, однако же для собственной своей безопасности и по недоверчивости к природным китайцам, окружила себя своими единоплеменниками, которые как в военной, так и в гражданской службе занимают первые места в государстве. Такое предпочтение китайцы не могут переносить равнодушно, как бы они ни были угнетены. К этому можно добавить, что многие тысячи людей, не имеющие пропитания, охотно будут помогать всему, что может поправить их положение.

Китайцы – идолопоклонники и делятся на последователей Конфукция, Фо и Таотзе (последнего ввел сюда некто по имени Лао-Канг, который, будучи в Тибете, познакомился с обрядами жрецов великого ламы. Дабы увеличить число своих приверженцев, он установил для них правило жить счастливо и весело, не помышляя ни о будущем, ни о прошедшем. Чтобы достигнуть еще большего успеха в своем предприятии, он выдумал состав жизни или бессмертия для своих последователей, который хотя на самом деле разрушает тело и прежде времени приводит к смерти, но для многих китайцев представляет собой то же самое, чем был некогда в Европе философский камень[185]), или бессмертных[186]. Двор и маньчжурские чиновники придерживаются закона великого ламы.

Об этих сектах не могу сказать ничего достоверного. Известно лишь то, что ими предписываются многие жертвоприношения и гадания, из которых самое обыкновенное производится посредством палочек и часто разрешает всякие сомнения. Китайцы перед своими идолами ставят свечи и жгут желтое и пахучее сандальное дерево[187]. Для этого в каждом храме при самом входе перед жертвенником ставят большие металлические котлы. Кроме этого, приносят в жертву животных и сжигают свертки бумаги, со вложением в середину сандальных опилок, а сверху прилепляют лоскут желтой фольги. Внешний вид китайских храмов напоминает христианские монастыри, как это можно видеть из сделанного мной ниже описания. Получив какую-либо прибыль, китаец считает долгом принести идолам благодарственную жертву дома или в ближайшем храме. Он прибегает к их помощи также и тогда, когда что-либо предпринимает или желает получить что-либо полезное. На новый год во всем государстве приносится идолам общая благодарность, известная под именем чин-чин-джос. Каждый китаец, особенно богатый, обязан принести в жертву что-нибудь важное. В Кантоне каждый хозяин имеет дома или в своей лавке особую молельню для идолов. Это служит неоспоримым доказательством приверженности китайцев к своей вере.

Число жителей в Китае очень велико. Барроу в описании своего путешествия приложил таблицу, из которой видно, что Китайская империя имеет площадь 1 297 999 кв. миль [4448 250 кв. км] и 333 миллиона жителей. По словам этого писателя, военные силы обширного китайского государства состоят из 1 миллиона пехоты и 800 тысяч конницы. Впрочем, уже доказано, что многочисленность войск без соблюдения строгого воинского устава и без искусства предводителей не только представляет плохую оборону для государства, но и служит величайшей для него тягостью. Судя по ружьям, пушкам и снарядам, которые мне пришлось видеть в Кантоне, военное искусство китайцев невелико, и армия их, при всей своей многочисленности, не может быть страшна для европейского военачальника. У китайских ружей вместо курков имеются фитили, а пушечные станки совсем непригодны к употреблению. Китайские морские силы также не заслуживают внимания. Они состоят из непрочно построенных лодок, вооруженных двумя или четырьмя пушками малого калибра. У некоторых только на носу по одному длинному ружью, укрепленному в колоде. Эти лодки большей частью двухмачтовые с парусами из циновок, похожих на оконные жалюзи. Построены они подобно другим китайским судам, напоминающим своим видом луну в ущербе. Носы у них широкие и обиты поперек досками, а за кормой строится навес, в прорезе которого движется руль. На некоторых судах он ставится прямо, а на других служит вместо весла. В обоих случаях он так слабо укреплен, что легко может быть разрушен волнами. Джонки – самые большие суда в Китае. Они бывают водоизмещением в несколько сот тонн, имеют две большие мачты с парусами из циновок и ходят в Батавию и Японию. Но поскольку это плавание совершается всегда в самое лучшее время года, то им обычно удается благополучно достичь гаваней, куда они направляются. В противном случае нельзя было бы даже и подумать о выходе на них из рек, особенно в таких местах, где иногда случаются тайфуны, способные уничтожить даже самый лучший европейский корабль.