Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - Джаспер Ффорде

– А! – воскликнул Твид. – Четверг. Очень сожалею о Ньюхене. Он был хорошим парнем.

– Знаю. Спасибо.

– Я назначил тебе в защитники Грифона, – продолжал он. – Не возражаешь?

– Да нормально, – ответила я, поворачиваясь к юноше, который нервно приглаживал пятерней курчавые волосы. – Привет. Я Четверг Нонетот.

– Извини, – пробормотал Харрис, – это Урия Хоуп из «Дэвида Копперфильда», мне его дали на стажировку.

– Рад познакомиться, – дружелюбно ответил Хоуп. – Может, как-нибудь поболтаем как стажер со стажером?

– С удовольствием, мистер Хоуп. Я большая поклонница вашей работы в «Копперфильде».

Я поблагодарила его и отправилась разыскивать отдел литтехов в бесконечных коридорах Норленд-парка. Выбрала дверь наугад, постучала и заглянула внутрь. За столом восседал один из многочисленных греческих героев, во множестве околачивавшихся в Библиотеке – продажа авторских прав на их истории для ремейков приносила весьма неплохой доход. Он говорил по комментофону.

– Ладно, – сказал он, – я заеду за Эвридикой в следующую пятницу. Чем могу тебя отблагодарить?

Он поднял палец, прося меня подождать.

– Не оглядываться? Это все? Отлично, без проблем. До встречи. Пока.

Он положил трубку и посмотрел на меня.

– Четверг Нонетот, не так ли?

– Да. Вы не знаете, где литтехнический отдел?

– Дальше по коридору, первая дверь направо.

– Спасибо.

Я уже пошла было, но он окликнул меня и показал на комментофон.

– Забыл, чего там от меня требовалось не делать?

– Извините, – ответила я, – я не слушала.

Я пошла дальше по коридору и открыла следующую дверь. В комнате не было никакой мебели, а на полу сидел человек, у которого из сверкающей лысины росла лягушка.

– Господи! – ахнула я. – Что это?

– Да вот как-то раз выскочил у меня на заду прыщ, – ответила лягушка, – с того все и началось. Чем могу помочь?

– Я ищу профессора Плюма.

– А, литтехники. Это отдел бородатых анекдотов. Вам в другую дверь.

Я поблагодарила ее и постучала в следующую дверь. В ответ донеслось распевное:

– Во-ойди-ите!

Я ожидала увидеть внутри какую-нибудь невероятную лабораторию, полную странных изобретений, но здесь ничем подобным и не пахло. За столом сидел человек в клетчатом костюме и читал какие-то бумаги. Он напомнил мне дядюшку Майкрофта, только чуть побойчее.

– А! Мисс Нонетот, – поднял он взгляд. – Вы принесли шляпу?

– Да, – ответила я, – но откуда…

– Мисс Хэвишем сказала, – просто ответил он.

Похоже, мало найдется таких, кто не говорил с мисс Хэвишем или с кем она не говорила сама.

Я выложила на стол помятую шляпапульту. Плюм взял сломанный рычажок активатора, вставил в глаз увеличительное стекло и несколько минут взирал на оборванный конец.

[63]

– Ой, – сказала я. – Опять начинается!

– Что?

– Да в мой комментофон кто-то постоянно влезает!

– Хотите, отслежу? Вот, наденьте это ведро с проводами на голову.

– Только пару минут подождем, – попросила я. – Интересно, чем кончится.

– Как вам будет угодно.

Пока он обследовал мою шляпапульту, я слушала болтовню Веры и Софьи.

– Ну вот, – сказал наконец мастер. – Выглядит так, будто шнур перетерся. Это модель старого образца, меня удивляет, что она вообще до сих пор в ходу.

– Значит, сбой произошел из-за износа? – спросила я с облегчением.

– Да. И этот сбой спас вам жизнь.

– Что вы хотите сказать?

Недолго же продержалась моя радость.

Плюм показал мне шляпу. Внутри под изолирующей подкладкой помещались замысловатые проводки и маленькие мигающие огоньки.

– Кто-то перемкнул ретекстуализационный замедлитель на детектор кодов ISBN. Если потянуть за шнур, в витках первичного мультипликатора начнется перегрев.

– Перегрев? – спросила я. – У меня бы перегрелась голова?

– Более того. Высвободилась бы энергия, достаточная для написания четырнадцати романов.

– Я пока только стажер, Плюм. Растолкуйте попроще.

Он серьезно посмотрел на меня.

– От шляпы – и от того, кто ее носит, – мало что осталось бы. Такое иногда случается с четвертой моделью, поэтому происшедшее сочли бы техногенной аварией. Вам повезло, что шнур перетерся. – Он тихо присвистнул. – Однако изящная работа. Кто-то хорошо знал свое дело.

– Очень интересно, – медленно проговорила я. – А вы не могли бы дать мне список людей, которые способны такое провернуть?

– Это займет несколько дней.

– Ничего, оно того стоит. Я вам позвоню.

Я встретилась с мисс Хэвишем и Глашатаем в штабе беллетриции. Глашатай кивнул в знак приветствия и сверился со своей неизменной папкой.

– Похоже, день предстоит поганый, милые дамы.

– Опять в Тарбере что-то?

– Да нет, в «Мэнсфилд-парке».[64] У леди Бертрам сбежал мопс, и его срочно надо заменить.

– Опять? – уточнила Хэвишем. – Это уже шестой. Следила бы она за ним получше.

– Седьмой. Возьмите со склада.

Он обратился ко мне.

– Мисс Хэвишем говорит, что вы готовы сдать практический экзамен и перейти из стажеров в полноправные агенты.

– Готова, – ответила я, на деле понимая, что сказанное никак не соответствует действительности.

– Я в этом уверен, – задумчиво ответил Глашатай, – хотя, по-моему, немного рановато, но мы вынуждены так поступить из-за ухода на пенсию мистера Накадзимы. Я думал, вы еще несколько месяцев походите в стажерах. Что ж, – вздохнул он, – ничего не поделаешь. Я просмотрел список нарядов и подобрал вам задание, на котором вы и пройдете проверку. Это приказ Совета жанров о внутренней отладке сюжета.

Несмотря на природную осторожность, я, к стыду своему, дико обрадовалась возможности испытать свои способности. Куда меня отправят? В Диккенса? В Харди? Может, даже в Шекспира!

– «Тень – пастуший пес», – прочел Глашатай. – Автор – Энид Блайтон. Там нужен хеппи-энд.

– «Тень – пастуший пес», – медленно повторила я, силясь не показать разочарования. – Хорошо. Что я должна сделать?

– Задача очень простая. В настоящий момент Тень ослеп из-за колючей проволоки, так что его никак нельзя продать американскому кинопродюсеру. То, что он еще не продан, это плюс, а что слеп и бесполезен – минус. Нам нужно только, чтобы он каким-нибудь чудесным образом прозрел, когда в следующий раз попадет к ветеринару на странице… – он сверился с папкой, – двести тридцать два.

– И, – осторожно начала я, не желая показывать Глашатаю, насколько я не подготовлена, – какой у нас план?