Весь мир на дембель (СИ) - Нестеров Николай

Однако, капризничать «бриллиант» не стал, наоборот, ещё раз пересчитала учебники поштучно, задумчиво изучила мою писанину, ту, что обнаружила в зоне досягаемости и поинтересовалась.

– Чем ты все-таки занимаешься? Шесть штук одинаковых школьных учебников по геометрии – это много даже для тебя.

– В том и дело, что они разные! И чем позже год выпуска – тем ужаснее содержимое.

– Да? Никогда не замечала. Математику в школе не любила. Я – натура творческая.

– Ага. Не пороли родители тебя в детстве, вот и не училась.

– Сам-то, троечник наверное. А туда же. Между прочим, у меня в аттестате всего три четверки, остальные – пятерки! Так что с учебниками? Я ничего не поняла.

Пришлось объяснять, работать нормально все равно уже не дала бы.

– Смотри сюда. Есть старый учебник под редакцией Колмогорова семидесятых годов, он в общем почти повторяет «Геометрию» Никитина от 1967 года. Обрати внимание, какие они толстые – почти пятьсот страниц в каждой. Что вполне объяснимо: обе книги на три года рассчитаны, для 6–8 классов.

Вика задумчиво повертела в руках увесистый томик:

– Мы учились по другим.

– Правильно! Наше поколение получило новый учебник под редакцией Погорелова. Геометрия для 6-10 классов. Но он втрое тоньше! Это же полный абсурд. Книга рассчитана на пять лет обучения, и в разы тоньше книги для трёх годов. Про содержание вообще молчу – это мрак полный. Нет нормальной системы изложения, зачем-то введены новые обозначения, язык – жуткий канцелярит, важнейшие понятия и доказательства отсутствуют, задачи неадекватные, объяснения путанные и малопонятные. Не удивительно, что учителя и школьники этот учебник возненавидели. С алгеброй ситуация аналогичная.

– Ты здесь каким боком?

– Не понимаешь? Это диверсия пострашнее Чернобыля. Сознательный удар по целому поколению советских детей. Если сейчас не остановить, то дальше будет только хуже. Новый учебник Атанасяна – это будет последний гвоздь в крышку гроба советского математического образования. Вот, пишу обращение в ЦК, Министерство образования.

Вика не прониклась масштабами трагедии, посоветовала не тратить время попусту и не бороться с ветряными мельницами.

– Благородно, но глупо. Бюрократов и чиновников не победить.

У меня же было другое мнение. Во-первых: если кто и способен это сделать в этом времени – так только я один. Во-вторых: мысль, что это не случайная ошибка и банальная глупость, а целенаправленное многоплановое действие по разрушению советской системы образования – такая мысль давно зрела в голове. Сейчас же она переросла в абсолютную уверенность, что никакой случайности и близко нет. Тенденция одинаковая со всеми учебниками: и химия, и физика тоже пострадали от вредительских реформ. До гуманитарных наук я пока не добрался по причине нехватки времени, но уверен и там такая же шняг… тенденция.

Любые ошибки и просчеты руководства страны можно исправить и пережить, кроме развала и уничтожения системы образования. Именно этот фактор станет решающим в начале следующего века, и если не спасти старую классическую советскую школу – мы потеряем своё будущее. И это не пафосная очевидная банальность – это ключевой момент выживания страны и социалистического проекта.

– Заканчивай уже, завтра доделаешь. Мы так в кино опоздаем. Знаешь, с каким трудом билеты достать получилось? Между прочим, обычно этим кавалеры занимаются.

С развлечениями в нашем прекрасном райцентре – совсем беда. Если не считать редких хоккейных матчей, то полная безнадёга. Два ресторана, с явно уголовной публикой, пара убогих кафешек, дворец спорта, дом культуры и кинотеатр. В наследство от сгинувших в небытие кооперативов осталась несколько видеосалонов, но теперь они на полулегальном положении, кочуют по квартирам и подвалам. Были мы с Викусей в таком – смотрели «Иглу» с Цоем в жутком качестве. Больше в видеосалон меня не затащить.

Смешная и забавная история случилась с «квестом-проходилкой». Оказывается, эта зараза из Реутова уже расползлась по всей Московской области, если не по соседним губерниям. Расположилось гнездо интеллектуального разврата в здании вокзала, билеты хоть и по рублю, но только по большому блату. Поэтому, когда я прошёл квест за восемь минут, попутно обновив рекорд города, то Вика обиделась не на шутку, надулась и не разговаривала со мной целый час. Что доказывает всю глубину обиды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поэтому, кроме кинотеатров других развлечений у нас нет. Сегодня мы идём на «Крокодил Данди-2». И это вызывает у меня чувство глухой беспросветной тоски. Не потому, что фильм плохой, хотя и это тоже, насколько я помню, вторая часть заметно слабее первой – получилась обычная голливудская хрень про разборки с мафией, только в австралийских пампасах. Или пампасы – это в Африке? Не суть, проблема в другом.

Послезнание – это не только полезно, но и грустно одновременно. Представьте на секунду, каково это? Ни одной новой песни или кинофильма в ближайшее десятилетие! Ни одной свежей книги или интересной компьютерной игрушки! Все это ты уже видел, читал, слушал.

Конечно, этот мир уже сильно изменился в сравнении с тем, что я помню. И можно ожидать, что лет через пять-десять появятся первые шедевры, которых не было в моей реальности. Но это палка о двух концах – что-то новое безусловно будет интересное и свежее, однако многие прекрасные книги, песни и группы вообще не будут созданы или не возникнут.

Пример с Земфирой тому в подтверждение, хоть я и не фанат ее творчества, вынужденно приобщился из-за увлечения младшей дочки.

В этом мире она вряд ли станет певицей вообще, и абсолютно точно не напишет свои лучшие хиты – для этого ей нужно лично пережить катастрофу девяностых годов и никак иначе.

Никто не снимет фильм «Брат-2» – в этой реальности для него нет места. И так далее и тому подобное.

Возьмём для примера «День сурка» – один из лучших фильмов американского кинематографа двадцатого века. Малейшее мое вмешательство и случиться катастрофа: изменится сценарий или состав актеров. Сюжет переписывался много раз в течение трёх лет и переделывался вплоть до начала съёмок в 1991 году, Билл Мюррей ещё даже не рассматривается на главную роль, поначалу на неё претендовал Том Хэнкс, который отказался из-за съёмок в другой картине, но если он все же согласится – это будет абсолютно другой фильм, может и неплохой, но другой.

– Ладно, идём. Только ради тебя, дорогая жертвую своим душевным здоровьем. Впрочем, женушка у Данди очень даже ничего, в купальнике особенно. Когда ее наркоторговцы пытать начнут – у неё так аппетитно вздымается… эээ… пламя в глазах вздымается….

– Хам и кобель озабоченный. Какие наркоторговцы? Ты уже смотрел фильм?

– Нет, милая. Откуда? Читал рецензию в журнале «Огонёк». Хвалили – борьба с организованной преступностью, как с родимым пятном капитализма, показана весьма достоверно.

Вика внимательно осмотрела меня с ног до головы, явно подозревая в чем-то нехорошем, а убийственный взгляд намекнул, что мне лучше зажмуриться или вообще отвернутся от экрана, когда мадам Данди будет щеголять в кадре в одном купальнике.

Вообще отношения с Викой, изначально сумбурные и нелогичные, с каждым днём становились ещё более запутанными и сложными. Моя легенда о деревенском механизаторе, дембельнувшемся полгода назад, начала трещать по швам. Потомственного городского жителя выдать за сельского увальня можно с трудом и только на короткое время. При близком, тем более при ежедневном общении несостыковки плодятся и множатся в геометрической прогрессии. И словарный запас не соответствует, и менталитет горожан резко отличается, и многое ещё. Первое время резидента спасала от провала универсальная отмазка, что нахватался всякого и разного в армии, дневальный в библиотеке повышает интеллект в автоматическом режиме, а от деревенской жизни якобы просто отвык за два года службы, но Вика – не дура, и начала явно что-то подозревать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})