Записки - Екатерина Дашкова

«Я и сама удивляюсь, — сказала Екатерина, — почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение. Подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его».

«Это поистинне удивительно, — продолжала я. — Ничего не может быть легче, как осуществить этот план. Образцов для него очень много, и вам остается только выбрать из них самый лучший».

«Пожалуйста, представьте мне, княгиня, очерк какого-нибудь», — сказала императрица.

«Кажется, было бы лучше, — отвечала я, — если бы вы приказали одному из своих секретарей составить для вас план французской, берлинской и некоторых других академий с замечаниями о тех особенностях, которые можно лучше согласовать с гением и нравами вашей империи».

«Я повторяю мою просьбу, — сказала Екатерина. — Примите на себя этот труд; я привыкла полагаться на ваши ревностность и деятельность, и потому с доверием приступлю к исполнению предмета, к стыду моему, так долго не осуществленного».

«Этот труд невелик, государыня, и я постараюсь выполнить ваше желание как можно скорей. Но у меня нет нужных книг под рукой, и я убеждена, что кто-нибудь из ваших секретарей сделал бы это лучше моего».

Императрица настаивала на своем желании, и я не сочла нужным возражать дальше.

По возвращении домой вечером я стала рассуждать, как лучше исполнить это поручение, и начертила некоторый план, желая передать в нем идею будущего заведения. Я послала этот проект императрице, думая тем удовлетворить ее желанию, но отнюдь не считая его достойным принятия и практического применения. К крайнему моему удивленно, Екатерина, лично возвратив мне этот наскоро набросанный план, утвердила его собственной подписью как вполне официальный документ и вместе с ним издала указ, определивший меня президентом новой академии. Копия этого указа была немедленно сообщена Сенату.

Хотя это распоряжение носило характер особой решимости и настойчивости со стороны императрицы в отношении меня, через два дня я отправилась в Царское Село просить ее избрать другого президента. Не надеясь преуспеть в своей попытке, я сказала Екатерине, что моих академических сумм будет достаточно для поддержания нового учреждения и что все ее расходы могут пока ограничиться одной покупкой дома. Эти деньги, добавила я в объяснение, будут взяты из тех пяти тысяч рублей, которые она из своей собственной шкатулки ежегодно отпускала на перевод книг классических писателей. Императрица удивилась и утешилась, надеясь в то же время, что переводы не прекратятся.

«Само собой разумеется, — сказала я, — переводы пойдут своим порядком. Я думаю, даже лучше, чем прежде, с помощью студентов академий наук и под надзором и редакцией профессоров. Таким образом, эти пять тысяч рублей, о которых прежние директора забыли или же, издавая очень немного переводов, клали в свой карман, теперь могут быть употреблены с пользой. Я надеюсь иметь честь скоро представить вам полную смету всех необходимых издержек на устройство новой академии; и, не исключая указанной мной суммы, мы увидим, чего недостает для удовлетворения менее существенных потребностей, например, для медалей и мундиров, что, по моему мнению, почти неизбежно для награждения и отличия достойных учеников».

В этой смете я назначила жалованье двум секретарям по девятисот рублей, двум переводчикам — по четыреста пятидесяти каждому. Притом необходимо было иметь казначея и четырех солдат-инвалидов для топки печей и ухода за домом. Все эти расходы я подвела к тремстам рублям, из коих выделялась тысяча семьсот рублей на покупку дров, бумаги и книг, но ничего не оставалось на медали и другие отличия.

Императрица не привыкла к таким умеренным сметам и, я думаю, скорее изумилась, нежели осталась довольна моим расчетом. Она изъявила готовность дополнить недостаток, и я определила его суммой в тысячу двести пятьдесят рублей. Вознаграждение президента и случайные пособия служебному штату не были упущены из виду в этой смете, хотя в настоящее время я не назначила себе ни одной копейки. Таким образом, учреждение самого полезного заведения, в полном составе своем, обошлось императрице не дороже, чем покупка нескольких орденских звезд.

Чтобы досказать все о Российской академии, считаю не лишним упомянуть еще о нескольких подробностях. Во-первых, с помощью трехлетнего капитала, пожалованного императрицей на переводы классиков и не выданных Домашневу, то есть с помощью пятнадцати тысяч рублей и суммы, сбереженной из экономического капитала, я построила два дома во дворе того же здания, которое Екатерина отвела для академии, что увеличило ее доход почти на две тысячи рублей. Кроме того, я меблировала академию и мало-помалу собрала значительную библиотеку, предоставив ей возможность пользоваться моей собственной. Вложила капитал в сорок девять тысяч рублей в воспитательный дом; начала, окончила и издала словарь, и все это сделала за одиннадцать лет. При этом я не упоминаю о новом академическом здании, столь замечательном в свое время. Оно было построено под моим руководством, но за казенный счет, и потому я не ставлю его в число своих собственных предприятий.

Кстати, должна заметить, при дворе шли самые невыгодные и оскорбительные толки о моей деятельности. Впрочем, просвещенная часть общества отдавала более чем должную дань справедливости моей ревностности и распорядительности. Основание Российской академии и удивительно быстрое издание первого отечественного словаря приписывали исключительно моим заслугам.

Последний труд был предметом очень жаркой критики, в особенности относительно метода расположения слов, принятого согласно этимологической, а не алфавитной системе. Возражали, что словарь запутан и худо приспособлен к народному употреблению — это возражение было сделано мне самой государыней и потом подхвачено с радостью придворными куртизанами. Когда Екатерина спросила меня, почему мы не приняли более простого метода, я отвечала, что в первом лексиконе какого бы то ни было языка такая система не представляет ничего странного. Она облегчает труд отыскивать и узнавать корни слов; вместе с тем, академия в течение трех лет повторит издание, расположит его по алфавиту и во всех отношениях усовершенствует.

Я не понимаю, каким образом императрица, способная решать самые разнообразные и даже глубокие вопросы, не соглашалась с моим мнением. Но я знаю только, что это мне наскучило: при всем нежелании объявлять в академическом совете неудовольствие царицы против нашего труда я, однако, решила поставить вопрос на первом заседании, не касаясь других предметов, по которым лично меня обвиняли.