Подземелье - Кирилл Партыка

— Ничего тебе не сделает Онуфриев! Вот если ты сейчас людей не соберешь, тогда — да, тогда попомнишь мое слово.

— Ну, я не знаю… Зачем нагнетать? Появится начальник — решим.

Логинов еще ниже навис над барьером.

— Знаешь, как твоя должность раньше называлась? Дэ-пэ-эн-о. Дежурный помощник начальника отдела! Так и прими решение, как помощник начальника. Иначе, имей в виду: я тебя предупредил. Беда случится — угадай, с кого первого спросят.

Дежурный еще колебался, но, похоже, аргумент подействовал.

— Ты, Коля, тоже гусь! Задницу прикрываешь. Толком бы объяснил!

Николай отмахнулся:

— Некогда. Звони, а я охотниками займусь. Машину дай, я человека по адресам пошлю. Моя не на ходу, а по телефону хрен кого разыщешь.

Убедившись, что выполнит задачу Ковтун, никуда не денется, Логинов направился к себе, сел за стол, написал на листке несколько адресов и фамилий. Вызвал опера, вручил ему список.

— Объедь вот этих, скажи, Логинов просит срочно придти в милицию. Так и передай: лично просит и очень убедительно, понял? Пусть оружие возьмут на медведя и остальное, что нужно. Но припасов пусть не набирают. В тайгу не пойдем. Да повежливей там с ними, командовать не вздумай!

Выпроводив подчиненного, Николай задумался.

Вот ведь пакость! Его по всему лесу ищут, а он чуть не в самом поселке приторчал. То-то следов в тайге не находили. Егор Матюхин покойный правильно, выходит, Репину толковал, когда труп за огородами подняли. Не из лесу зверь тогда пришел, а совсем наоборот. Ненормальный зверюга, факт! Явился откуда-то, сперва в окрестностях шастал, потом перекочевал к корму поближе. Странно все-таки, собак и людей давит, а на скот не нападает. Силенок, что ли, маловато?

Старый?… Известно, если человеческой крови попробовал, от нее уже не отстанет.

История с медведем в совокупности с прочими событиями отдавала какой-то чертовщиной. Выходит, Репин-то Серега раньше это почувствовал. Но чутье подсказывало Николаю, что приезжий ищет во всем какой-то свой непонятный смысл.

Спустя около получаса, в очередной раз возвращаясь из дежурной части, начальник розыска через распахнутую дверь райотдела заметил на крыльце сотрудника, отряженного за охотниками. Посыльный курил на ступеньках, облокотившись о перила.

— Ты почему еще здесь? — осведомился Логинов.

— Так я собрался ехать, а Женька, водила, говорит, ему на ужин пора. Я, мол, срочно надо, а он по газам и свинтил.

Николая взяла злость. Опять одно и то же: Женька, Венька, еще там кто, мать их!

Бардак! На ужин он поехал! И так изо дня в день, без конца и края! Все привыкли, всем начхать.

— Дежурному сказал?… И он что?

— А ничего. Не могу, говорит, вернуть. Рация сломалась.

— Как — сломалась? Днем же работала.

— Днем работала, а сейчас перестала. — Оперативник уныло рассматривал свои ботинки.

— Мне ты мог доложить? — устало спросил Логинов.

— А вы что, Женьку ловить побежите?

Логинов на дерзость не обиделся. Оперуполномоченный тоже кипел внутри. И это хорошо. Не одни женьки кругом.

— Ладно, жди, — буркнул Николай.

«Почему всегда мы? — зло думал он, проходя мимо дежурки и видя сквозь прозрачную перегородку, как капитан Ковтун, похохатывая, общается с кем-то по телефону. — Почему всегда уголовный розыск? В каждую дырку, в каждое дерьмо. Зарплата, что ли, особая? Черта с два! Всяких служб невиданных расплодилось, а всем по херу!

Взыскания не пугают, совесть не жрет… Почему всегда я? Я — чего суечусь?!»

Определенного ответа у него на этот вопрос не было. Понимал, конечно, что не только ковтуны с женьками вокруг кокардами блестят. Но походило на то, что их, как ни крути, большинство. И не природное свинство было всему причиной. В обычной жизни они ведь мужики, как мужики, небезупречные, но кто без греха?

Ковтунами и женьками они становились, заняв свое место в системе, приноровившись к ее неписаным правилам.

Логинов терпеть не мог казенных фраз типа «высокая ответственность», «чувство долга». Но иногда, пытаясь разобраться в себе, он приходил к мысли, что, наверное, именно так и называется это его «больше всех надо». От таких выводов ему делалось неловко, будто брякнул с трибуны что-то несуразное.

Николаю вдруг нестерпимо захотелось выпить, хоть немного, чтобы скинуть накопившееся напряжение. Но он отогнал соблазн. Этим проблем все равно не решишь.

А через несколько минут прекратилась подача электроэнергии с «мазутки», и районный отдел внутренних дел, как и весь поселок, погрузился в темноту.

24

Бабка Наталья Сыроваткина надумала с вечера маленько протопить в избе — холодает ночами. Хватилась спичек, но один только пустой коробок и нашла. Дед повытаскал.

И смалит, и смалит папиросы свои! Когда с «большой земли» завоза не было, думала, может бросит. Ага, дожидайся! Самосаду где-то достал, махры. На весь дом вонища стояла. А чтоб в сенях курил, об том и не заикайся. Все спички извел.

Дорогие ведь нонче спички, да и тех в магазине неделями не бывает. Не завезли, говорят. Для своих-то у них все есть. С электричеством тоже беда стала. Чуть не каждый вечер отключают. О-хо-хо! Без спичек в дому не жизнь.

Дед при свете старинной настольной лампы «подхалимки» чинил болотные сапоги.

Лампа стояла на столе, а ее черную гусиную шею дед опустил вниз, поближе к сапожной «лапе». Посмотришь — подхалимка и есть: задницу отклячила, спину в три погибели изогнула, голову приподняла, в лицо заглядывает — чего изволите?

Дед курить хотел, но как же без спичек?! И хоть злой будет сидеть, что твой пес, но сам никуда не пойдет. Такой характер имеет.

Слава богу, дыму поменьше стало, зато клеем навонял. От него совсем дышать нечем. И холодно. Бабка Наталья передернула плечами под стеганой безрукавкой.

Нет, надо на улицу итить, воздухом продышаться, может, где и спички добудутся.

Она зыркнула на деда в напрасной надежде, что не вытерпит без отравы своей и сам пойдет спички искать, повозилась, покряхтела и направилась к двери. Но едва ступила в сени, отключили электричество. В избе громко заругался старик.

Матерщинник окаянный! Тоже ведь не отучишь. Теперь уж, все одно, без спичек не обойтись.

Бабка, пробираясь ощупью, вышла во двор. Кольцевая улица тонула в сырой темени, пронизанной растворенной в воздухе моросью. Наталья увидела, как в окнах двух-трех соседних домов затеплились слабые огоньки. Остальные-то спать, что ли, полегли? Она остановилась в нерешительности. К кому же податься? У тех темно, там — собака злющая, а к этим и идти неохота, до чего люди поганые. У Катьки, завбаней, вон, вроде, мерцает. К Катьке в самый раз и будет.