Фигура легкого эпатажа - Дарья Донцова

Долговязую фигуру в спортивной куртке я настигла возле парковки, это явно был Никита. Других пешеходов тут просто не имелось, а юноша к тому же держал в руках картонную коробку.

— Молодой человек! — заорала я.

Никита обернулся:

— Вы меня зовете?

— Да, да. Подскажите, где Вятская улица?

— Она в другом конце города, — изумился парень.

— Ой, ой! — принялась я причитать. — Вот народ, ну и люди… Ведь спросила дорогу, так сюда прислали! Наверное, посмеялись над несчастной потеряшкой. Все собираюсь атлас купить, но никак до книжного магазина не дойду. Так вы знаете, как на Вятскую ехать?

— В двух словах не объяснить.

— Небось не знаете, — насупилась я. — Ну и люди! Лишь бы сказать!

— Да я живу на Вятской! — воскликнул Никита.

— Правда?

— Паспорт показать?

— Давайте, — кивнула я.

— Во народ… — покачал головой Никита.

— Вы поставьте коробочку вот сюда, на капот, — засуетилась я, — удобней будет документ доставать.

— Хороший совет, — язвительно отметил юноша. — Иномарка, похоже, новенькая, сигнализация сработает, хозяин вылетит и накостыляет мне по шее…

— Это моя машина, — улыбнулась я, открывая дверцу. — Так где документ? А знаете, что мне в голову пришло? У вас ведь коробка тяжелая?

— Ерунда.

— Но все равно, неудобно вам будет с ней в метро ехать, люди толкать станут… Если в вашем паспорте и впрямь стоит штамп прописки по Вятской улице, куда мне срочно надо, довезу вас до дома совершенно бесплатно за то, что дорогу покажете. Идет?

— Прикольно! — воскликнул Никита и вытащил бордовую книжечку.

Я полистала странички, запомнила адрес парня и кивнула:

— Отлично, устраивайся на переднем сиденье, коробку поставь назад.

Никита влез на пассажирское место и спросил:

— Ремнем пристегиваться?

— Обязательно, — кивнула я, — в случае аварии он сохранит тебе жизнь.

— Глупости, — фыркнул Никита, — я умирать не собираюсь.

— Думаю, что основная масса людей, погибших в автокатастрофах, тоже этого не планировала, — вздохнула я.

— Когда разбогатею, джип куплю, — мечтательно заявил Никита, — вот у моего приятеля, Леньки, такой здоровущий, ваще чума…

Под описание крутой иномарки я выехала на проспект и медленно порулила в правом ряду. Глупый Никита продолжал рассказывать о внедорожниках, теперь он проводил сравнительный анализ европейских джипов и «японцев». Беспечность парня поражала: влез в машину к абсолютно незнакомой женщине и начал мотать языком. Ему даже в голову не пришло хотя бы таким вопросом задаться: «Минуточку, женщина уверяла, будто не знает, где находится Вятская улица, но куда же она едет? Я ведь не показал ей дорогу!»

— У немцев устойчивость, — гудел Никита, — зато…

— Сколько тебе лет? — перебила я попутчика.

— Шестнадцать, — машинально ответил школьник.

— Вся жизнь впереди, еще купишь джип, — ласково сказала я. — У меня эта иномарка совсем недавно появилась, до этого «донашивала» старые, отечественные машины.

— За фигом мне тачка в сорок лет? — возмутился Никита. — Сейчас хочу! Я вообще решил: исполнится тридцать, застрелюсь!. Не хочу жить стариком. Вон у отца то спина болит, то нога, одно мученье.

— Сколько лет твоему папе? — скрывая улыбку, спросила я.

— Страх сказать — тридцать восемь! — заявил юноша.

Я покрепче сжала руль. Да уж, немощный старикашка.

— У тебя ведь и прав пока нет, — нашла я возражение.

— Водить умею, через два года получу «корочки». Только машину где взять?

— Можно на рынке купить, отечественную, подержанную, они недорого стоят.

Никита повернул голову.

— Ну, блин, ваще! Зачем такое позорище? Еще предложите на санках кататься. Да со мной ни одна девчонка не поедет. Вон у Леньки джипешник, и все телки его!

— Сколько лет твоему Лене? — поинтересовалась я, ожидая услышать в ответ «тридцать» как минимум.

— Девятнадцать, — ответил Никита.

— Откуда же у него элитная машина? Богатые родители подарили?

— Не, у него мать пьет, а отца нет, — скривился Никита.

— Он уголовник?

— Кто? Ленька? Вы че! — завозмущался Никита. — Он спортсмен. В теннис играет. Чемпион! Знаете, какие бабки на турнирах имеет?

— Нет, — замотала я головой.

Никита раскрыл рот и начал вываливать на меня новые сведения, на этот раз о заработках теннисистов. Если верить парню, то получалось, что победа даже на не особо престижном международном турнире приносит мастеру ракетки отличный доход.

— Ты не ошибаешься? — недоверчиво спросила я. — Неужели возможны призовые в десятки тысяч долларов?

— Ой, не могу! — захихикал Никита. — Десятки? Сотни! Надо лишь влезть в мировую элиту!

— Да?

— У меня отец тренер, — погрустнел Никита. — Он Леньку до нужной кондиции довел, и теперь у того вовсю сенокос идет. Еще и рекламные контракты посыпались.

— А ты почему не занимаешься? Бери ракетку, становись чемпионом и покупай на честно добытые призовые машину.

— Думаете, так просто?

— Что трудного? Тренировался лучше всех — стал сильнейшим, — пожала я плечами. — Конечно, если ничего не делать, лежать на диване и пить пиво, то ничего и не получится.

— Я все время в зале! — огрызнулся Никита. — Не знаете, а говорите…

— Значит, плохо стараешься.

— Выкладываюсь по полной.

— А результата нет? — подначила я Никиту.

Юноша покраснел:

— Дело не в количестве тренировок.

— А в чем?

— Неважно.

— Но твой Леня чемпион!

— Да просто… — начал было попутчик говорить и осекся.

— Продолжай, — поторопила его я.

— Ерунда.

— Просто что?

— Ну… вы не поймете.

— Просто дело в приеме «Анина»?

Никита резко повернулся ко мне:

— Чего?

— У тебя в коробке витамины?

— Э… э… Откуда знаете? Да!

— Зачем тебе столько?

— Отец велел купить, на всех сразу, оптом дешевле, — нервно ответил Никита. — Вам-то какое дело? Остановите машину!

— До Вятской еще далеко, — напомнила я.

— На метро поеду, тормозите! — совсем разнервничался юноша.

— Видела твой паспорт, хорошо запомнила адрес, если сейчас удерешь, приеду к тебе домой, столкнусь с Андреем Максимовичем… Только лучше нам с тобой поговорить с глазу на глаз, не находишь?

— Вы кто? — одними губами спросил Никита. — Ждали меня? Нарочно в машину посадили?

— Ты сел ко мне добровольно!

— Да… но… э…

Я припарковалась возле большого универмага, потом вытащила из сумки бордовое удостоверение, украшенное золотым гербом. Надо отдать должное Лисице — документ он мне сделал просто сногсшибательный, обычные граждане цепенеют, бросив мимолетный взгляд на книжицу.

Никита не оказался исключением из общего правила.

— Вы из милиции? — посерел он.

— Нет, — честно ответила я.

— ФСБ… — обморочным голосом предположил парень. — Так и думал, что добром не кончится…

Я хотела разуверить юношу, но он внезапно заговорил со скоростью пулемета:

— Все расскажу! Правда! Столько знаю… Отец думает, что никто, кроме него и их, не в курсе! Я сам хотел прийти, честное слово! Верите? Просто решил побольше узнать! Он меня зажимал! Точно говорю!

Мне стало противно. Синдром Павлика Морозова, оказывается, весьма распространенное явление, у меня в машине один из таких Павликов сидит, на собственного отца с удовольствием «стучит».

— Вы меня не арестуете? — окончательно потерял лицо Никита. — Не сам за «Анином» пошел, отец заставил.

— Уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет, — подлила я масла в огонь, — если человек, получив паспорт, нарушает закон, то его ничто не оправдывает. Взрослая личность сама отвечает за совершенные поступки.

— И что теперь будет? — в испуге поинтересовался Никита. — Меня одного посадят? Это нечестно! Я всего лишь исполнитель чужого приказа!

— Насколько слышала, ты и для себя просил одну упаковочку, — мягко сказала я.

Никита стал серым.

— Нет! Нет! Вас обманули! Меня оболгали! Постойте, что значит «слышала»? Как это?

— Очень просто — ушами. Слава богу, пока не жалуюсь на слух.

— Так… так… О, — взвыл Никита, — понял! Вы знаете про Анну Валерьевну давно! Следили за ней? В лаборатории установлена подслушивающая аппаратура? Я не идиот, не дурак, читал о такой! Да, знаю: около дома ставят автобус, неприметный, типа «Мосводопровод», а внутри сидят люди и прослушивают нужное помещение. Правильно?

— Чистосердечное признание облегчает вину, — ловко ввернула я, уходя от ответа на вопрос мальчишки. Но, наверное, не следует сейчас Никите знать, что Вовка Костин, вспоминая иногда эту каноническую фразу, как правило, договаривает ее до конца: «и утяжеляет срок».

— Сейчас все расскажу, — перешел на шепот Никита, — без утайки.