Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— Рысьина, вы выйдете сегодня к доске? — уже с раздражением сказал Андрей Андреевич. — Барышни, не надо на моих уроках выяснять отношения. И вообще их не надо выяснять, вы же девушки, как вам не стыдно.

Мне стыдно не было ни капельки. По виду Аничковой было понятно, что и ей тоже. Но всё же мы обе пробормотали извинения не столько перед друг другом, сколько перед математиком, после чего я направилась к доске и решила ту злополучную задачу, из-за которой меня вызвали. Решение было столь лёгким, что я даже особо не напрягала голову, когда стучала мелом, выводя циферки. Ровные, красивые строчки ложились на поверхность доски, а я впервые задумалась, как так получилось, что у меня совершенно не поменялся почерк относительно той, первой Лизы. То есть меняться он начал, но только сейчас, через несколько недель: буквы становились всё более острыми, прежняя округлость уходила. Но если это была память тела, почему её не хватило на всё остальное? На те же танцы? Танцевать с Юрием мне всё так же не хотелось, но ведь я пообещала это делать только в том случае, если Строгова со мной позанимается. А она это может и позабыть…

Удрать из гимназии так, чтобы меня никто не заметил, не удалось. После занятий меня окружил весь класс, всем захотелось узнать, как получилось, что я, ничего не имевшая раньше, вдруг получила всё. Даже Аничкова маячила где-то за спинами. Но мне ответить было нечего. Нельзя было раскрывать ни то, что я — другая Лиза, ни то, что мне помог брат Оленьки. Этак если решат, что его просьба к Велесу помогает получить вторую ипостась, в загородном доме Хомяковых будет не протолкнуться от девиц, пытающихся прибрать к рукам перспективного подпоручика. Я промямлила что-то про пробудившиеся резервы организма после попытки моего убийства, Оленька меня горячо поддержала. Тоже наверняка поняла потенциальную опасность для семьи.

— Везёт же некоторым, — неприязненно процедила Аничкова.

— Ничего себе везёт! — возмутилась Строгова. — Её мама погибла, сама Лиза хоть и не умерла, потеряла память. Какое тут везенье? Как тебе не стыдно!

— А вот и не стыдно. Это ей должно быть стыдно. Сама говоришь, у неё мама умерла, а она на танцы собирается. Значит, не очень-то и горюет. В клан взяли, про остальное можно и забыть, да?

В самом деле, я же наверняка должна выдерживать какой-то траур? Я растерянно посмотрела на Строгову, но та, почувствовав, что я могу вообще не прийти, сурово взглянула на Аничкову и сразу за меня вступилась:

— Она танцевать не собиралась. Соглашалась только мороженое продавать. Это я её уговорила на мазурку.

— Ну вот, — победно бросила Аничкова. — Ты уговорила на мазурку, другой — на вальс. Так она весь вечер протанцует, ни о чём не переживая.

— На мазурку она согласилась, потому что поручик Рысьин не хотел покупать билет без её согласия на танец, — тихо сказала Яцкевич. — И Лиза согласилась лишь после того, как он взял у Анны все шесть оставшихся билетов.

— Шесть? К нам придёт шесть офицеров? — оживился кто-то. — Вот здорово. Нужно будет в карточке оставить свободные танцы на всякий случай.

— Может, он не захочет передавать билеты, — остудила пыл оживившихся девушек Строгова. — Так что много не оставляйте. Два он уже танцует со мной.

Однако… Смотрю, Анна времени не теряет. Впрочем, наверное, я просто несправедлива к Юрию: с точки зрения наших гимназисток, он весьма и весьма. Молодой, свободный, красивый офицер, да ещё из крупного клана. Редкая удача.

— Два? — возмутилась та, что недавно обрадовалась возможности потанцевать с офицером. — Это нечестно. Если больше никто не придёт, ты должна один уступить.

— Вот ещё.

Строгова посмотрела так, что никто не усомнился: отказываться от одного танца в пользу общества она не собирается. Кто офицерам всучивает билеты, тот с ними и танцует. Пусть жалкие неудачницы заводят себе партнёров сами, если уж пристроить платные билеты в приличные руки не могут.

— Совесть надо иметь, — пробурчала разочарованная девушка.

— Вот именно, — отбрила Строгова. — А то как билеты распространять, так отлыниваешь, а как танцевать — так первая. — Она отвернулась, показывая, что разговор окончен. К сожалению, её взгляд тут же упёрся в меня. — Лиза, я обещала тебе помощь с мазуркой, — хищно сказала она. — От своих слов я никогда не отказываюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я сейчас не могу. У меня занятия по магии.

— Нет у нас сейчас никаких занятий по магии, — влезла Аничкова, так и не потерявшая надежду разлучить меня и близящийся благотворительный вечер. — Врёшь ты всё!

— Это у вас нет, а у меня есть. У меня договорённость с военным целителем.

Аничкова посмотрела так, словно у нас была дуэль и я нанесла подлый удар ниже пояса, осуждаемый во всех возможных конвенциях. Но мне не было дела до её моральных терзаний. В конце концов, если Оленька мне сказала правду, это кавалер Аничковой ухаживал за мной, а не я наметила жертву и целенаправленно отбивала её у влюблённой девушки, а значит, вины за мной никакой не было.

— Тогда вечером у Хомяковой? — деловито предложила Строгова. — Как раз успеем позаниматься. Тогда танцы получатся отдыхом, да, Тамара? Ты же нам будешь аккомпанировать?

— Да, — прошелестела Тамара, явно жалеющая, что задержалась и теперь получила занятый вечер.

Что характерно, Оленьку вообще никто ни о чём не спросил. Подруга была сегодня непривычно задумчива и, казалось, даже не обратила внимания на то, что вечернее обучение запланировано у неё в квартире.

— Оля, — продолжала напирать Строгова, — твой брат же нам поможет? У него в прошлый раз это хорошо получилось. — Подход она выбрала правильный: найти ответственных, тогда делать самой ничего не придётся. Но увы, в этот раз он не сработает. И всё почему? Потому что руководитель не владеет всей полнотой информации. — Кстати, а ему ты пригласительный билет вручила?

Полные ожидания взгляды, направленные теперь уже на подругу, меня неожиданно разозлили. Сколько желающих на одного маленького подпоручика. Всё равно он со всеми не протанцует, даже разорвись. И вообще, его в Ильинске нет. Говорить я это, разумеется, не стала, иначе непременно бы появились вопросы, откуда я это знаю. А неприятных вопросов мне и без того задают слишком много в последнее время.

— Колю перевели, — вздохнула Оленька. — Он вчера ещё уехал. Так неожиданно всё получилось…

Оживившиеся было одноклассницы разочарованно дружно вздохнули.

— Безобразие, — высказала общее мнение Строгова. — У нас благотворительный бал, а они берут и переводят тех, кто мог бы прийти и поддержать наше начинание. Какое безответственное отношение со стороны командования Российской армии.

— Армия вообще-то не для того создавалась, чтобы на танцевальных вечерах отплясывать, — ехидно заметила Аничкова.

Но её никто не поддержал. Строгова так вообще столь выразительно покашляла, что Аничкова стушевалась и наверняка сама уверилась, что приоритет у наших военных теперь следующий:

1 — танцы на благотворительных вечерах,

2 — защита Родины.

Пользуясь тем, что всё внимание теперь уделялось главной распространительнице билетов, я потихоньку спустилась в гардероб. Времени оставалось только забросить учебники и идти к Шитову. Тащиться после этого танцевать категорически не хотелось.

— Вот ведь какая эта Строгова! — бурчание Оленьки над ухом оказалось настолько неожиданным, что я вздрогнула. — Мы ей помогаем, а она себе два танца захапала у твоего кавалера.

— Упаси меня боже от такого кавалера, — фыркнула я. — Век бы его не видела. Я и танцевать ни в какую не соглашалась, девочки уговорили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это они зря, — сурово сказала Оленька. — У Рысьина же с Колей конфликт, они даже из-за тебя на дуэли дрались.

Я сделала большие глаза и огляделась. Слава богу, никто этих оленькиных рассуждений не слышал, а то мне ещё разбирательств по дуэли не хватало. Конечно, теперь можно не бояться скорого отчисления, но кто знает, что ещё придёт княгине в голову?

— А почему Николая так срочно перевели, не знаешь?