Анти-Авелин - Наталия Земская

Жан Поль встал на колени и оперся ладонями об пол, чтобы встать, но у него ничего из этого не вышло, и он начал стонать, раскачиваясь из стороны в сторону, все больше и больше усиливая свой крик. Ему казалось, что с этим криком из него выходит все живое и человеческое, и через какое-то мгновение он превратится в дикого зверя, чтобы сбежать из этого страшного мира людей.

Костлявая рука епископа больно впилась ему в плечо и теребила его изо всех сил.

– Тише, тише, брат мой. Не стоит так убиваться. Вот, посмотри, что у меня есть для тебя, – на руке священника во всю ладонь лежал огромный желтый бриллиант каплевидной формы. – Это настоящий «проводник» в мир власти и блаженства. Я купил его у монахов Ордена Иезуитов, им нужны были деньги для миссии в Африке. Но его ценность невозможно измерить монетами. Этот бриллиант приведет меня на папский престол.

Переливающийся камень в руках священника втянул в себя сердце и разум Жан Поля. Это был тот самый алмаз из его детских видений, который смог бы спасти его отца от житейских невзгод и сохранить ему жизнь.

– Держись за меня, и мы вместе станем властелинами этого мира, – продолжил епископ. – Ты станешь моим преемником, самым величественным и достойным за всю историю Священного Престола. Ты будешь править католиками всего мира, с любовью вспоминая обо мне. Я тоже люблю тебя всей свой бренной плотью.

Жан Поль почувствовал сухие губы епископа на своей шее, и с отвращением отшатнулся.

– Мой мальчик, мне много не надо. Мое дряхлое тело уже ничего не может. Иметь возможность видеть твои прекрасные чресла – уже большая награда для меня.

Тошнота от происходящего и сладкого вина подступила к горлу. Преодолев изнеможение, Жан Поль вскочил на ноги и побежал к дверям.

– Беги, беги, мой ангел. Все равно вернешься. От этого еще никто не смог отказаться, – улыбнулся вслед ему епископ, оглаживая бока драгоценного камня.

Заговор

Старый, но крепкий дом среди высоченных яблонь, с сизым дымком из трубы, напоминал картинку из детства. Чудом сохранившийся старый дачный поселок в ближайшем Подмосковье был островком той прежней жизни, на которую со всех сторон наступали громадные особняки с элементами архитектурного уродства.

Егерев, встречавший машину на дороге, в толстом свитере и меховой безрукавке выглядел так же уютно, как и его дом.

– Николай Николаевич? Не ожидал вас увидеть, но очень рад встрече, – заулыбался Егерев при виде Сомова.

– Не помешаю?

– Ни в коем разе. Проходите в дом, стол накрыт, – обратился ко всей компании хозяин дачи. – Саламатин уже подъехал.

Внутреннее убранство дома грело душу: русская печка посередине, деревянная добротная мебель. Около окна – большой стол, накрытый белой скатертью, а на скатерти: картошечка вареная, капуста квашеная, грибочки с лучком и нарезанная докторская колбаска. Плетенка с толстыми ломтями черного хлеба, как положено, стояла посреди стола.

Все расселись, радуясь простой и родной всем еде. Приветливая супруга Егерева, разложив приборы, отправилась по своим делам в огород.

– Ну, что, мужики? – начал Егерев, вытирая губы после быстрого и немногословного перекуса. – Обсудим, как говорится, сложившуюся ситуацию. Я знаю, что каждому из вас по-своему важно раскрыть это дело и, чтобы в отношении меня не было никаких недомолвок, говорю вам, прямо глядя в глаза: сверху поступило распоряжение притормозить это дело. «Притормозить» – означает прекратить какие-либо следственные действия до особого распоряжения.

– А закон? – наивно возмутился Сомов.

– А закон подобные распоряжения руководства никак не регулирует. Вяземского, я так понимаю, именно по этому поводу упекли на латиноамериканский конгресс.

Саламатин с Петровичем украдкой переглянулись.

– То есть, Игорь Семенович, на помощь вашего ведомства нам рассчитывать не следует? Но зачем-то вы нас тогда здесь собрали? – спросил Саламатин.

– Затем, что есть у меня внутреннее несогласие с тем, что происходит. Не могу я смириться с властью денег этих негодяев, не нравятся мне все эти персонажи с их заграничными капиталами. А ваше-то ведомство, Алексей Витальевич, как это дело комментирует?

– Так же.

– В смысле?

– Настоятельно рекомендуют в ход расследования не вмешиваться, оставили только внешнее наблюдение.

– Значит, наши ведомства заодно. Здесь что-то не так… на подкуп это уже не тянет, больше похоже на политику. А у вас что, Иннокентий Петрович?

– А у меня – Вяземский сегодня прилетает в Лиму, и прикрыть меня перед высоким руководством некому. Завтра станет понятно, каким способом меня казнят, а сегодня я хотел бы поделиться со всеми еще одной любопытной информацией.

Старые ходики отсчитывали время неспешного мужского разговора. Петрович старался не упустить ни одной детали из беседы с профессором. Версия про философский камень понравилась Сомову больше всего.

– Вечная жизнь с кучей денег! Мужики, вы бы чего себе купили?

– Смерть, – отрезал Егерев.

– Зачем?

– А зачем нужна жизнь, в которой все есть? Это же тоска смертельная.

– Кроме шуток, что будем делать? – спросил Саламатин. – Отступать?

– Мы не на войне, а на службе, – заметил Егерев. – И я, как человек служивый, свое руководство считать врагом отказываюсь, а как самый старший и опытный из присутствующих – и вам подобным образом мыслить не советую. Мне не рекомендовали проводить следственные действия, но думать и делать выводы мне запретить никто не может. Наверное, я нарушу свои должностные обязанности, если буду думать и делать выводы вместе с вами, товарищи. Но что-то подсказывает мне, что вы не продадите.

– Игорь Семенович!

– Не надо клятвенных слов. Здесь нет необходимости кому-то объяснять последствия нарушения приказа. Поэтому, советую всем принять взвешенное решение: готовы ли вы пойти на риск ради своих принципов? Если нет, я с большим пониманием и уважением отнесусь к вашему мнению.

– Я с вами, Игорь Семенович, – отозвался Саламатин.

– И я, – поспешил Сомов.

– Что-то мне это напоминает: Атос, Портос и Арамис… Шпаги скрещивать будем? – Петрович усмехнулся. – Какие наши дальнейшие действия?

– Ждем результаты лабораторных исследований, – ответил Егерев. – Топорик, которым тебя тюкнули, я в одно непростое место отдал. Криминалисты обнаружили на нем отпечатки пальцев, которые не принадлежат ни одному из известных нам персонажей, включая женскую и мужскую прислугу. С уверенностью можно сказать, что это – дело рук человека не из их компании.