Шаг к власти - Денис Симонов

class="p1">— Да ты еще и заперся там со своим Первым, через которого не пробьешься чтобы узнать, что там с тобой. Может тебя уже сожрал он?

— Не дождетесь. Чего вчера хотел спросить?

— Да по поводу обмена золота на более мелкие монеты. Когда пойдем и кто?

— А, ну а кого можно послать? Есть предложение?

— Да любого, наверно.

— Ну тогда я схожу. Тем более, нужно зайти к Леросу, предупредить о возможных проблемах.

— Хорошо, — кивнул Багред. — Когда пойдешь?

— Поем и отправлюсь, чего время терять?

— Хорошо, я тогда мешки для обмена приготовлю. Но может все же расскажешь, что вчера было?

— Да ничего особенного, просто взял кусок средоточия и оторвал от себя.

По тому, как исказилось от ужаса лицо Багреда, я понял, что сказал что-то не то.

— А ну-ка, дядя, зайди ко мне, — я взял того за плечо и повел к себе в комнату. Багред молча пошел за мной, все также со страхом смотря на меня. Нет, определенно стоит выяснить, что его так напугало…

— Рассказывай, что случилось? Ты чего такой страшный стал?

— Дарек, ты же пошутил? — тихо, практически шепотом, спросил дядя.

— А ты как думаешь?

— Но как… Как ты смог?

— Да что смог-то?

— В живых остаться, вот что, — выкрикнул дядя. Эк его пробрало-то.

— А почему я должен был умереть? — с удивлением спросил я.

— Дарек, дарек, — покачал головой дядя, тяжело усаживаясь на стул. — Ты меня порой удивляешь. Иногда знаешь такие малоизвестные вещи, а порой не разбираешься в мелочах…

— А может перестанешь говорить загадками? — начал раздражаться я. — Говори прямо!

— То что ты сделал — является смертным приговором. То есть, в империи есть такая смертная казнь, называемая «Разделение средоточия». Специально обученный палач, один из императорских магов, разрезает как-то средоточие, вырывая его часть, отчего маг погибает в страшных муках, с которыми никакие пытки не сравнятся. Это худшее наказание, применяемое крайне редко из-за своей жестокости. Об это знает каждый маг и страшится его. Только несколько раз за всю историю были такие случаи, когда назначали данную казнь. Обычно просто обезглавливают, ну или мечом протыкают средоточие, что не вызывает подобные ощущение.

— Интересно, — задумчиво сказал я. — Я — не все. Я не знал про такое наказание. А почему тогда я жив? Хотя боль и правда сильная, но, если честно, не совсем уж такая жуткая, как ты говоришь.

— Ну да, не жуткая, — ухмыльнулся Багред. — То-то тебя Первый на себе нес.

— Да не, — махнул я рукой. — Просто я подобную штуку сделал четыре раза подряд, вот и надорвался.

— СКОЛЬКО? — опять громко вскрикнул дядя. — Дарек, я не понимаю… Зачем тебе это? Но главный вопрос — как ты сумел выжить?

— Ну видишь, выжил. И вполне себя нормально чувствую.

— Вот это меня больше всего и поражает…

— А какой кусок средоточия обычно отрезают?

— Если не ошибаюсь, половину.

— Ну вот и ответ. А я буквально пылинку, если можно так сказать. Совсем маленький кусочек, который даже глазом не особо рассмотришь.

— Понятно, быть может, что поэтому… А зачем тебе это нужно было? Не думаю, что только для того, чтобы поиздеваться над собой?

— Экспериментировал. Мне не понравилось, что тогда наших немертвых убили на воротах.

— И? Чего добился благодаря самоистязанию?

— Я эту пылинку средоточия влавил в псевдосредоточие своих немертвых. И теперь могу их отслеживать, знать их местонахождение, ощущаю, когда их убивают. Не мгновенно, наверно, но довольно быстро.

— Хм, а интересное свойство.

— Научить? — улыбнулся я, на что Багред даже отшатнулся.

— Знаешь, а улыбка у тебя стала еще страшнее, — пожаловался тот, беря себя в руки. — Не делай так больше, пожалуйста, пугаешь. А насчет научить — не, спасибо, я еще пожить хочу. Не люблю сильной боли.

— Как знаешь, — пожал я плечами. — Со временем, надеюсь, болевые ощущения убавятся. Да и уже, насколько я могу судить, не так больно, как первые разы.

— Все же обойдусь, — не согласился дядя.

— Кстати, давай попробуем, что будет, если на человеке со средоточием опробовать? Вплавить мое в твое.

— Эм, а может не надо? Я же говорю, что еще пожил бы немного…

— Не переживай, немертвые как-то даже не поморщились от этого.

— Так себе пример, — покачал головой дядя. — Они же боли не чувствуют. Да и уже в какой-то степени мертвы.

— Все равно, давай проверим. Готов?

— Эх, как понимаю, отказаться не получится? Ну давай, действуй. Если я умру, то буду к тебе являться духом ночами и не давать спать.

— Приемлемо, — кивнул я, начиная уже даже чем-то привычный ритуал. Снова волны боли, снова сжатые зубы, но все произошло в этот раз быстрее. Направленная частица влилась в средоточие зажмурившегося Багреда, и я стал наблюдать за дальнейшим. Спустя минуту дядя открыл глаза.

— Не получилось? — спросил он.

— Почему? Все получилось. Как себя чувствуешь?

— Да вроде нормально, — ответил он, зачем-то начав себя ощупывать.

— Вот видишь, а ты боялся.

— Скажем так, я не боялся — я опасался. Так что, ты можешь теперь меня чувствовать и видеть?

— Ну, чувствовать я тебя и ранее мог. А теперь, зато, довольно быстро смогу узнать, когда ты помрешь. А не так как ранее — только когда сам проверю.

— Мда. Не сказать, что это сильно меня успокаивает, но спасибо, хоть отомстишь, если что.

— Всегда пожалуйста. Ладно, я посижу еще десять минуток, приду в себя после сеанса и спущусь вниз. А ты, просьба, организуй там пожрать чего-нибудь, да побольше.

— Да, без проблем. Но ты подумай, может стоит все же перестать самоистязанием заниматься?

— Да, подумаю, — кивнул я, просто для того, чтобы закончить эту беседу.

Багред вышел, а я стал размышлять. В принципе, десять минут я не для того попросил, чтобы в себя прийти, а для того, чтобы обдумать получившийся результат. Дяде я сказал лишь часть правды. Да, я смогу сейчас узнать, когда его убьют, но другое, что я произошло, было во много раз интересней. А именно — после проникновения в его средоточие капли моего, цвет его средоточия изменился.