Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

воодушевление и не замечали тюремной обстановки. Благодаря духу товарищества, царившему среди добровольцев, эти два дня пролетели очень быстро.* * *

В первый же день Кампании гражданского неповиновения более 250 добровольцев по всей стране нарушили различные дискриминационные законы и были арестованы. Это было хорошее начало. Наши силы были организованными, дисциплинированными и уверенными в себе.

В течение следующих пяти месяцев в акции приняли участие 8500 человек. Готовность бросить вызов властям и отправиться в тюрьму проявляли врачи, рабочие, юристы, учителя, студенты, священнослужители. Они скандировали: «Эй, Малан! Открой тюрьму! Мы хотим попасть туда!» Кампания распространилась по всему району Витватерсранда, охватила Дурбан, Порт-Элизабет, Ист-Лондон, Кейптаун, небольшие города в Капской провинции. Акции неповиновения стали отмечаться даже в сельских районах. Правонарушения по большей части были незначительными, и наказания варьировались от нескольких дней до нескольких недель тюремного заключения, иногда налагался штраф, который редко превышал десять фунтов. Кампания гражданского неповиновения получила огромную огласку, в результате ее проведения число членов Африканского национального конгресса возросло примерно с 20 000 до 100 000 человек, причем наиболее впечатляющий рост произошел в восточных районах Капской провинции, где в структуры АНК влилась половина всех новых членов организации.

В течение шести месяцев проведения кампании неповиновения я много разъезжал по всей стране. Я обычно пользовался машиной, отправляясь в путь ночью или очень рано утром. Я побывал в различных городах и поселках Капской провинции, провинций Наталь и Трансвааль, объясняя африканцам суть проводимых акций и зачастую переходя от дома к дому. Порой моя задача состояла в том, чтобы сгладить различия в методах тех демонстрантов, которые только собирались начать акции протеста, и тех, кто уже завершил эти акции. Часто наша тактика зависела исключительно от местной ситуации. Как правило, наша задача заключалась в том, чтобы завоевывать симпатии людей.

Однажды я поехал в восточную часть Капской провинции, чтобы разрешить конфликтную ситуацию с участием Олкотта Гвентше, который руководил кампанией неповиновения в Ист-Лондоне. Гвентше являлся успешным владельцем магазина и сыграл важную роль в организации протестных акций в Ист-Лондоне 26 июня два года назад. В самом начале проведения кампании неповиновения он на короткое время попал в тюрьму. Гвентше являлся сильным по характеру, талантливым человеком, однако наряду с этим характеризовался как очевидный индивидуалист, был склонен игнорировать рекомендации руководства АНК и принимать самостоятельные решения в одностороннем порядке. Теперь он конфликтовал с местным исполнительным комитетом АНК, который в основном состоял из представителей интеллигенции.

Олкотт Гвентше знал, как использовать определенные проблемы своих противников для их дискредитации. Выступая перед местными активистами АНК, которые были преимущественно рабочими, а не интеллигентами, он делал следующие заявления (причем на языке коса, а не на английском, поскольку английский был языком интеллигенции):

– Товарищи, я думаю, вы знаете, что я пострадал, участвуя в освободительной борьбе. У меня была хорошая работа, а затем в начале кампании неповиновения я попал в тюрьму и потерял эту работу. Теперь, когда я вышел из тюрьмы, появились эти интеллигенты и говорят: «Гвентше, мы гораздо лучше образованы, мы более способные, поэтому именно нам следует проводить эту кампанию».

Изучая сложившуюся ситуацию, я обнаружил, что Гвентше действительно игнорировал рекомендации местного исполкома АНК. Однако он пользовался поддержкой рядовых членов АНК, смог создать дисциплинированную и хорошо координированную группу добровольцев, которые организованно проводили акции протеста даже в то время, когда Гвентше находился в тюрьме. В результате я пришел к выводу, что, хотя Гвентше был неправ, игнорируя руководство АНК, он делал хорошую работу в наших интересах и имел прочные позиции среди активистов организации. Встретившись с членами местного исполкома АНК, я объяснил им, что сейчас нецелесообразно предпринимать какие-либо действия, однако, если они хотят изменить ситуацию, они должны одержать над Гвентше победу на следующих выборах. На этом примере я уяснил для себя, что безрассудно идти против воли народных масс. Бесполезно пытаться предпринимать какие-либо действия, против которых выступают рядовые активисты, потому что тогда осуществить эти действия будет невозможно, все эти попытки закончатся полным провалом.

Правительство рассматривало организованную нами Кампанию гражданского неповиновения как угрозу своей безопасности и своей политике апартеида. Оно воспринимало гражданское неповиновение не как форму протеста, а как преступление и было крайне обеспокоено растущим взаимодействием между африканцами и индийцами. Апартеид изначально был предназначен для разделения расовых групп, а мы смогли наглядно продемонстрировать, что различные расовые группы могут сотрудничать и совместно решать свои проблемы. Перспектива создания единого фронта африканцев и индийцев, умеренных элементов и радикалов беспокоила правительство Даниэля Малана. Пришедшие к власти националисты настаивали на том, что Кампания гражданского неповиновения была инициирована и возглавлялась агитаторами из числа членов Коммунистической партии. Министр юстиции объявил, что намерен в самые ближайшие сроки принять закон о борьбе с нашими протестными акциями. Он реализовал эту угрозу во время парламентской сессии 1953 года, добившись принятия Закона об общественной безопасности, который предоставлял правительству право объявлять военное положение и задерживать людей без судебного решения, а также Закона о внесении поправок в Закон об уголовных наказаниях 1952 года, который разрешал применять для правонарушителей телесные наказания.

Правительство испробовало ряд коварных средств, чтобы дискредитировать нашу кампанию. Так, оно неоднократно утверждало, что ее руководители жили в комфорте в то время, как рядовые активисты томились в тюрьмах. Это утверждение было далеко от истины, но оно приобрело определенную популярность среди народных масс. Правительство также активно внедряло в нашу организацию осведомителей и агентов-провокаторов. Руководство Африканского национального конгресса приветствовало практически всех, кто хотел присоединиться к нам. Несмотря на то что наши добровольцы тщательно проверялись перед проведением акций протеста, полиции удавалось проникнуть не только в наши местные исполкомы, но и в некоторые группы добровольцев. Когда меня после ареста отправили в тюрьму «Маршалл-сквер», я заметил среди добровольцев двух парней, одного из которых я никогда раньше не видел. Он был одет для тюрьмы весьма необычно: на нем был костюм с галстуком, пальто и шелковый шарф. Как можно готовиться к тюрьме в таком виде? Его звали Рамайла, и на третий день, когда нас уже должны были освободить, он просто исчез.

Второй парень, которого звали Маханда, выделялся своими манерами военного. Так, мы находились в тюремном дворе, были в приподнятом настроении. Передо мной и Юсуфом прошла группа арестованных добровольцев, которые приветствовали нас. Маханда, высокий и стройный, с военной выправкой, отработанным движением отдал нам честь. Обратив на это внимание, некоторые из арестованных решили поддразнить его, предположив вслух, что он, должно быть, полицейский, раз так хорошо отдает честь.

Раньше Маханда работал уборщиком в штаб-квартире АНК. Он был весьма трудолюбив и пользовался популярностью среди членов АНК, потому что бегал