Сигиец - Александр Dьюк

ты, были просто инструментами в руках того немного старика. Он просто использовал вас. Научил тебя не задавать вопросов, не сомневаться, не думать, просто выполнять приказы. Я тоже выполнял приказ. Ничего личного!

Сигиец молча поставил пистолет на предохранительный взвод. По виску Адлера скатилась капля пота.

— Я… я же никого из вас не убил! Даже тебя не смог!

— Тебе стоило лучше исполнять приказ, — сказал сигиец, приставив пистолет ко лбу Адлера.

— Нет! — пискнул чародей. — Лучше… лучше в спину, чтобы я этого не видел.

Сигиец сощурил глаза, на секунду задумался, нахмурив брови, но все же кивнул и отступил на шаг. Адлер, дрожа всем щуплым телом от ужаса, начал неуверенно поворачиваться к нему спиной.

И вдруг отпрянул от стены и подскочил, невообразимо высоко для обычного человека. Сигиец выстрелил и наверняка попал бы. Но чародей завис в воздухе на мгновение, и горячая пуля просвистела у самого его виска. Он приземлился в десятке футов от сигийца. Рванул на груди рубашку, извлекая из-под нее талисман. Чародей раскрыл было рот, чтобы произнести формулу, но лишь хрипнул, подавившись застрявшим в перехваченной невидимой удавкой глотке словом. Адлера приподняло вверх, потянуло к сигийцу, он неуклюже побежал на носках туфель, словно неумелый танцор балета. Сигиец коротко замахнулся оказавшимся в руке кинжалом, целясь в сердце.

Адлер выставил перед собой ладони. Сильный ветер взметнул фонтан грязных брызг из глубокой лужи и мусор, зазвенело стекло разбившейся о стену пустой бутылки. Сигиец не шелохнулся, ветер лишь раздул полы плаща. Он ударил, но попал в пустоту. Адлер оттолкнулся от врага, отлетел в сторону, удавка, сдавливавшая горло чародея, будто лопнула. Сигиец сорвался с места, вскинул руку, сжимая в кулак. Адлер оттолкнулся от воздуха, отскакивая в сторону, завис над лужей и завертелся, закручивая под собой водяной вихрь, и, обернувшись к сигийцу лицом, с силой выбросил вперед руки. В сигийца ударила волна грязной воды, окатив его с ног до головы. Он лишь успел закрыться рукавом.

Адлер воспользовался выигранными драгоценными секундами, мягко приземлился на ноги в двадцати шагах от противника, высвободил дрожащей левой рукой забившийся под рубашку талисман. Карл ощутил, как его охватывает торжество и предчувствие победы. Он был уверен, что в очередной раз сбежит, как тогда, в двадцать четвертом от надсмотрщиков. Как бегал целый год от ищеек. Как сбежал одним из первых, когда боевики Ложи обложили Кастельграу. Как сбежал от монархистов, когда пал режим Морэ. И как сбежал в тридцать первом, когда кто-то в очередной раз предал надоевшую Адлеру уже тогда революцию.

Он был абсолютно уверен в этом.

— Respondendum! — крикнул чародей.

Адлер ощутил, как заложило уши. Как навалилась тяжесть, а тело сковало льдом, перехватило дыхание и потемнело в глазах.

И когда Адлер уже чувствовал, что проваливается в холодное небытие, что-то дернуло чародея и выхватило на долю секунды из спасительных ледяных объятий подпространства. Адлер крикнул от ужаса, крикнул так, что едва не разодрал глотку, но крик оборвался на половине звука.

И все померкло.

Там, где только что стоял Карл Адлер, в воздухе задержалась невесомая пыль, повторяющая контуры левой половины его тела, и плавно осела на сырую землю.

Из правой половины чародея с мерзким шлепком на дорогу вывалились внутренности и полилась кровь.

Сигиец сощурил глаза, сплюнул попавшие в рот капли грязной воды. Щека со шрамом дрогнула.

Он разжал руку. Половина Адлера упала в кучу мокрой требухи.

Сигиец пошевелил челюстью, скрипя песком и землей на зубах, сплюнул снова. Затем убрал джамбию в ножны. Нашел в потемках пистолет. Снял с головы шляпу, смахнул с нее грязные капли и надел обратно. Отряхнул от воды левый рукав и полу плаща.

Развернулся и молча пошел прочь.

Спустя несколько минут, когда двор опустел, из черного зева ворот фабрики «Циннштайн» с давно снятыми с петель створами, выглянула отощавшая дворняга с крупными проплешинами в свалявшейся от грязи шерсти. Дворняга поводила в темноте мордой, потянула сопливым носом ночной воздух и, осторожно, прихрамывая на правую переднюю лапу и поджав облезлый хвост, затрусила на запах остывающего мяса.

Пес приблизился, осторожно принюхался, затравленно оглянулся по сторонам и жадно вгрызся в сочный кусок человечины, виляя от удовольствия хвостом.

Позже к пиршеству присоединилась свора бродячих псов. Дворняга почувствовала опасность перед более сильными и опасными сородичами, благоразумно скрылась в темноте заброшенной фабрики и забилась в угол.

Закрыв подслеповатые глаза, дворняга широко зевнула, положила окровавленную морду на лапы и удовлетворенно вздохнула, засыпая под лай, рычание и скулеж дерущейся за добычу своры.

* * *

Хильда Нидрих вошла в подъезд многоквартирного дома на улице Искусств и поднялась на второй этаж, остановилась возле двери скромной квартирки и принялась возиться с ключами.

Хильде было двадцать девять лет, и к своим годам она умудрилась остаться вполне миловидной, привлекательной женщиной и сохранить почти все зубы. Вот уже год она работала на одного хэрра по имени Жермен де Шабрэ. Несмотря на тьердемондское имя, в нем совсем не чувствовалось ничего заграничного, хотя хэрр Жермен частенько вворачивал иностранные словечки на разных языках, каких Хильда не знала. А еще витал в каких-то облаках, лежа на диване, водил перед собой руками, словно картины малевал, и постоянно читал стихи собственного сочинения. Хоть в поэзии Хильда ничего не смыслила, но подсознательно чувствовала, что рифмы хэрра Жермена хромают, словно им ноги отдавило груженой телегой.

Этот хозяин вообще был какой-то странный. Какой-то жеманный, манерный, ухоженный, как благородная девица, и не проявлял к Хильде никакого интереса. То есть пару раз называл какой-то древней богиней, уверял, что с нее хоть сейчас статую лепить, но не пытался юбку завернуть и даже по заднице ни разу шлепнул. Предыдущий работодатель — между прочим, почтенный семьянин — только и ждал, когда супруга с детьми отъедет на прогулку и тут же зажимал Хильду в углу. Хорошо приплачивал за старание и молчание.

Этот же… всего лишь просил убираться пару раз в неделю да сготовить обед. Хильда не жаловалась. Платил хэрр Жермен хорошо, работой не загружал и был не особо требователен. Даже ключи от квартиры дал, поскольку частенько отсутствовал, а чистоту любил.

Хильда наконец-то вставила ключ в замочную скважину, провернула на один оборот и испуганно вздрогнула, настороженно оборачиваясь. По лестнице на этаж спускалась пара господ, одетых в одинаковые серые сюртуки и цилиндры. Глаза обоих прятались за круглыми очками с темными стеклами. Хильда передернула плечами, по спине пробежал неприятный холодок. Этих господ она никогда раньше не видела, хотя с соседями хэрра Жермена познакомилась.

Женщина затаила дыхание, надеясь, что господа пройдут мимо. Зря.

— Хм, доброе утро, — спустившись с последней ступени, поздоровался один из них, темноволосый, с гладко выбритым лицом, и приветливо улыбнулся.

— Д-доброе… — пробормотала Хильда.

— Это ведь квартира, хм, Жермена де Шабрэ? — уточнил он.

— Д-да…

— Ага. А вы, значит?..

— Я д-д… — заикнулась Хильда, отступая к стене.

— Домработница, — констатировал господин. Хильда кивнула. — А мы…

— Мы — друзья и коллеги хэрра Жермена, — перебил его второй, блондин, криво усмехнувшись. Когда-то у него было красивое лицо, но всю красоту портила уродливо обожженная щека. — Нам бы очень хотелось с ним поговорить.

— Мы стучались, но он не открывает, — сказал первый. — Хотя договаривались о встрече. Он дома?

— Н-не знаю, — пролепетала Хильда, проглотив ком в горле. — Вчера он был в театре. Может, представление затянулось, и он остался у друзей?..

— Так-так, — притопнул ногой первый и улыбнулся: — Вы… хм, кажется, отпирали дверь? — кивнул он. — Продолжайте.

— Мы бы хотели подождать нашего товарища в более удобной обстановке, а не на лестнице, — сказал второй, подступая к Хильде.

— Я н-не зн-наю… — у нее внутри все сжалось от страха — блондин пугал ее до дрожи в коленях. — Х-хэрр Жермен…

— О, я думаю, он не станет возражать, майнедаме. — Блондин спустил очки на кончик носа и взглянул на Хильду неестественно голубыми глазами. Очень злыми и хищными. Он улыбнулся. Улыбка могла бы быть очаровательной, если бы не обожженное лицо, делающее ее жуткой гримасой.

Блондин бесцеремонно взял Хильду под локоть и подтащил к входу в квартиру. Женщина, словно в бреду, под гипнозом, провернула