Волчий камень - Петр Заспа

– И как он? Что-нибудь говорил?

– Пока нет. Он без сознания. Но скоро придет в себя и все расскажет. А вы что, тоже были свидетелем этой драки?

– Нет-нет! Вашего матроса я видел, когда проходил мимо церкви, он едва не сбил меня с ног. Это было ужасно! Он сжимал вывалившийся живот в руках! Мне до сих пор не верится, что он может выжить.

Пришли моряки с фонарями. Двор перед таверной осветился десятком прыгающих лучей.

– Я вас понял, дон Диего. Наше с вами различие в том, что я верю, а вам не верится. А кто прав, рассудит наш доктор, – задумавшись, произнес Гюнтер. Червь сомнения шевельнулся в груди. Не переоценивает ли он возможности молодого хирурга? – Губернатор, я возьму вашего следопыта? Не думаю, что наш матрос мог уйти далеко. Наверняка где-нибудь спит в кустах. А в остальной помощи и ваших людях нет необходимости, мы сами справимся.

– Как вам будет угодно, капитан. – Дон Диего махнул рукой, подзывая Пио.

Гюнтер построил матросов короткой цепью с туземцем во главе. Свет фонарей уперся в стены зарослей, не отвоевав ни метра.

– Удо, спроси Пио: он видит следы Клауса?

– Да. Он говорит, что наш человек ушел туда. – Удо махнул в сторону джунглей.

– А я ничего не вижу, – произнес, подсвечивая себе фонарем, Герберт. – Если бы здесь прошел пьяный Клаус, то по проломленному пути мы смогли бы шагать строем, в две колонны.

– Я тоже не вижу следов, но, может, ветви быстро смыкаются, – с сомнением сказал Гюнтер, посветив фонарем себе под ноги. – Давайте поспешим за туземцем, а то я уже его не вижу!

Пио, как охотничья собака, пригнувшись и петляя, мелькал между кустами. Припав лицом к траве, он, казалось, действительно вынюхивает следы. Герберт восхищенно наблюдал за работой туземца, стараясь подсветить ему фонариком.

– Он что, по запаху слышит следы Клауса?

Удо неопределенно пожал плечами:

– Клянется, что видит каждый его шаг.

Неожиданно Пио выпрямился, держа в руках какую-то находку. Его перепачканная физиономия сияла от радости. Он поднес к лицу старпома болтающийся на шнурке черный ботинок.

– Что он нашел? – появился рядом Гюнтер.

– Да, это наш матросский ботинок, правый, – ответил Отто. – Клаус где-то рядом!

Но Пио неожиданно наотрез отказался идти дальше. Он сделал жалостливое лицо, пропел дребезжащим голосом невнятную тираду и попытался проскочить под рукой загородившего ему путь в поселок старпома.

– Удо, что он там бормочет? – возмущенно спросил Гюнтер, поймав за шиворот попытавшегося удрать туземца.

– Он боится идти дальше. Здесь был ягуар, это он унес нашего человека. Дальше идти нельзя. Ночью в джунглях хозяин – ягуар. Дальше идти – значит погибнуть. Пио дальше не пойдет.

– Какой ягуар? Да здесь нет ни одной поломанной ветки или смятой травы! – Гюнтер удивленно водил вокруг лучом фонаря. – Скажи ему, что мы не боимся ягуаров и он пойдет дальше вместе с нами.

Но Пио, выслушав, отрицательно покачал головой и вцепился руками в подвернувшийся ствол пальмы.

– У меня такое чувство, что он искал не Клауса, а ботинок, – произнес Отто.

– Да… Мне его внезапный страх тоже не нравится. – Гюнтер посильнее тряхнул Пио. – Удо, скажи ему, что если он дальше не пойдет, то я для него стану страшнее ягуара. Наш матрос явно где-то рядом.

Но не успел Удо и рот открыть, как туземец вдруг ловко выскользнул у него из руки, упал на четвереньки и, подпрыгнув, исчез в кустах.

– Куда?! – крикнул Гюнтер, глядя на колышущиеся ветви.

– Что же нам теперь делать? – растерянно спросил Отто.

– Давайте покричим, может, Клаус и отзовется. А не услышит, так проспится и утром сам придет.

Но ни утром, ни вечером Клаус не появился. Гюнтер еще несколько раз обходил с поисковой командой окрестности поселка, выискивая еще какой-нибудь намек на присутствие Клауса, но тот исчез бесследно. Моряки распугали криками всю окружающую живность и сорвали голоса, выкрикивая его имя, но все было тщетно – лишь однажды из джунглей им ответила гнусным хохотом гиена.

Сидя на бревне у ворот, Гюнтер ломал голову над последними событиями. Прибывший с лодки Эрвин сказал, что Пауль пока без сознания, его состояние стабильно тяжелое, но доктор борется за жизнь моряка.

Больше всего Гюнтер не любил неразрешимые загадки, запутанные ситуации и темные истории. Но судьба будто посмеялась над ним, втянув в такой водоворот событий, от которого голова шла кругом. И непонятное исчезновение Клауса только добавило головной боли.

Что с ними происходит? Может, все это только бредовое воображение его погибающего под бомбами эсминцев мозга? Или уже погибшего? Может, как раз так все и происходит? Человеческое существо выпадает из привычного мира, и даже не замечает этого, и мечется в воображаемой действительности? Может быть, на самом деле все они сейчас покоятся в расколотой утробе лодки, над их головами, вспенивая воду винтами, ходят эсминцы и, свесившись с бортов, американцы разглядывают всплывающие вещи команды? Наверное, первым на поверхность выпрыгнул его гандбольный мяч, полученный в память о победе в тридцать седьмом на чемпионате флота. Гюнтер всегда держал его под койкой. То-то американцы удивятся такому сувениру.

Да, вот так, наверное, все и происходит – в том реальном и понятном мире он геройски погиб, его Гертруда стала вдовой героя, а здесь на его голову валятся чугунные ребусы, на которые нет ответа. Ответ знает только все это затеявший его величество Всевышний.

– Герр командир. – Рядом переминался с ноги на ногу Вилли. Он долго не решался подойти, видя, что командир о чем-то напряженно думает. Но мелькнувшее возле губернаторского особняка зеленое платье требовало отчаянного подвига. – Дитрих просит поговорить с губернатором. Ему нужны еще куры. Главный механик обещал сделать коптильню, и кок говорит, что копченые они сохранятся дольше. Так можно я схожу поговорю?

– Иди, Вилли. Пусть хоть у тебя будет все понятно. – Погруженный в свои мысли, Гюнтер махнул рукой в сторону ворот.

– Что? – такой замысловатый ответ обескуражил Вилли.

– Иди, говорю. Твой губернатор в юбке уже высматривает тебя с террасы.

Вилли залился краской. Каждый раз, когда он придумывал какую-нибудь причину выскользнуть за ворота, командир легко разгадывал его ухищрения, не упуская случая поиронизировать по поводу их с Кармен отношений. Ну да, Вилли сам сходил к Дитриху и передал ему услышанные от главного механика пожелания, что неплохо было бы сделать коптильню. Вилли развил эту мысль перед коком в том смысле, что теперь, очевидно, не обойтись без кур для копчения. Дитрих, слушавший его пространные рассуждения вполуха, кивнул. Вилли этого было вполне достаточно, чтобы обосновать причину своего отбытия за ворота.