Честь и лукавство - Эмилия Остен

Вечер прошел приятно, а следующий принес еще большее удовольствие – мы отправились на бал, который давал в честь Розмари и ее жениха дядюшка Питера. Бал был великолепен, и Россетер наконец смог показать свое искусство танцора, совершенно очаровав всех дам в зале, конечно, за исключением Аннабеллы и ее матушки.

Кружась в вальсе, я смотрела в светлые глаза своего возлюбленного и думала, как странно складывается моя жизнь. Давно ли я стояла перед алтарем и думала, что моя молодость осталась за дверьми церкви, а впереди меня ждут серые будни и унылая жизнь со старцем. А брачная ночь? Мой ужас и последующее изумление! Мое возмущение и негодование на супруга, посмевшего считать меня способной на измену, и растущая дружба и уважение между нами. А мечты о материнстве и планы их осуществления, как могла я всерьез полагать, что смогу в трезвом рассудке позволить постороннему человеку прикасаться к себе!

И вот теперь оказывается, что убеждения способны разрушиться всего за несколько месяцев. Я вполне могла считать себя счастливой женщиной, хотя вряд ли два года назад согласилась бы с теперешним представлением о счастье. Я обрела любовь, причем взаимную, спокойствие и довольство в браке с хорошим человеком, узнала много нового о жизни и о себе и надеялась в скором времени узнать еще больше, так чего же еще желать?

Да, мой муж и мой возлюбленный – не одно и то же лицо, но нельзя требовать от судьбы слишком многого. Оставалось только исполнить мечту своего супруга и произвести на свет маленького графа Дэшвилла. Даже если нам с Уильямом придется расстаться, мне останется в утешение малыш, который, надеюсь, будет так же лукаво улыбаться, как и его настоящий отец. Оставалось только надеяться, что Уильям не проявит излишнее благородство и не ограничится стихами и поцелуями, в противном случае мне придется как-то его подтолкнуть.

Время, оставшееся до свадьбы Розмари, протекало для всех нас весьма приятно. Аннабелла дала матери обещание молчать и не портить свадьбу сестры и сдержала слово, хотя ее лицо не выражало ни малейшей приветливости. Глядя на сияющее личико Розмари, я думала – неужели и я так же восторженно смотрю на Уильяма? Ведь если это так, ни для кого не останется секретом моя привязанность к нему, и наши отношения, независимо от их сути, станут предметом ханжеских пересудов.

После свадьбы молодые уехали путешествовать в Италию, Аннабелла одаривала своим вниманием барона Морланда, чей дядюшка наконец скончался, а я от всего сердца наслаждалась новообретенным счастьем. Уильям по-прежнему часто посе-щал наш дом, и нам нередко удавалось побыть вдвоем, однако мне хотелось большего, да и в его глазах я видела обещание чувственных радостей. Он ни слова не говорил мне о том, что ему недостаточно кратких часов наших встреч, но моя половинка нашей общей души не нуждалась в словах, а тело вдруг захотело выйти из-под контроля рассудка.

Однажды, в двадцатых числах декабря, Уильям сидел в библиотеке, держа меня на коленях. Мой муж отдыхал, а прислуга никогда не входила в комнаты без стука, так что мы могли не боясь наслаждаться объятиями друг друга.

– Фея моих грез, я хотел бы предложить вам одно приключение, долженствующее помочь нам побыть вдвоем и повеселиться без бдительных глаз любительниц посплетничать, – прошептал он, по обыкновению, прямо мне в ушко, поскольку наверняка чувствовал, как это будоражит мою чувственность.

– О каком приключении вы говорите, милый мой вампир? – отвечала я, как и всегда в подобных случаях, шутливым тоном, скрывающим мое волнение.

– Вы наверняка слышали от подруг, что в рождественскую неделю в театрах устраиваются маскарады, куда может прийти любой желающий и остаться неузнанным.

Я невольно вздрогнула при упоминании этого мероприятия. Еще бы, больше всего мне хотелось забыть о нем и в то же время я была рада, что освободилась от такой неприятности, как девственность при наличии мужа.

– Да, Кэтрин говорила мне о них, и Аннабелла тоже. Но в чем заключается ваше предложение? Вы хотите отправиться на маскарад?

– Да, дорогая. Вместе с вами. В масках никто не узнает нас, и мы можем танцевать хоть до утра без этой досадной необходимости менять партнеров после каждых двух танцев. Думаю, ваш супруг отпустит вас, если я пообещаю заботиться о вашей безопасности.

– В этом я не сомневаюсь, граф очень добр и не будет ханжески осуждать неприличие подобного поступка. Надеюсь, там нет воров и грабителей?

– Не беспокойтесь, мы наденем простые платья и притворимся собственными слугами.

– Вы часто бывали там? – спросила я не без трепета: вдруг он видел меня в прошлом году и узнает в маскарадном костюме?

– Нет, всего несколько раз. На маскараде весело только в том случае, если хочешь укрыться от любопытных глаз, а мне до сих пор этого не требовалось. Так мы условились?

– Да, поедем в первый же день. Я попытаюсь найти себе подходящий костюм.

Мой супруг и не думал запрещать мне эту эскападу, сказав, что и сам в молодости любил подобные маленькие приключения, и посетовав, что слишком слаб, чтобы свозить меня на настоящий маскарад в Венецию.

Следующим вечером мы встретились с Россетером у театра. Я приехала на извозчике, он – в простой карете без гербов.

Я пожалела, что не сохранила свое прошлогоднее платье, но новый костюм нимфы мне очень нравился, так как выглядел весьма соблазнительно и должен был напоминать Уильяму о моем сказочном происхождении. Герцог облачился в костюм разбойника – зеленый бархат и серебро, шапочка с пером и пистолеты за поясом.

Маскарад ничем не отличался от прошлогоднего, но я старательно делала вид, что мне все это внове, немного жалея, что должна притворяться перед любимым человеком. Мы танцевали два часа подряд, после чего Уильям при помощи золота раздобыл где-то бутылку шампанского, не имеющую ничего общего с тем, которое продавалось на маскараде. Освежившись бокалом игристого напитка, мы снова пошли танцевать, с удовольствием прижимаясь друг к другу и представляя, какие глаза были бы у дам из семейства Гринхауз, увидь они нас в этот момент. Уильям сообщил мне, что многие светские дамы и джентльмены приходят сюда веселиться, и мы старались держаться в тени, хотя шансов, что нас узнают, было совсем немного: театр оказался весь заполнен народом в плотных масках, прикрывающих лицо и волосы.

Около двух часов ночи Уильям сказал, что настало время еще одного сюрприза, и вывел меня на улицу. Он усадил меня в свою карету, а сам стал править ею. Я не стала спрашивать, куда он везет меня, предвкушая необыкновенное продолжение этой романтической ночи. Ожидания вполне оправдались, когда карета остановилась у ворот маленького домика, окруженного густым садом. Уильям признался мне, что приобрел домик специально ради того, чтобы у нас было гнездышко, где мы могли бы ворковать друг с другом без опасений.