Роковая татуировка - Мелисса Марр

Но он молчал. Ждал, что она скажет.

Бананак уставилась на него, склонив голову набок птичьим движением, не подходящим для человеческого обличья.

— Айриэлу нужна замена, — сказала она.

— Почему ты говоришь это мне?

— Потому что заменой можешь стать ты. Он никуда не годен… сейчас. — Личина ее дрогнула, поплыла, вновь укрепилась. — Помоги мне. Дай мне желанную войну.

— Я не хочу войны. Хочу… — Ниалл огляделся по сторонам, не зная, чего же он хочет. В слишком маленькое и тесное пространство вовлек его соблазн смерти. Если он уступит этому соблазну, Лесли придется в одиночку преодолевать невозможное. Он сбежал от Айриэла, потом от Кинана. И все еще убегает. — Я не стану тебе помогать.

— Разумный ответ. Хороший мальчик. — Рядом появился Габриэл. Махнул в сторону выхода рукой, на которой неистово гнались друг за другом вытатуированные псы. — Теперь иди отсюда.

Личина Бананак исчезла. Воинственная фэйри щелкнула острым клювом.

— Твоя бесцеремонность становится утомительной! Если ганканах желает говорить со мной…

Габриэл загородил собой Ниалла как раз в тот миг, когда она метнулась вперед — не то смеясь, не то яростно визжа, раскинув руки с черными когтями вместо пальцев. Бросил не оглядываясь:

— Придворные интриги, Ниалл. Проваливай.

Потом, схватив Бананак, с силой швырнул ее на железную сетку.

Оперение зацепилось за колючую проволоку, но Бананак вырвалась, потеряв часть перьев. Они закружились и полетели наземь, слились в потемках с темной мостовой.

Ниалла разрывали на части противоречивые желания — уйти, остаться, попросить Габриэла отпустить Бананак, чтобы та покончила с никчемной жизнью, так тяготившей его нынче, или убить ее. Он застыл на месте, наблюдая за схваткой. Не чувствовал готовности ни к каким действиям — как в тот миг, когда Бананак поманила его за собой.

Габриэл в бою являл собой не самое прекрасное зрелище на свете, но звериная грация его движений завораживала. В них быт ритм, внутренняя музыка, как в танце летних дев, и ярость Бананак ни в чем не уступала его неистовости. Женщина-ворон, дорвавшись до схватки, ликовала и бросалась на врага снова и снова. Она извлекла откуда-то костяной клинок, призрачно сиявший в ночи, хлестнула им наискось по лицу Габриэла, и алая кровь составила мрачный контраст с черными когтями Бананак и белой костью клинка.

Учуяв свежую кровь, радостно возопили ли-эрги, ворвавшиеся с улицы в тупик. Они тут же двинулись к Габриэлу, держа наготове красные руки. Кровью они подпитывали свои силы — что очень не понравилось Ниаллу, когда он впервые узнал об этой их особенности.

Ли-эргов было маловато, чтобы справиться с предводителем гончих псов. Но тот бился еще и с Бананак.

«Это не мое дело, — напомнил себе Ниалл. — Это дело Темного двора. Не мое».

Он шагнул в сторону, освобождая им путь, — и остановился. При мысли о том, что он оставит Габриэла сражаться в одиночку с полудюжиной ли-эргов и безумной от жажды крови Бананак, ему стало не по себе. Своим появлением пес спас Ниалла от увечий, а то и от смерти. Теперь он в долгу перед Габриэлом. Тот, разумеется, не ждет помощи, но оказать ее необходимо. Единственное, что у Ниалла еще осталось, — это честь.

И он бросился в бой — не ради какого-то двора или короля, а потому, что так было правильно. Нельзя стоять в стороне, когда кого-то, пусть даже Габриэла, враги превосходят числом.

Сражаясь с ли-эргами, он не думал о последствиях или о том, как отнесется к этому поступку его король. Вообще ни о чем не думал. От нескольких ударов ему удалось уклониться, но не от всех. Для красноруких само кровопролитие было важнее, чем смерть врага, но убивать они умели. И смертных, и фэйри.

Бананак умудрилась прорваться мимо Габриэла и ударить Ниалла ногой в солнечное сплетение. Железный носок ботинка, вонзившись в плоть, причинил такую боль, что Ниалл пошатнулся. Бананак завершила атаку мощным ударом окровавленных когтей.

Но в следующий миг Габриэл схватил ее и отшвырнул прочь, обратно к изгороди, и Ниалл снова смог заняться ли-эргами. Добрая оказалась забава, настоящее лекарство от уныния. Это ничего не меняло, но взбадривало.

К тому времени когда он заставил противников отступить, Габриэл тоже одержал верх. Тяжело раненной Бананак пришлось схватиться для поддержки за плечо одного из ли-эргов, не принимавшего участия в битве. И все же она продолжала сражаться, пока предводитель гончих не поверг ее наземь.

Габриэл велел ли-эргу:

— Забери ее отсюда, пока не явилась Чела. — И зарычал на остальных, сунувшихся ближе. — Она давно мечтает поделить территорию из-за моих вечных стычек с Бананак. Но мы же не хотим этого?

Ли-эрг не ответил и подошел к женщине-ворону. Та, приподнявшись, прислонилась головой к его ноге. Сказала:

— Ты надоел мне, пес. Видно, придется обратиться к королеве Льда. Или к корольку. Кто-нибудь, — она щелкнула клювом, глядя на Ниалла не то угрожающе, не то призывно, — однажды поможет мне навести порядок при Темном дворе.

— Айриэл лучше знает, что для этого требуется. — Габриэл вытянул перед собой руки, чтобы все видели начертанный на них приказ короля.

— Айриэл должен уйти. Он только мешает делать то, что нужно. Нам нужна война. Настоящая сила. Давно нужна. — Бананак закрыла глаза. — Меня достало, что ты таскаешься за мной по пятам.

— Так остановись, и я не буду таскаться.

Габриэл неуклюже опустился на мостовую и стал осматривать свои раны. Нащупал глубокий порез на лбу и сморщился, что выглядело крайне неприятно при его страшном, залитом кровью лице.

Ли-эрг уже водил красной рукой по ранам Бананак, подпитываясь кровью, как издавна делал его род на полях сражений. Когда кровь просочилась в ладонь, тело его окуталось свечением. К Габриэлу подошел другой ли-эрг, приложил руку к его окровавленному лицу. Теперь они казались на удивление добродушными, сердечными существами, словно и не дрались отчаянно несколько минут назад, стараясь изувечить противника. Принимая в себя чужую кровь и боль, ли-эрги испытывали удовольствие и уже не помнили о прошедшей схватке.

— Довольно, — сказал Габриэл тому, кто похлопывал рукой по его ранам. — Заберите ее отсюда. Хоть сегодня можете послушаться?

— Хоть сегодня ты мог не вставать на моем пути? — Бананак поднялась, с надменным видом перекинула через плечо на спину длинные перья-волосы.

Даже раненая, едва держась на ногах, она не боялась никого. Воительница вновь обратилась к Ниаллу, и ее серьезность страшила не меньше, чем ее жестокость.

— Подумай, чего ты все-таки хочешь, ганканах. Что ты считаешь правильным? Простить Темного короля? Простить короля Лета? Или принять от меня правосудие, боль, войну и все прочее, что пожелаешь? Мы оба будем счастливы.