Свидетели Крысолова - Игорь Пронин

Наташа вздохнула и сморщилась от боли. Сломано ребро или несколько. И руки, если пройдёт ещё несколько часов, уже не спасти.

— Эй! Твари! Хоть развяжите нас!

Никто не ответил. Да здесь ли тильзиты? Что, если они уже ушли, растворились в вечной темноте подземелий? Наташа, постанывая от боли, попробовала встать и тут же получила удар. Определённо тильзиты видели в темноте.

— Не нужно, — попросил Омар. — Остаётся только ждать и терпеть.

— Нас найдут.

— Конечно!

— Почему мы их не видели, Омар?

— Не знаю. Я даже не понял, откуда они вышли, со стороны тоннеля или из моей норы. Там кто-то копал мне навстречу... И выстрелить из арбалета я не успел.

— И я не успела. Я хреновый полицейский, хуже, чем Коваль. А диггер успел пострелять, да не попал.

— Кто такой Коваль?

— Уже никто. Они убили его гранатой. Скажи, разве у бомжей были гранаты?

— Нет, но у цыган много чего было. Мы не вникали, что у них за дела между собой, но иногда надо было унести поглубже труп... — Бомж тихо засмеялся. — Ну, не иногда, часто. Трупам не место наверху, цыгане отправляли их к нам. Я потом уже узнал, какой это выгодный бизнес. Нет трупа, нет и убийства. Да, начальница? Ну а мы, как ты знаешь, в голодные годы знали, как спрятать тело понадёжнее...

— Примерно знаю... — Наташе показалось, что она нащупала пальцами камень. — Можно перетереть эти верёвки?

— Всё можно перетереть, вопрос времени. А времени у нас, наверное, не очень много. Кто-то пришёл.

— Откуда ты знаешь? — Данилова не слышала ни звука.

— Ветер, запах... Это только бомжи понимают. Кровью пахнет.

— От нас, наверное.

— Нет, что-то свежее... Может быть, это кровь диггера, может быть — тильзитов. А может быть, твоих приятелей из Седьмого отдела. Может быть, подполковник уже полез нас спасать.

— Он не такой идиот. Сергей, с тебя тоже сняли рюкзак?

— Да, Наташа.

— Голова болит?

— Нет. Всё хорошо,

Данилова снова сплюнула. Кажется, попала как раз в патрульного, ну и отлично. Зачем она потащила его вниз?.. Впрочем, это бы ничего не изменило; останься Мартиросян в добром здравии, не превратись в равнодушное животное, всё равно не попал бы в этих призраков. Скорее уж стоило пожалеть беднягу, но Наташе этого никак не удавалось.

— Омар! Надо что-то предпринять!

— Одной руки у меня нет, вторая переломана и прикручена к поясу. Что я могу сделать, начальница? Только ждать и терпеть.

Данилова ничего не успела ответить, потому что её схватили за плечо и рванули кверху. Она вскрикнула, звук отразился от потолка... Судя по высоким сводам, они находились в основном тоннеле старого метро, вот только она не могла сообразить, в каком именно. Их тащили долго, не меньше двух часов, а продвигались тильзиты удивительно быстро. Вполне возможно, что по узким осыпающимся ходам пленников увели на другую ветку, туда, где Тофик не догадается их искать.

Зашипел от боли бомж, рядом в темноте кто-то радостно заухал. В этих звуках не было никаких человеческих эмоций, но означали они наверняка удовлетворение. Что же ещё? Может быть, смех... Сергей прошёл мимо, толкнув Данилову плечом, потом потащили и её. Тильзиты видели в темноте. И видели очень хорошо.

Когда путь проходил через какую-то трещину в бетонной заглушке, Наташа сильно ободрала щёку, даже заплакала от боли. На этот раз никто не ухал. Крысы быстро шли, почти бежали вперед, но их шаги звучали приглушённо, будто шорох. Данилова не помнила, что у них за обувь. Наверное, что-то тряпичное, мягкое.

Так они шли ещё около часа; Омар, ослабевший от потери крови, несколько раз падал. Тильзиты терпеливо помогали ему подняться, затем снова бежали вперёд. Дважды под ногами оказывалась вода, трижды путь лежал через узкие норы. Наконец твари остановились, свалили пленников в кучу.

— Вперёд уходят разведчики, — сообщил, задыхаясь, Омар. — Ищут дорогу, поэтому мы идём так быстро, а потом стоим. Знаешь, начальница, я понятия не имею, где мы теперь находимся. И твои полицейские не смогут нас найти.

— Молчи.

— Зачем? Ничего не изменишь. Они тащат нас в какое-то укромное местечко, чтобы... Не знаю. Наверное, чтобы сожрать. Я ел когда-то человечину. Ничего, сытно. Только мы её варили, понимаешь? А эти существа едят так. Это не люди, Наташа.

— Мутанты, — хмыкнула Данилова. — Всё равно люди... Да наплевать, кто они такие! Надо выбираться самим, вот и всё.

— А что ты можешь без пистолета, если и с пистолетом ничего не сумела? Если ты откажешься идти, то они или оглушат тебя, чтобы нести, или убьют. Но думаю, что только оглушат — патрульного им нести было совсем нетрудно. А вот меня, предполагаю, убьют наверняка.

— С чего ты взял?

— Если они дикари, то им нужна пища. Сергей крупнее меня и диггера, моложе, потому его сначала оглушили, а потом уже понесли. Красивая здоровая женщина дикарю тоже нужна, по крайней мере, у нас это ценилось. Не так уж много под землёй здоровых женщин... Правда, наши никогда бы не выбили женщине зубы. Женщина без зубов не сможет хорошо питаться, скоро похудеет, зачахнет...

— Значит, ты ни хрена не понимаешь, вот и не болтай!

В темноте Наташа устало помотала головой, постаралась стряхнуть капли пота, заливавшие глаза. Увы, Омар понимает этих тварей куда лучше нее. Он жил здесь, в этой темноте, выбираясь наружу, только чтобы пройтись по брошенным кварталам или покопаться в мусорных урнах. Он дикарь, и тильзиты дикари. И рисунки у них наивные, неправильные — такие мог нарисовать только примитивный человек. Значит, они имеют дело с дикарями, куда более далекими от цивилизации, чем бомжи — настоящими дикарями, да ещё и мутантами. Если прежние обитатели подземелий интересовались одеждой, посудой, инструментами и даже порой личными картами, то тильзиты понятия не имеют, что это такое. Едят сырое мясо и, наверное, плесень со стен тоннелей. Люди для них лишь дичь... Нет, не только дичь. Наташа опять сплюнула. Мутанты в подземельях Москвы. В детстве у неё была книжка детских страшилок, с очень яркими смешными картинками. Но страшнее всего оказалась темнота.

— Омар, попробуй размышлять логически. Если они дикари, то мы должны попытаться приручить их. Как животных, понимаешь?

— Тебе и карты в руки. — Бомж явно ухмыльнулся сквозь боль, скотина такая. — Приручала муха паука...

— Не дури! Дикари должны любить блестящие вещи, игрушки, понимаешь? Мы должны чем-то заинтересовать их, начать диалог.

— Они одеты в лохмотья, ни одного кармана. Арбалеты и ножи привязаны к поясам, тоже, кажется, из корней. Хотя у вожака обычный ремень...

— А что у них на ногах? — вспомнила Наташа.