Каждому по делам его (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

Глава 14

– …вынуждены заявить, что поражение мозга нейротоксином, которое привело к гибели господина Родченкова, вызвано подрывом микрокапсулы, имплантированной в голову пациента в области стыка головного мозга и позвоночного столба.

– Джозеф Вайрами, ВВС. Насколько вероятен вариант, что микрокапсулу господину Родченкову имплантировали ещё в России?

– Вполне вероятен, – благосклонно улыбнулся англичанину сидевший в центре стола медик, который в основном и отвечал на вопросы корреспондентов. – Но, увы, утверждать это однозначно мы не можем.

Тут вскочил китаец.

– Ли Ван Линь, агентство «Синьхуа». Скажите, насколько точно могут быть установлено в какой момент данная микрокапсула оказалась имплантирована господину Родченкову?

Медик сердито поджал губы и окинул китайца раздражённым взглядом.

– К сожалению, абсолютно точно установить дату не представляется возможным. Подрыв слишком повредил соседние ткани.

– То есть она могла быть имплантирована и в США?

На этот раз ответил другой медик, сидевший с краю.

– Да, это тоже вполне вероятно. Размеры микрокапсулы таковы, что для её введения вполне подходит обычный медицинский шприц средних размеров. А след от иглы подобного шприца, при отсутствии патологий, исчезает максимум за пару дней.

Тот, который сидел в центре, недовольно посмотрел на коллегу и снова сердито поджал губы. Но ничего не сказал.

– Дзюнъитиро Тадзио, «Киодо Цусин»…

Я щёлкнул пультом и выключил телевизор. Вот так-то, товарищ Марков. Ещё один человек отдал концы благодаря вам. Причём, с бо-ольшим запозданием. Потому что нагадить он снова успел. Несмотря на то, что перед Олимпиадой я писал ВВП о большой вероятности провокаций по итогам Олимпиады. Хотя и довольно размыто. Потому что обо всём, что случилось после Олимпиады я помнил смутно. Ну не болельщик я ни разу! Даже Чемпионат мира по футболу практически не смотрю. И с Олимпиадой у меня те же отношения. Хотя на открытие мы всей семьёй съездили. И на нём один из цветков так же не превратился в олимпийское кольцо. Похоже, кое-какие вещи остаются неизменными несмотря ни на что. Например, русская безалаберность и надежда на авось… Так вот – как именно развивалась ситуация и с чего всё началось, я почти совсем ничего не помнил. Только о последствиях. То есть о том, что после этого наших спортсменов многие годы щемили и заставляли либо отказываться от гражданства, либо выступать под какими угодно флагами кроме родного. Но до этого пока было далеко… А вот о том, что основную «громкость» ситуация приобрела только после фильма Хайо Зеппельта на телеканале ARD я не помнил абсолютно. Причём не то, что не знал, а именно не помнил. И когда этот фильм вышел – я вспомнил. Нет, не сам фильм, а этого журналюгу… Но именно после выхода фильма.

Судя по тому, что фильм, всё-таки, вышел, к моим предупреждениям отнеслись не слишком серьёзно. Хотя поначалу у меня сложилось впечатление, что это не так. Потому что на ежегодной пресс-конференции, состоявшейся за полтора месяца до Олимпиады – 19 декабря 2013 года, Путин много говорил о допинге и о том, как важно с ним бороться. И делать это без хитростей. Даже слегка пнул «наших партнёров», сообщив, что спортсмены США имеют почти в двадцать раз больше «терапевтических исключений»[11], чем русские. И пошутил насчёт того, что, похоже, медицина в России намного более квалифицированная, а население – куда более здоровое нежели в тех странах, «которые в мире считаются наиболее развитыми». Потому что, мол, у нас большим спортом занимаются здоровые люди, а вот другим странам типа США или той же Норвегии, у которой практически вся сборная команда по лыжным гонкам, судя по выданным терапевтическим исключениям – поголовно больна астмой, приходится привлекать в большой спорт больных… критически ослабляя свои параолимпийские команды. Все тогда весело поржали. А через год началось…

У меня тогда изрядно подгорело. Ведь предупреждал же! Но ничего сделать уже было нельзя. Так что я стиснул зубы и занялся своим медицинским Конкурсом – «Лучший врач России»… Доча выла, стонала, ругалась как сапожник, но Конкурс, потихоньку, обретал очертания. На начальном этап победителей определяли и награждали только в масштабах страны. И по десяти номинациям: двум абсолютным – «Лучший врач года» и «Лучшая медсестра года» и восьми профессиональным – «Лучший терапевт», «Лучший педиатр», «Лучший хирург», «Лучший врач скорой», продавленный дочей, «Лучший врач-специалист», куда записали скопом всех узкопрофильных спецов – от лора, стоматолога и врача ультразвуковой диагностики и до анестезиолога с проктологом и патологоанатомом, а так же «Лучшая медсестра общего профиля», «Лучшая хирургическая медсестра», «Лучшая медсестра-специалист», к которым отнесли всех «особенных» от инфекционных до «психических». Ну и последней номинацией стала «Лучший санитар»… Всем победителям вручалось по десять тысяч долларов и покупалась квартира в том городе, в котором они работали. Ну, или, дом, если победители были из сельской местности. По нашим прикидкам это должно было удержать победителей именно в тех регионах, в которых они трудились до участия в конкурсе. Нам же хорошая медицина нужна во всей стране, а не только в Москве и Питере, не так ли? Кроме того, абсолютным победителям предоставлялось право заказать для «любимого учреждения» медицинской аппаратуры, расходников, комплектов инструментов или оборудования на сумму, эквивалентную ста тысячам долларов. Плюс все победители, в случае, если они продолжали трудиться в медицине, получали пожизненную доплату к зарплате в размере, эквивалентном тысяче долларов. Нам же хороший врач или медсестра нужны в профессии, а не в качестве телеведущей или вообще гламурной дивы, монетизирующей свою известность через «Instagram»… Кроме того, весьма неплохие доплаты должны были получить руководители лауреатов – начальники медицинских департаментов субъекта федерации, района и главврач того медучреждения, в котором работал лауреат. Это было сделано специально, чтобы предотвратить саботаж со стороны медицинских чиновников – увы, чиновничья среда в России весьма коррумпирована, даже в такой, вроде как, благородной области как медицина. Так что, дабы не множить коррупцию – пусть уж лучше получают деньги официально… Плюс первый год после завоевания лауреатства победителям предстояло побывать во всех субъектах федерации, где выступить с лекциями и семинарами по обмену опытом. Ведь положительный опыт надо распространять – не так ли? И если как-то не заинтересовать руководство – могли начаться проблемы с регулярным отсутствием лауреатов на рабочем месте. Потому что кататься им в этот год – не перекататься. А подобный ход, как я надеялся, заметно уменьшит размеры ожидаемых проблем…

В первый год, с учётом затрат на тех, кто будет отбирать и оценивать кандидатов, отбора, работы офиса, а также всех возможных проблем и накладок, расходы на конкурс должны были составить около семи-восьми миллионов долларов. Затем расходы несколько упадут, но уже через несколько лет, должны снова вырасти, причём на порядки. Потому что после накопления определённого опыта, мы собирались продублировать подобные конкурсы во всех субъектах федерации. То есть кроме отбора претендентов на всесоюзный в каждом из них так же должны были появиться свои «Лучший врач года Москвы», «Лучшая медсестра года Тулы и Тульской области», «Лучший педиатр Владивостока и Приморского края». Объём «подарков» там, конечно, был заметно поменьше – квартиры или дома получали только два «абсолюта», плюс заказ оборудования для них был ограничен суммой в двадцать тысяч. Но это сразу же взвинчивало расходы на конкурс минимум в двадцать раз. А, в перспективе и вообще в сотню. Потому что уже лет через двадцать после распространения конкурса на всю страну только на ежемесячные выплаты надо будет тратить под двадцать миллионов долларов. То есть чуть меньше четверти миллиарда долларов в год. Не говоря уж о расходах на ежегодные общероссийский и восемь с лишним десятков региональных конкурсов… Однако, я посчитал это оправданным. Профессионализм должен хорошо оплачиваться! Особенно в такой сфере как медицина.