Жрецы Марса (ЛП) - Грэм Макнилл

— Предположу, что Гефест вернулся на Грайю?

Котов помедлил перед ответом, снова сверяя соответствие информации из своего архива с тем, что располагался на "Сперанце".

— Неизвестно, — наконец ответил он, не желая делать такое допущение. — Записи про магосов после их перевода на Валетте неполные.

— Неполные? Вы хотите сказать, что не знаете, что произошло с кем-либо из них?

— Учитывая общегалактические масштабы информации нет никакой тайны в том, что некоторые данные… теряются по пути.

— Хотел бы Эмиль услышать это от вас, — сказал Сюркуф, широко усмехнувшись. — Значит, вы не знаете, что случилось с Гефестом или предыдущими должностными лицами, и не знаете, что произошло с тех пор, как Парацельс добрался сюда.

— Я начинаю уставать от ваших постоянных расспросов, капитан Сюркуф.

— А я начинаю уставать от ваших постоянных недомолвок, — парировал Робаут. — Если на станции есть экипаж, почему они не отвечают? Если там всё в порядке, почему вы перестраиваете эскорты для атаки? Вы думали, я не замечу это? Я вас умоляю…

— Всего лишь обычные меры предосторожности, капитан.

— Позвольте дать вам бесплатный совет, архимагос. Никогда не играйте с Эмилем Надером в рыцарей и плутов.

— Разъяснение: я не понимаю смысла вашего последнего замечания.

— Потому что вы — плохой лгун, Лексель Котов. Вы также хорошо, как и я понимаете, что со станцией что-то не так. Происходит что-то очень необычное и вы не знаете, что именно, верно?

— В настоящее время ситуация на манифольдной станции неизвестна, — согласился архимагос. — Но когда я исследую её, то уверен, что обнаружу логичные ответы.

— Вы собираетесь высадиться на эту штуку?

— Я — эксплоратор. Это моя работа.

— Не хотел бы оказаться на вашем месте.

— Уверяю вас, нет никакой опасности.

Сюркуф оглянулся на экран, изображение терпеливого паука повернулось к Котову, и вольный торговец снова сотворил аквилу.

— На вашем месте я бы взял Чёрных Храмовников. На случай, если вы ошибаетесь.

Несмотря на массовое убийство тысяч крепостных мало что изменилось в повседневной рутине обитателей подпалубных помещений. Из других смен перевели новых рабов и бригаду Авреема, Хоука и Койна пополнили кибернетикой. Десятки мускулистых сервиторов с остекленевшими взглядами выполняли приказы молча, без ропота и возражений.

Слухи о произошедшем на нижних палубах распространились подобно сифилису, как и рассказы о чудесном спасении небольшой группы. Авреем видел, как странно люди смотрели на него, и Хоуку пришлось объяснить, что остальные крепостные трепетали перед ним. Это его предупреждение спасло четырёх человек, и прошла молва, что он — избранный Машиной, что он — тайный пророк Омниссии, который нёс Его благословение самым скромным из Его слуг.

Скоро он начал находить у своей койки безделушки из мусора, оставленную в подарок еду и воду или курительные палочки. Сначала он пытался отказываться от подобных подношений, но все попытки преуменьшить свою роль в событиях в перерабатывающем зале, похоже, только улучшали его репутацию.

— Но я не избранный Машиной, — пожаловался он как-то ночью компаньонам, когда они сидели в битком набитой столовой и ели ещё более пресную кашицу. Если раньше единственными звуками в гигантском зале были плеск питательного бульона и стук пластмассовых ложек, то теперь на заднем фоне слышался низкий гул почтительного шёпота.

— Откуда ты знаешь? — спросил Хоук. — Только воистину божественные отрицают свою божественность. Разве не так говорится в Книге Тора?

Койн и Авреем искоса посмотрели на него. И даже Крушила выглядел удивлённым.

— Не думал, что ты религиозен, Хоук, — сказал Авреем.

Хоук пожал плечами. — Обычно я не молюсь и не занимаюсь подобной ерундой, но всегда следует знать, кого звать на помощь в беде. Ну, на тот случай, если они слушают. И мне всегда нравилась история Себастьяна Тора. Он противостоял богачам и спровоцировал цепь событий, которая сокрушила высшего лорда. Подобные истории мне по душе.

— Это не просто история, — заметил Койн. — Это — Священное писание. Значит, она истинна.

— Почему? Потому что ты прочитал её в книге или потому что какой-то жирный проповедник рассказал её тебе, когда ты был маленьким? Даже если она и действительно произошла, то это случилось так давно, что её могли изменить. Знаешь, раньше я любил слушать истории в темплуме об армиях Императора, покорявших галактику и сражавшихся с врагами пламенными болтерами и чистой храбростью. Я притворялся героем и бегал с деревянным мечом по всем площадкам схолы, побеждая, словно я был Махарием или типа того.

— Я видел его, — сказал Авреем. — В молитвеннике для религиозных процессий Полей Основания есть статуя Махария и Лисандра. Без обид, Хоук, но ты слишком уродлив, чтобы быть воителем.

— И ты не прекрасный Сеян, — усмехнулся Хоук.

Авреем натянуто улыбнулся. У каждого из них выпало немало зубов, а кожа стала песчаной и пергаментно-жёлтой. Волосы Авреема, которыми он очень гордился в молодости, начали осыпаться клоками, и поэтому они решили наголо выбрить головы. Если Механикус хотят превратить их в одинаковых дронов — то так и будет.

— Но тогда я ещё был ребёнком, — продолжил Хоук. — Раньше я думал, что Император и Его сыновья наблюдают за нами, но когда я вырос, то понял, что никто не присматривает за мной. Единственный человек, который присматривает за Хоуком, — Хоук.

— Давай, — произнёс Авреем, отодвинув поднос. — Пойдём выпьем.

— Лучшая идея за день, — согласился Койн, и они вчетвером встали из-за стола, и направились к тесным коридорам, которые вели к спрятанному самогонному аппарату Хоука. Разгерметизация нижних палуб не коснулась странного зала, и Хоук заявлял, что это является знаком, что Омниссии пришёлся по душе его способ поддержания производства и извлечения прибыли.

Головы склонялись, когда они проходили мимо, и Авреем слышал шёпот молитв. Худые руки тянулись к их рабочим комбинезонам, и он старался не встречаться взглядом с людьми, которые смотрели на него с чем-то, что он давно утратил.

С надеждой.

К счастью они покинули столовую и углубились в коридоры, пронизывающие тяжёлые переборки и бесчисленные вспомогательные помещения технической палубы. Их окружали стены из чёрного железа, капающие горячим маслом и шипевшие влажным паром. Мрак стал желанной передышкой, сменив резкий ослепительный свет рабочих зон. Хоук шёл первым, хотя бывший гвардеец не переставал утверждать, что так и не смог запомнить путь к дистиллятору. Авреем давно перестал пытаться ориентироваться. Казалось, что путь менялся каждый день, но, сколько бы поворотов они не делали, ноги всегда безошибочно приводили их в арочный зал, который с каждым новым посещением всё больше напоминал склеп.

— Какого… — произнёс Хоук, повернув за последний угол.

Не они были первыми, кто пришёл сюда сегодня вечером.

Исмаил де Ровен стоял на выложенной шестиугольной плиткой дорожке, которая заканчивалась в блокирующей стене с плохо различимыми надписями. Сервитор вытянул руку и упирался ладонью в стену. Оптика Авреема зафиксировала мимолётные проблески шипящего кода из-за стены, но осторожный бинарный код отступил, как только почувствовал его внимание.

— Что он здесь делает? — удивился Койн.

— Понятия не имею, — ответил Хоук. — Но мне это не нравится.

— Исмаил? — произнёс Авреем, приближаясь к сервитору, в которого превратили их бывшего начальника. Сейчас их смена больше чем на треть состояла из кибернетики, и Авреем испытал странное облегчение, узнав, что Исмаил не погиб во время вентилирования на нижних палубах. С другой стороны, то, что кроме них уцелела ещё одна частичка прошлой жизни, казалось предзнаменованием, но вот только чего именно?

Койн щёлкнул пальцами перед лицом Исмаила, но тот не отреагировал. Маслянистые капли падали из труб на потолке и барабанили по макушке мерцающего черепа.

— Такое чувство, что он плачет, — сказал Авреем, вздрогнув, когда увидел вмятину в металле на левой половине головы сервитора. Пусть Исмаил и пережил травму взрывной декомпрессии, раны он не избежал.

— Сервиторы не плачут, — возразил рассердившийся Хоук. — Давай вытащим его отсюда.

— Он не делает ничего плохого.

— Да, но если кто-то заметит его отсутствие, то начнёт искать, придёт сюда и увидит всё это.

Авреем кивнул, соглашаясь с логикой Хоука. — Отлично, — сказал он. — Я отведу его назад в столовую.

Он поднял руку, собираясь опустить её на локоть сервитора.

Исмаил посмотрел на него.

Его лицо покрывали чёрные полоски масла и смазки, и Авреем отпрянул, задохнувшись от изумления, когда увидел замешательство и отчаяние.