Отважный спаситель - Мэри Рич

Саманта тяжело, прерывисто вздохнула. Ей захотелось куда-нибудь уехать отсюда, оставить ранчо, но куда? Она бросилась на кровать, рыдания сотрясали все ее тело. Саманта рыдала до тех пор, пока у нее не осталось больше слез, после чего заснула тяжелым сном.

Глава 17

Увидев, что солнце опустилось за гряду пустынных холмов, Ник съехал с дороги в небольшую тополиную рощицу. Он сделал несколько энергичных движений уставшими плечами, чтобы хоть чуточку размяться. Ах, много бы он отдал сейчас за то, чтобы оказаться в эту минуту дома и принять горячую ванну.

Дом… Саманта… Ник покачал головой. Ведь если вдуматься, он ведет себя как форменный болван. Объездить все Колорадо в поисках человека, имя которого она назвала во сне. И как только он его найдет, Ник может потерять ее. Зажмурившись, он представил себе глаза Саманты и ее огненные волосы. «Ах, котенок, какая ты теплая и нежная!» Ему следовало бы заняться с ней любовью. Впрочем, нет, с сожалением подумал он. Тогда ему было бы еще тяжелее ее потерять.

Интересно, передала ли Молли Джеффу письмо, которое он написал перед тем, как отправиться на север? Если Саманта обретет память к моменту его возвращения, она получит судебное постановление о признании брака недействительным. Адвокат, с которым он разговаривал в Каньон-Спрингс, сказал, что на это потребуется всего несколько дней после подачи ею заявления. И все будет кончено. Ник поджал губы. После того как он отыщет Билли, проблемой для него станет она.

Ник соскользнул с седла и подвел Скаута к ручью, по дну которого бежала лишь тоненькая струйка воды. Ожидая, пока мустанг утолит жажду, Ник вздохнул при виде чахлой, полузасохшей травы.

— Сегодня, старина, ужин опять будет скудным. — Он подумал, что Скаут устал от всей этой истории, должно быть, не меньше хозяина.

Ник объехал половину Колорадо в поисках семейства Стормов. Нашел пару дюжин Билли, но ни один из них не знал Саманты. Казалось, найти его невозможно. Ник не знал, кого он ищет, и даже не знал, живет ли тот на территории Колорадо. Он добровольно исполнял роль дурака на посылках у такого же болвана.

Пустив Скаута пастись, Ник развернул и расстелил спальный мешок. Он настолько устал, что у него не было сил даже приготовить себе что-нибудь поесть. Не зная более, чего еще искать, он, пожалуй, отправится домой… в горы… к шайеннам.

Ник вздохнул, помня, что когда бы он ни посмотрел на ранчо внизу, он всегда видел лицо Саманты. Измученный и уставший, он закрыл глаза и заснул, думая об изумрудного цвета глазах и рыжевато-золотистых волосах.

Ник проснулся на заре, собираясь пораньше двинуться в путь, но, придя седлать Скаута, увидел, что мерин захромал. Подняв его копыто, он обнаружил маленький камешек, застрявший в подкове. Достав нож, Ник выковырнул лезвием камешек, а рукояткой до отказа забил гвоздь в подкову.

— Это должно продержаться до того момента, когда я свожу тебя к кузнецу, — сказал Ник. Он повел мустанга и убедился, что тот продолжает хромать. Ник вздохнул, зная, насколько Скаут чувствителен к травмам ноги.

Он погладил мустанга по холке.

— Что ж, Скаут, придется нам обоим здесь отдохнуть. Хотя для этого можно было бы выбрать место получше.

Ник посмотрел на сухую пыльную землю, на огромные, пышущие жаром валуны и на почти высохший ручей. Он подобрал несколько веток, соорудил костерок и разогрел остаток бобов, которые съел с сухарями. Скудную еду запил чашкой жидкого кофе.

Мысли Ника вновь вернулись к тому дню, когда Джефф снял Саманту с дилижанса. Куда она ехала? Может, у бедняжки больше нет друзей и знакомых? Джефф говорил, что из ее обрывочных фраз можно было сделать вывод о том, что отец Саманты умер. Может, она не могла найти своих родителей или никогда их не помнила? Что ему делать в этом случае?

Ник нахмурился, вспомнив торговца в Форт-Гарланде и его слова о постигших Стормов неприятностях. Сейчас самой большой неприятностью, о которой недавно услышал Ник, была война в долине Ямпа, куда он направится завтра, если нога Скаута заживет.

Он выплеснул остатки кофе, отнес посуду к ручью, протер ее песком и ополоснул. Поскольку запасы еды у него кончились, засунул посуду в мешок.

Ник чувствовал себя усталым, взвинченным и… неимоверно грязным. Он взглянул на жалкий ручеек. Когда ему повезет найти лужу, в которой можно окунуться? Он прошел вверх по ручью и обнаружил что-то вроде небольшой запруды у подножия громадного валуна. Став на колени, Ник наполнил флягу водой и скептически посмотрел на лужу. Конечно, ванну в ней не примешь, но по крайней мере лицо и руки помыть можно. Он снял рубашку и помылся, насколько это было возможно, затем прополоскал рубашку и, забрав флягу, вернулся к своей стоянке.

Безжалостное солнце раскалило твердую землю до такой степени, что от нее исходил жар, как от печки. Передвинув спальный мешок в тень чахлого тополя, Ник лег и надвинул на глаза шляпу. Думая о зеленом, покрытом буйной растительностью высокогорье, он незаметно уснул.

Через какое-то время, почувствовав, что солнце стало припекать ему грудь, Ник приподнял шляпу. Закатное небо было расцвечено алыми, золотыми и лиловыми красками. Ник залюбовался пейзажем и лежал неподвижно до тех пор, пока не услышал рядом какое-то шуршание.

Повернув голову, он увидел, что не далее чем в двух футах свернулась, приготовившись к броску, гремучая змея.

— Тысяча чертей! — Мгновенно перевернувшись на бок, Ник схватил ружье и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и голова змеи превратилась в месиво из песка, крови и мяса.

Ник убрал ружье в чехол. Сел, дрожащими руками стер песок с лица.

— Не могу в это поверить. Должно быть, старею. — Он поднялся на ноги, вспоминая о том времени, когда ни один муравей не мог подползти к нему, чтобы он этого не заметил.

— Хороший выстрел, мой друг, — услышал Ник негромкий голос.

Вздрогнув, он повернулся и увидел между двух скал за своей спиной огромного черного жеребца.

Мужчина в черном восседал на разукрашенном узорами мексиканском седле. Блики солнца отражались от серебристого ствола ружья, направленного на Ника. На лице его блуждала слабая улыбка, синие глаза оставались суровыми. Он молниеносно вложил ружье в чехол, висевший пониже его поджарого правого бедра, и, не говоря ни слова, развернул лошадь и помчался прочь. Последние лучи заходящего солнца отразились от инкрустированного серебром седла.

Блики ослепили Ника, и он на момент зажмурился. Когда же вновь открыл глаза, увидел лишь клубы пыли вдали. Мужчина и громадный жеребец исчезли. Холодный пот выступил на лбу Ника. Подняв руку, он смахнул его.