Все, что блестит - Линда Ховард

— Уходи! — закричала она, вскакивая в гневе на ноги, забыв о своей многострадальной голове, и та с силой напомнила ей о телесных повреждениях тошнотворной болью.

Джессика зашаталась на нетвёрдых ногах. В то же мгновение он оказался рядом с ней, взял на руки и опустил на постель, устраивая на подушках. Через туман боли она снова произнесла:

— Убирайся отсюда!

— Я уйду, подожду, пока ты не успокоишься, — ответил Николас, склонившись над ней, как дьявол в её снах. — Но я приду и заберу тебя с собой на остров. Нравится нам это или нет, но сейчас ты моя жена, и ею ты и останешься.

С этими словами он оставил её, а она сквозь туман слёз смотрела в потолок, спрашивая себя, как сможет вынести такую открытую войну вместо брака.

Глава 11

Это не было открытым противостоянием. Николас не позволил бы ей бороться с ним, и здесь она была беспомощна. Единственным её оружием была холодность, и Джессика пользовалась этим оружием с завидным постоянством во время его посещений. Он игнорировал её молчание и ласково разговаривал с ней, сообщая о событиях на острове и людях, которые спрашивали о ней. Все желали ей скорейшего выздоровления и хотели знать, когда её выпишут из больницы, и Джессике было очень трудно сдержаться и не ответить на эти послания. За несколько коротких дней, что она провела на острове, с ней так приветливо обращались, что она скучала по всем тем людям, особенно по Петре и Софии.

Утром того дня, когда её выписали из больницы, Николас вдребезги разбил её самообладание, причём проделал это настолько легко, что Джессика поняла: он только и ждал, пока она достаточно окрепнет, чтобы нанести ей очередной удар. Войдя в палату и застав её одетой и готовой к отъезду, он небрежно поцеловал её, прежде чем Джессика успела оттолкнуть его, а затем отпустил, пока она не успела отодвинуться сама.

— Я рад, что ты готова, — заметил он, подхватывая маленький чемодан с её вещами, которые он привёз для неё в больницу. — Maman и Петра дали мне строгий наказ доставить тебя как можно скорее, а София приготовила праздничный ужин для тебя. Ты хотела бы поесть soupa avgolemono, правда? Ведь он тебе понравился.

— Почему бы тебе не перестать беспокоиться о моём возвращении на остров и не посадить меня на самолет до Лондона? — холодно поинтересовалась она.

— И что бы ты делала, если бы действительно полетела в Лондон? — ответил он, раздражённо посмотрев на неё. — Ты бы осталась одна-одинёшенька, и даже представить себе не можешь, какому жестокому осмеянию бы подверглась — гораздо более жестокому, чем прежде, — в особенности, если ты беременна.

Джессика подняла на него ошеломлённый взгляд, и он насмешливо добавил:

— Или ты приняла меры предосторожности? Нет? И я, признаться, не подумал о предохранении.

Она беспомощно уставилась на него. Ей хотелось его ударить, и в то же время внутри неё всё странно таяло при мысли о его ребёнке. Будь он проклят, несмотря ни на что, она с горьким чувством покорности осознала, что всё ещё любит его. И хотя это не улучшило бы её самочувствия, всё же она хотела причинить ему боль в ответ на доставленные им страдания. Осознав, насколько сильны её чувства к нему, она ощутила шок и, отведя от Николаса взгляд, опустила его на свои руки.

Только благодаря волевому усилию, она удержалась от слёз и расстроенно сказала:

— Хорошо. Я останусь до тех пор, пока не узнаю, беременна я или нет.

— Для этого потребуется время, — отозвался Николас с самодовольной улыбкой. — После падения весь твой организм вышел из равновесия. А я собираюсь сделать всё, чтобы ты забеременела, если только это поможет мне удержать тебя на острове.

— Нет, — закричала она, отшатнувшись от него, в ужасе от этой мысли. Когда она посмотрела на него, в её глазах ясно читался безмерный страх: — Николас, нет. Я не смогу пройти через это снова.

— Всё будет по-другому, — заверил он, потянувшись к ней, чтобы взять за руку.

— Я не позволю тебе дотрагиваться до меня!

— Это ещё одно право, которым обладают мужья над своими жёнами, — он усмехнулся, притягивая её к себе. — Привыкай к этой мысли, милая. Я собираюсь вволю насладиться своими супружескими правами. Именно поэтому я и женился на тебе.

Джессика была настолько выбита из колеи, что без протестов позволила ему отвести себя к ожидавшему их такси и молчала всю дорогу, пока они ехали через Афины в аэропорт. В любое другое время этот город очаровал бы её, но сейчас она была слишком напугана словами Николаса, к тому же у неё снова начала болеть голова.

В аэропорту стоял его личный вертолёт, уже заправленный и готовый к полёту, и сквозь туманящую сознание боль Джессика поняла, что он, должно быть, доставил её в больницу на вертолёте. Она не помнила ничего с того момента, как потеряла сознание на скалах, и внезапно захотела узнать, что же тогда произошло.

— Николас, ведь это ты нашёл меня, да? Когда я упала?

— Да, — нахмурившись, подтвердил он, и, искоса бросив на неё взгляд, отметил бледное, напряжённое лицо.

— И что тогда произошло? После того, как ты нашёл меня?

Он взял её за руку и медленно, позволяя ей опираться на него, повёл по лётному полю к вертолёту.

— Сначала я подумал, что ты мертва, — спокойным тоном проговорил он, но вырвавшийся судорожный вздох подсказал ей, что ему до сих пор нелегко вспоминать об этом. — Когда я опустился рядом с тобой, то обнаружил, что ты жива, и я вытащил тебя из-под камней и принёс на виллу. София уже встала, она как раз начинала готовить, когда увидела, как я иду по дорожке с тобой на руках, и подбежала, чтобы помочь мне.

Они подошли к вертолету, Николас открыл дверцу и, подняв и усадив в кресло Джессику, надёжно запер дверь. Обойдя вокруг, он скользнул своим длинным телом на место пилота и потянулся за наушниками, и, взяв их в руки, хмуро и рассеянно уставился на них.

— Ты вся промокла и дрожала, — продолжал он. — Пока Андрос связывался с больницей и организовывал транспорт от аэропорта до больницы, мы с maman раздели тебя и закутали в одеяла, потом полетели сюда. Ты была в глубоком шоке, и, несмотря на озабоченность докторов, операцию отложили, но Алекс сказал мне, что в таком состоянии ты почти наверняка не сможешь её пережить. Твоё состояние стабилизировалось, прежде чем он даже смог начать что-то такое планировать.

— Потом мне стало лучше, — закончила она, несмело улыбаясь.

Он не улыбнулся в ответ.

— Тебе стало лучше, — пробормотал он, — но у тебя началось воспаление лёгких, тебя била лихорадка. Иногда ты была без сознания, иногда, в бреду, кричала всякий раз, когда я или кто-то из докторов подходил к тебе, — повернув голову, Николас посмотрел на неё тусклым и горестным взглядом. — По крайней мере, я был не одинок, ты кричала на каждого человека.