Радость, гадость и обед - Хел Херцог

Итак, антрозоологи не знают, какова точная причина скученного содержания животных людьми; исследователи же уверенно говорят, что это заболевание лечению практически не поддается. Рецидивы случаются практически у 100 % больных. Всего четыре года спустя после «кроличьего дела» Рено полицейские конфисковали с того же участка еще пятьсот кроликов. Хотя большую их часть пришлось усыпить, местный судья счел всю историю шуткой и отказал в вынесении постановления, запрещающего владелице кроликов содержать каких бы то ни было животных в дальнейшем.

Я подозреваю, что порой скученное содержание начинается с сильнейшего и чистейшего желания спасти животных при полной неспособности ставить границы в собственном сознании. Это означает, что люди (в основном женщины), занятые спасением животных, особенно подвержены риску. В последние несколько лет мы с моими студентами множество раз брали интервью у членов различных организаций защиты животных. Подавляющее большинство из них было совершенно нормальными людьми, некоторые — совершенно святыми, однако мы нет-нет да и попадали впросак. В ходе интервью мы спрашивали у людей, сколько у них домашних животных. Обычно мы слышали в ответ «две собаки, кошка и попугай» или что-нибудь еще в том же роде. Но порой, услышав вопрос, человек опускал глаза, издавал смешок и говорил: «Ну-у… довольно много». Кстати, именно эти люди обычно отказывались давать интервью у себя дома.

Я начал смутно догадываться о причинах, по которым человек не в состоянии сказать «нет», о причинах, по которым он чувствует себя обязанным взять в дом еще одно животное, когда меня провели по всем углам и закоулкам муниципального приюта для животных. Мое внимание немедленно привлек молодой пес-боксер, который часто дышал, лежа на боку в клетке, стоявшей в карантинной комнате. Пес поднял голову и посмотрел на меня невероятно печальными глазами, в которых светилась мольба. «Забери меня отсюда, пожалуйста!» — говорили эти глаза. Сердце у меня сжалось — я пропал. Не будь этот пес больным и непригодным к домашнему содержанию, я бы тут же забрал его себе.

В приют ежегодно поступает 8 тысяч собак и кошек. 40 % из них уйдут отсюда в сопровождении счастливо улыбающегося нового хозяина. Остальные 60 % — большая часть котов, почти все крупные собаки черного окраса и нечистокровные питбули, — получат пару кубиков этанинала натрия в головную вену передней лапы и несколько секунд спустя оставят этот бренный мир.

Директор приюта Бекки, которая лично водила меня по всем закоулкам, проработала в приютах пятнадцать лет. Животных она любит, действительно любит. Протискиваясь меж рядов стальных клеток, она показывает мне собаку породы «древесная гончая» (разновидность енотовой гончей) и рассказывает, что ту нашли, когда она бегала без присмотра возле ущелья Биг-Оук. Потом директор окликает по имени рыжего кота. Задние комнаты забиты животными, и в ушах у меня звенит от бесконечного лая. Говорить в таком шуме невозможно. Некоторые животные выглядят нормально, некоторые испуганы.

Бекки стремится к тому, чтобы жизнь брошенных животных стала лучше. У нее есть собственные домашние животные — три кота, три собаки и три птицы. Парадоксальность ее профессии становится очевидна, когда я спрашиваю:

«Сколько кошек и собак вы усыпили за все эти годы?»

Она смотрит на меня как на идиота.

«Больше тысячи?» — мягко спрашиваю я.

«Как минимум», — соглашается она, помолчав.

«Как же вы не сошли с ума?»

«Но ведь кто-то же должен это делать. Я просто не принимаю это близко к сердцу».

Потом она показывает мне заметку, которая появилась в профессиональном издании несколько дней назад. Написана заметка директором приюта, женщиной, которая каждый вечер возвращается домой в слезах. Слова ее исполнены горечи. «Я ненавижу мою работу, — пишет эта женщина. — Я ненавижу ее за то, что она существует, и за то, что она никогда не кончится, если только сами люди не изменятся. Пусть они поймут, что ломают жизнь не только своему животному, которое спихивают в приют. Я стараюсь спасти всех, кого могу, но каждый день у нас появляется больше животных, чем желающих взять их к себе». Бекки говорит, что автор заметки неправильно относится к работе.

Сама Бекки видит свою работу в весьма радужном свете и очень ее любит. Это занятие для нее. Однако нельзя сказать то же самое обо всех волонтерах, которыми она руководит. Ей приходится приглядывать за несколькими из них — одни могут докатиться до скученного содержания животных, а другим не хватает душевных сил на ту работу, что они избрали.

Природа (и истоки) различного отношения к животным у мужчин и женщин

Прочитан не одну сотню статей о связанных с полом различиях в отношении к животным, я сделал ряд выводов. Во-первых, женщины в целом чаще имеют слабость к животным, чем мужчины. Во-вторых, хотя наши стереотипы относительно характера гендерных различий в отношениях с животными обычно в целом адекватны, наша оценка масштабов различий между мужчинами и женщинами обычно неверна. Мужчины и женщины практически с равной частотой заводят домашних животных, мальчики и девочки практически одинаково играют с питомцами. Гендерные различия в позиции широкой общественности относительно таких вопросов, как опыты над животными, несколько больше, а некоторые точки зрения характерны как для мужчин, так и для женщин. Сильнее всего гендерные различия просматриваются при сравнении двух крайностей — активных защитников и обидчиков животных.

Всех интересует вопрос: является ли разница между мужчиной и женщиной следствием врожденных или приобретенных факторов? Сложный вопрос. (Лоуренс Саммерс, к примеру, потерял должность главы Гарвардского университета за высказанное им предположение о том, что мужчины и женщины могут быть неодинаково эффективны в науке ввиду физиологических различий.) И не только сложный, но и убогий с точки зрения логики. Объяснение такой сложной структуры, как человеческое отношение к животным, ТОЛЬКО природными или ТОЛЬКО приобретенными причинами — прекрасный пример мифа о единственной причине. Различное отношение мужчин и женщин к животным формируется под влиянием бесчисленного множества факторов. Некоторые социологи считают, что женщины склонны бороться за права животных потому, что и женщин, и животных эксплуатируют мужчины, а потому женщины идентифицируются с животными чаще, чем мужчины. Другие видят корень различий в социализации. Так, в книге «Жестокость: мужчины, животные, эксплуатация» Брайан Люк утверждает, что наша культура приучает мальчиков безразлично относиться к страданиям животных практически с рождения.