Черчилль. Молодой титан - Майкл Шелден

В юности, когда ржавчина цинизма еще не проела его, Генри Луис Менкен, известнейший американский журналист, бесконечно восхищался Дэвисом, считая его «героем нашей мечты».

Однако в 1906 году сам Дэвис решил выставить героем своей очередной книги Уинстона Черчилля. «Сейчас я пишу книгу под названием «Настоящие солдаты удачи», — признавался он в письме, отправленном с его фермы, расположенной в Маунт-Киско, штат Нью-Йорк. — Их будет шесть человек. И мне хочется включить и тебя в их число. Юноша, который успел принять участие в четырех войнах, дитя удачи и солдат удачи, надеюсь, он получится достаточно ярким и выразительным».

Если бы о том зашла речь год или два тому назад, Уинстон только порадовался бы такому предложению. Но сейчас он прилагал все усилия для того, чтобы к нему относились со всей серьезностью как к государственному человеку, как к поборнику мира и человеку, понимающему все проблемы империи. И в такой момент оживление образа бесшабашного Уинстона, в особенности с титулом «солдат удачи», как именовали наемников, выглядело весьма некстати. Ему и без того хватало критиканов, которые при всяком удобном случае попрекали его, называя «бессовестным перебежчиком», не способным хранить верность партии.

Однако у Черчилля не было рычагов власти, которые могли бы приостановить публикацию книги. Глава о нем «уже была наполовину закончена, — как сообщал Дэвис, — оставалось только добыть нужные сведения, порывшись в старых подшивках нью-йоркских газет. — Бьюсь об заклад, что я знаю о раннем периоде твоей жизни намного больше тебя самого».

Подобное заявление способно вызвать нервную дрожь у любого политика, не только у Черчилля, которого весьма тревожило, что Дэвис раскопал много моментов из его личной жизни, о встречах и знакомствах в Южной Африке, а потом в Лондоне. К тому же Дэвис был другом Этель Барримор с юности, можно сказать, стал ей почти братом. В письме от 4 мая он сообщил Уинстону, что «мисс Бэрримор была очень больна. Она с трудом пришла в себя после операции по удалению аппендицита, но после того, как пожила у нас на ферме, заметно окрепла». Итак, с одной стороны, известный американский журналист за своим письменным столом описывает жизнь Черчилля, а в нескольких шагах от него одна из женщин, в которую он был влюблен, приходит в себя после операции. Что ему оставалось? Только надеяться на то, что и Этель, и столь неожиданно явившийся биограф расскажут о нем только хорошее. Внушала надежду и одна строчка Дэвиса: «Надеюсь, ты не забудешь меня, когда станешь премьер-министром».

XII. Частная жизнь

В начале августа 1906 года, после нескольких месяцев напряженной деятельности, когда ему приходилось выдерживать нападки тори, Черчилль позволил себе отдохнуть и немного похулиганить. Он принял приглашение друга детства, и провел у него первую неделю в роскошном курортном местечке — на северном берегу Нормандии — в Довиле. Его друг — барон де Фореста, — весьма удачно женился на прелестной и весьма состоятельной женщине. Их яхта с паровым двигателем была одной из самых крупных яхт такого типа. Уинстон плавал на ней, играл в поло, но вечера проводил в большом казино, где играл каждую ночь до пяти утра. Ему везло. И в конечном итоге он выиграл 260 фунтов — сумму, почти равную его двухмесячной зарплате в министерстве по делам колоний.

С этим выигрышем в руках он отправился в Париж, чтобы там окунуться в ночную жизнь и купить несколько французских книг. Затем он отправился в уединенное шале сэра Эрнеста Касселя в Швейцарских Альпах, где насладился от души вкуснейшей и изысканнейшей едой, какую готовят во Франции, взобрался на Эггисхорн — вершину высотой почти десять тысяч футов. «Изнуряющий подъем, — писал он Дженни, — без помощи мула мне бы не удалось дотемна вернуться домой».

В середине сентября, чтобы напитаться солнцем, он приехал в Венецию, где встретил Мюриэль Уилсон, которая любезно согласилась провести неделю вместе с заместителем министра по делам колоний. Присоединившись еще к одной паре, они отправились попутешествовать по Тоскане, рассекая эти сельскохозяйственные районы на легковом автомобиле с невероятной скоростью — сорок миль в час. Их отношения с Мюриэль были теплыми и нежными, если не считать одного момента. В их путешествии присутствовали все романтические ингредиенты — изумительные виды, спящие деревушки, вино, красивые закаты и рассветы — однако настоящая романтика при этом отсутствовала.

Мюриэл была такой же красивой и обаятельной, как всегда, но по-прежнему оставалась недоступной. Черчиллю отводилось лишь роль друга. Впрочем, он особенно и не сетовал. Он жил как принц, полностью наслаждаясь заслуженным отдыхом. Но он не только развлекался. В середине отпуска он приехал в Силезию, чтобы понаблюдать за военными маневрами немецкой армии. Это была возможность поближе увидеть военную машину, которая представляла серьезную угрозу миру в Европе, хотя кайзер Вильгельм II убеждал, что не хочет ввязываться ни в какую войну, особенно в войну с Британией, где правил король Эдуард VII, его дядя. «Мы воинственный народ, но мы не любим воевать, — дипломатично заявил Вильгельм британским газетчикам. — А вот вы любите воевать, не будучи воинственным народом».

Идея посетить военные маневры принадлежала Уинстону, но немцы восприняли благожелательно его интерес, и германский посол в Лондоне все устроил наилучшим образом. Кайзер подписал официальное приглашение, Уинстон становился на всю неделю его личным гостем. В посольстве ему посоветовали по такому случаю облачиться в военную форму британской армии.

И вот в течение недели на полях и в лесах Силезии, а затем на южной границе Германии, майор Уинстон Черчилль, восседая на лошади, наблюдал за тем, как проводятся тактические учения — в них принимало участие пятьдесят тысяч немецких пехотинцев, артиллеристов и кавалеристов. Несколько лет он поддерживал свои военные связи через добровольческую конницу территориального резерва, участвуя летом в коротких тренировочных занятиях с Собственным Королевы Оксфордширским гусарским полком [23] в Бленхейме и других лагерях, расположенных поблизости. Это выглядело забавно, однако полк гордился собой, и считал себя серьезной военной силой. Данной точки зрения придерживался и Уинстон. Он выглядел весьма внушительно, когда 6 сентября шагнул на платформу вокзала в Бреслау, демонстрируя свою военную форму: кавалерийские сапоги, саблю, темные брюки и китель, белую фуражку с черным козырьком.

Визит Уинстона беспокоил короля Эдуарда, и он попросил премьер-министра написать письмо с наставлениями. Что тот и сделал: «К. просил меня предупредить тебя перед маневрами, — писал Кэмпбелл-Баннерман, — чтобы ты был более сдержанным и не слишком доверял его племяннику». Вовремя данный совет, поскольку Вильгельм как раз намеревался добиться от Черчилля доверительности. Так что он получил весьма поучительный тактический урок в Силезии, столкнувшись с обаятельной агрессивностью, направленной на него.