Гарнитур из электрических стульев - Наталья Александрова

— Когда он обчистил квартиру, я, как назло, попал в больницу. Там встречаться с ним не хотел — у нас вообще связь односторонняя, он не знает, где меня искать. А после выписки из больницы я просто не успел с ним встретиться…

— Он не знает, где вас искать, — повторила Даша слова старика, — а вы-то знаете, где искать его?

— Конечно, — торопливо ответил Виктор Илларионович и продиктовал Даше адрес покойного домушника.

Даша записала адрес и подозрительно взглянула на Профессора:

— Что это вы вдруг так расщедрились?

— Я… может быть, умираю, — почти искренне проговорил тот, преодолевая снова начинающуюся одышку, — мне уже ничего не нужно… А я так перед вами виноват… И хочу хотя бы немного загладить свою вину…

Боль в груди снова начала усиливаться, и Виктор Илларионович подумал, что его слова о близкой смерти вполне могут оказаться правдой.

Они ушли, оставив входную дверь открытой, но, когда приехала наконец «Скорая», врачу осталось только констатировать смерть жильца.

Лиза подошла к двери, вставила ключ в замочную скважину, повернула его, и вдруг ее обхватили сильные мужские руки, ладонь зажала рот, в ухо горячо зашептали:

— Только пикни, сука, шею сломаю!

Дверь распахнулась, Лизу втолкнули в квартиру. Ошеломленная, огорошенная внезапным нападением, она перевела дыхание, набрала в грудь воздуха, чтобы закричать что есть мочи, но удар кулака в солнечное сплетение выбил из нее воздух, Лизу втолкнули в комнату, швырнули на диван.

Она тряхнула головой, чтобы удержать ускользающее сознание, собраться с силами…

Комната качалась перед глазами, изображение было не в фокусе. Рослый мужчина нависал над ней, тяжело, яростно дышал, шипел с ненавистью:

— Сволочь продажная! Если хочешь жить, говори, на кого ты работаешь, кто тебя нанял?

Лиза всмотрелась в его лицо, вслушалась в злой свистящий шепот и наконец узнала Игоря Селезнева. Справившись с дыханием и чудовищным усилием воли влив в свой голос презрительную издевку, она усмехнулась:

— Тебя только здесь не хватало!

— Сволочь! — Игорь ударил ее по щеке, и Лиза почувствовала, как кожа на месте удара вспухла, побагровела, как будто ее обожгли огнем.

— Только это ты и можешь — бить женщину! — произнесла она с высокомерным пафосом, сглотнув солоноватую слюну.

— На кого ты работаешь? — снова рявкнул Игорь и ударил ее по второй щеке.

— Да пошел ты… — прохрипела Лиза.

— Ты у меня заговоришь! — Игорь подошел к телевизору и включил его, врубив звук на полную мощность. — Это чтобы ничего не было слышно! Можешь кричать сколько влезет, все равно никто не услышит! И не думай, что сумеешь от меня сбежать!

Он вытащил из кармана моток тонкого шнура и грубо, неловко связал Лизины руки и ноги, отступил на шаг, осмотрел дело своих рук. Веревки больно врезались ей в кожу, большой неаккуратный узел впился в лодыжку.

Лиза поморщилась:

— Козел, хоть бы связал по-человечески!

— Перебьешься! — зло бросил Игорь.

Он расстегнул ремень на своих брюках, и Лиза с брезгливым удивлением подумала, что этот псих собирается ее изнасиловать, но он просто начал хлестать ее этим ремнем — по лицу, по плечам, куда попало, не очень больно, но унизительно, задыхаясь от злости и повторяя как заведенный:

— Кто тебя нанял? На кого ты работаешь? Потом в его однообразных возгласах прозвучала незнакомая Лизе фамилия:

— Тебя нанял Водопятов? Признайся, сука, тебя нанял Водопятов?

— Да не знаю я никакого Водопятова!

Лиза скорчилась на диване и пыталась руками защитить лицо. Удары сыпались на нее один за другим, кожа горела и саднила.

— Не знаю я никакого Водопятова! — кричала она своему мучителю, но он, кажется, не слышал ее, продолжая наносить удар за ударом.

Впрочем, его самого утомила эта экзекуция. Он вышел из комнаты, обернувшись в дверях на связанную, избитую Лизу, и многообещающе проговорил:

— Не скучай, все еще только начинается! У нас с тобой целая ночь впереди!

На кухне он хлопнул дверцей холодильника: видимо, от тяжелой работы ему захотелось пить или есть.

Лиза, пытаясь использовать недолгую передышку, напрягла руки, чтобы ослабить веревку и освободиться от нее. Узел был завязан из рук вон плохо и быстро поддался, веревка начала сползать с запястий, но в это мгновение на пороге снова появился Игорь. Лиза замерла, чтобы он не заметил ее попыток, но он даже не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к экрану телевизора. Лиза удивленно скосила глаза в том же направлении.

По телевизору показывали фотографию двух мужчин, один из которых бил другого бутылкой по голове. Голос диктора за кадром говорил:

— В наше распоряжение попали две фотографии, проливающие новый свет на обстоятельства гибели в мае этого года депутата Госдумы Орехова. Эти фотографии позволяют обвинить в убийстве депутата генерального директора крупнейшей телефонной компании «Вестком» Илью Водопятова. Конечно, имеющиеся у нас снимки требуют тщательной экспертизы, но уже сегодня ясно, что будет проведено новое следствие по делу об убийстве депутата Орехова.

Лиза не поняла, почему телевизионный сюжет так взволновал Селезнева, но ей необходимо было воспользоваться его растерянностью. Резко сбросив с рук ослабевшую веревку, она вскочила на ноги и, хотя они были связаны, сумела не упасть и подскочила к застывшему, как соляной столп, Игорю. По дороге она подхватила с комода тяжелую хрустальную вазу и с размаху опустила ее Селезневу на голову. В удар она вложила всю ярость и ненависть, которую вызывал в ней этот мерзавец.

Игорь глухо охнул и как подкошенный рухнул на пол. В его глазах осталось выражение совершенного изумления, и было непонятно, чему он так удивляется: то ли короткому телевизионному сюжету, сыгравшему в его жизни роковую роль, то ли неожиданно обрушившейся на него глухой непроницаемой тьме.

Лиза наклонилась над ним и потрогала пульс. Пульс не прослушивался, а на полу под головой Игоря расплывалось темное пятно. Эта скотина была мертва. Только этого ей не хватало!

Лиза торопливо развязала веревки на своих ногах, снова порадовавшись тому, как неумело Игорь связал ее, и в панике заметалась по квартире. Что делать с трупом? Как от него избавиться?

До сих пор со всеми сложными житейскими проблемами она обращалась к Профессору. Старик, конечно, настоящий людоед, но помогал Лизе без вопросов. Надо ехать к нему… Обсуждать происшедшее по телефону никак нельзя.

Лиза переоделась и, наскоро приведя себя в божеский вид, чтобы не вызвать подозрений у соседей и случайных прохожих, вышла из дому и направилась к автостоянке, радуясь, что ее машина вернулась из ремонта.

Она открыла дверцу верного «Фольксвагена», села, отрегулировала сиденье по своему росту, вставила ключ в зажигание…

И оглушительный взрыв разметал ее вместе с обломками машины по пыльному асфальту стоянки.

Даша свернула под арку и оказалась в третьем по счету проходном дворе. Перед ней был глубокий ров, на дне которого красовалась ржавая труба в луже грязной воды. Чтобы преодолеть это препятствие, нужно было пройти по шаткой доске, прижимаясь боком к стене дома.

Двор, в который она попала, был завален ломаной тарой, гнилыми картофельными очистками и прочими продуктами человеческой жизнедеятельности. Мусорные баки в углу двора оказались переполнены, и несколько ободранных кошек заинтересованно копошились в их содержимом.

Понятно: вырытая возле арки яма не позволяла мусоровозу заехать во двор, и баки очень давно не опустошались.

Даша с трудом верила, что этот двор находится в нескольких десятках метров от яркого и ухоженного Староневского проспекта, от модных магазинов «Рив Гош» и «Живанши». Но именно сюда привел ее выцарапанный у Виктора Илларионовича адрес вора-домушника Шухаева по кличке Шухер.

Саша Завадский просмотрел компьютерную базу данных жителей Санкт-Петербурга и выяснил, что по адресу, который дал им Сивоконь, проживают Григорий Иванович Шухаев, пятидесяти двух лет, дважды судимый, и Марта Мартыновна Валниекс, семидесяти пяти лет.

Даша придумала хороший повод для посещения квартиры Шухера, в связи с чем Саша вывел ей список проживающих в том же доме, как принято выражаться, «лиц преклонного возраста».

Осторожно пробираясь по узкой доске, Даша старалась не смотреть вниз, в глубокую грязную яму, и с сочувствием думала о том, как преодолевают это препятствие Марта Мартыновна, семидесяти пяти лет, и прочие обитающие в этом дворе старики и старухи. Так же с грустью думала она о том, что в целях достоверности своей легенды отказалась от Сашиной помощи в этой своей авантюре — ей казалось, что старуха охотнее будет разговаривать с одной женщиной, нежели с двумя молодыми людьми.