Битвы божьих коровок - Виктория Платова

— И что же ты предлагаешь? Чтобы я сдался властям?

— Ты можешь остаться здесь и жить сколько хочешь. Ты можешь отправиться к своему начальнику и ждать справедливости от него. Ничего не изменится. Девушка убита. Убил ты ее…

Пацюк даже задохнулся от возмущения.

— Очумел ты, что ли? Я ее и пальцем не трогал! Да я бы себе руку отрубил, если позволил бы. Я бы себе голову снес.

— …Я не закончил. Убил ты ее или нет, не имеет никакого значения. Судьба решит, как правильно поступить с тобой.

— Да за меня уже давно кто-то все решает, Борода! И я сильно сомневаюсь, что это судьба. Судьба не крадет из машин наручные часы.

— А ты точно оставил их в машине?

Этот вопрос Пацюк и сам задавал себе не раз. И так и не смог найти на него ответа. А что, если он действительно не оставлял их в машине, а потерял много позже?

— Не знаю, Борода.

— Жаль. Это важно.

— Ты думаешь?

— Ну конечно… — Борода незаметно для себя скатился на менторский тон, которым прославился, еще будучи отличником на юридическом. — Либо их украли еще до смерти девушки. Либо украли, когда девушка уже была мертва. В первом случае мы имеем дело с хорошо спланированным предумышленным убийством, когда хотели подставить именно тебя. Тогда получается, что и убийство было затеяно только для того, чтобы тебя скомпрометировать. И тогда девушка неважна. А важен ты!

— Я?! — Пацюк был поражен настолько, что подавился соевым бифштексом. — Кому я могу быть важен?

— Ну, не ты, а одно из дел, которым ты занимаешься. Ты ведешь какие-нибудь важные дела?

Двойное убийство на Наличной, несчастный случай с крупным бизнесменом, коммунальная поножовщина на набережной Макарова, самоубийство Кирилла Лангера… Ничего серьезного. Если не считать того, что Мицуко какое-то время была… подругой повешенного. Нет, ничего серьезного.

— Нет у меня никаких важных дел. Да и веду я их не сам, а мой старый хрыч-шеф. Логичнее было бы в таком случае компрометировать его, ты не находишь?

Борода поиграл ноздрями.

— Ну, тогда остается только один вариант. Сначала ее убивают, а уже потом у тебя крадут часы. Подставляют первого попавшегося. То есть — тебя.

— Но тогда этот человек должен хорошо знать ее и совсем неплохо знать меня. Вряд ли это возможно. У нас разный круг общения. К тому же у меня и друзей-то нет.

— А я? — обиделся Борода.

— Ты не в счет.

— Это почему же?

— Но ты же не хочешь сказать, что убил девушку, а потом хладнокровно меня подставил! — Пацюк даже засмеялся от явной глупости такого предположения.

— Нет. Я не убивал. — Борода отнесся к шутке Пацюка довольно серьезно. — Это противоречит пути Дао. Дао — религия философов, а не самураев…

— А третьего не дано? — с надеждой спросил Егор.

— Почему же? — Борода воздел руки к потолку. — Судьба, друг мой. Не борись с судьбой, жди ее приговора, прими увэй!

"Прими увэй” прозвучало как “прими обет безбрачия” или “оскопи себя в честь восьми бессмертных”. А на это Пацюк согласиться не мог.

— Пошел ты со своими увэями… Лучше расскажи мне о Юкках…

— О Юкках?

— Ты ведь там катаешься. Знаешь теремок под названием “Чертова мельница”? Или его еще величают “С понтом Нотр-Дам”.

— Впервые слышу.

— Особняк в стиле графа Дракулы. Химеры на фронтоне, черти на башнях… Разве ты его не видел?

Борода погрузился в глубокое раздумье. И спустя минуту изрек очередную даосскую патетическую бессмысленность:

— Зачем смотреть на дома, когда есть холмы? Зачем смотреть на дома, когда есть дорога?

— Да, — согласился Пацюк. — Да. Ты прав, кретин. Зачем смотреть на дома, когда есть соевые бобы? Зачем смотреть на дома, когда есть противозачаточные пилюли? Зачем смотреть на дома, когда есть презервативы с музыкой? Зачем смотреть на дома, когда есть шарики для члена? Зачем смотреть на дома, когда есть недорогие симпатяжки в мини на Старо-Невском?

— Ключ на полочке, — кротко сказал Борода. — Возьми его, если надумаешь уйти.

— А ты куда собираешься?

Пацюк, вылизавший весь рис и вылакавший весь зеленый чай, теперь с интересом наблюдал за Бородой. Тот выполз из своего священного угла и бесшумно заходил по комнате, на ходу надевая длинную рубаху с Лао-цзы (еще одного удачного клона рубахи самого Пацюка) и потертую меховую безрукавку. Довершила картину преображения меховая кепка с оторочкой.

— Я иду в гуань.

— Куда?!

— Вообще гуань — это даосский монастырь. Но мы так называем место, где собираются адепты Дао.

— И много вас там?.. — “Таких сумасшедших”, — хотел добавить Пацюк, но сдержался. В конце концов, чумовой Борода предоставил ему кров. И сколько Егор будет здесь околачиваться — неизвестно.

— Нас немного. Но ведь дело не в количестве, правда?

— Это точно.

…Владельца “Москвича” с номерным знаком “Н ОЗЗ ХВ 78 RUS” (того самого, который увез ангела) звали Тимур Манивальдович Жумыга. Проживал Жумыга на самых задворках Сосновой Поляны, на улице Летчика Пилютова. Сведения о Жумыге добыл Пацюку еще один его однокурсник по универсу — Гена Ладошкин, подвизающийся ныне в ГИБДД.

…Известие о Тимуре Манивальдовиче в контексте улицы Летчика Пилютова чрезвычайно возбудило Пацюка. И все потому, что сама улица находилась в двух кварталах от жилища Мицуко.

У метро “Ветеранов” Пацюк втиснулся в переполненный троллейбус, который выплюнул его едва ли не на конечной. Несколько раз он порывался сойти раньше — на Пограничника Гарькавого (ведь именно там находились чертоги убитого ангела). Но так и не сошел. От лукавого Забелина можно было ждать чего угодно — в том числе и засады на квартире Мицуко.

Жумыга жил в замызганном “корабле”, вокруг которого группировались такие же замызганные пятиэтажки, сломанные качели, старые гаражи и старые тополя.

Пацюк без труда нашел нужный подъезд и нужную квартиру. И решительно позвонил в дверь, из-за которой доносились собачий лай, детский рев и женский визг.

Ему открыли только через пять минут, когда собачий лай перешел в тихое поскуливание, детский рев — в громкое сопение, а женский визг застыл на самой высокой ноте.

— Добрый вечер, — приветливо сказал Пацюк, разглядывая женщину в испачканном мукой переднике. — Мне нужен Жумыга Тимур Манивальдович.

— Правда? — почему-то обрадовалась женщина. — Мне он тоже нужен. Два часа назад ушел за маслом, падлюка, и до сих пор его нет.

— И где же он? — по инерции спросил Егор.

— Где? Это у тебя, алкаша, нужно спросить где! У тебя и у дружков твоих поганых, забулдыг, хронь подзаборная, чтоб вам ни дна ни покрышки! И когда ж вы все передохнете, а?

Пацюк хотел было возмутиться, но по зрелом размышлении делать этого не стал. Глупо возмущаться, когда на тебе старые кроссовки и такая же курточка. И пионерский свитер с мухоморами. А служебное удостоверение, которое могло пролить свет на его личность, осталось в лапах у Забелина. Вместе со всеми остальными его документами.

Женщина уже была готова с треском захлопнуть дверь перед носом Пацюка, когда его осенило.

— Я, собственно, хотел долг ему отдать. Я у него деньги одалживал.

Известие о долге смягчило сердце женщины.

— И сколько? — осторожно спросила она.

В кармане Пацюка лежала сотенная, позаимствованная у добрейшего Бороды, и несколько мятых десяток. Сотенная, безусловно, произвела бы на женщину большое впечатление, но… Будь реалистом, Егор, разве может Тимур Жумыга одалживать кому-то сотенную, имея в наличии жену, неизвестное количество детей и собаку? Придется ограничиться двадцаткой.

— Сколько? — снова повторила женщина.

— Двадцать, — выдохнул Пацюк и с готовностью зашуршал купюрами.

— Значит, двадцать! — Голос тетки не предвещал ничего хорошего. — Я десять лет в отрепьях хожу, детям ботинки купить не на что, а он двадцатки одалживает! А у тебя, подлеца, еще совести хватает из семейного человека деньги тянуть! А?!

Под кликушеские завывания два червонца перекочевали в руку жены несчастного Жумыги, после чего Пацюк счел себя вправе спросить:

— Так где я могу его найти?

Что ни говори, позолоченная ручка несколько смягчила сердце женщины, и она — уже без всякой злости — сказала:

— Иди за гаражи. Может, он там, у своей развалюхи, и околачивается. И скажи, что я его дома жду, падлюку. С маслом подсолнечным.

И прежде чем Пацюк успел поблагодарить грозную жену Тимура Манивальдовича, дверь перед ним захлопнулась.

Ну что ж, гаражи так гаражи…

Побродив по окрестностям минут с пятнадцать, Пацюк вышел-таки на цель. Воротца одного из гаражей были распахнуты, в его глубине стоял искомый “Москвич”, номерной знак “Н ОЗЗ ХВ 78 RUS”, а перед гаражом, за импровизированным фанерным столиком, смахивающим на кладбищенский, сидела компания из трех человек.

Все трое были примерно одинакового возраста, роста и комплекции, с одинаковыми красно-кирпичными лицами. Пацюк живо представил себе всех троих в нежном пубертатном возрасте: наверняка они ходили в один класс, в одну секцию по боксу и плаванию, затем дружно отнесли документы в какой-нибудь электромеханический техникум и так же дружно его закончили. Так они и шли по жизни вместе, волоча за собой жен, детей, собак и несданные пивные бутылки. Да и теперь каждый день собираются у гаража… С заветной бутылкой водки “Праздничная”.