Золотой песок - Полина Дашкова

– Знаешь что, Елагина, – тихо произнес он после долгой паузы, – я не буду лезть в это дело. И тебе не советую.

– Что? – не поняла Ника.

– Что слышала. Кремировали твою первую любовь.

– Как? Когда?

– Сегодня ночью. По ошибке. Все. Я не могу об этом говорить. По телефону, во всяком случае.

– Давай встретимся.

– Слушай, Елагина, у меня двое детей.

– Я знаю. Но разве из этого следует, что ты не можешь встретиться со своей бывшей сокурсницей? Петюнь, ты ведь никогда не был паникером.

– Теперь стал.

– Если ты узнал нечто опасное, возьми и скинь эту информацию. Скинь ее мне. А я разберусь.

– Я смотрю, ты уже читала последний роман Годунова? Ты почти дословно цитируешь.

– Ты так хорошо запоминаешь тексты?

– Те, которые мне нравятся, – да. Ладно. Прости. Я погорячился. Если честно, испугался немного. Это не по-мужски, я понимаю. Говори, где и когда. Я сегодня свободен.

– Хочешь, приезжай ко мне. Или я к тебе…

– Знаешь что, Елагина, пригласи меня в хороший ресторан. Я так давно не был в ресторане, а уж женщины меня вообще никогда не приглашали. Я наглец, но пользуюсь случаем.

– Хорошо, Петюня. Какую кухню предпочитаешь?

– Ну, не хочется тебя разорять, – задумчиво протянул Петя, – я, конечно, никогда не был в ресторане «Ампир» и во многих других. Мимо проезжаю на общественном транспорте, а внутрь заглядывать не доводилось даже одним глазком. Знаешь, давай посидим скромненько и со вкусом. Пригласи меня в «Американский бар» на Маяковке.

– Разумно, – улыбнулась в трубку Ника, – часа через полтора у входа.

Это было действительно разумно. В таких местах, как ресторан «Ампир», можно запросто столкнуться с кем-то из многочисленных Гришиных знакомых. А этого вовсе не хотелось. Также не исключено, что застольные разговоры могли писаться кем угодно – от МВД и ФСБ до какой-нибудь параллельной бандитской структуры. Американский бар – место вполне скромное, демократичное, шумное.

– Можно я пока здесь побуду? – спросила Зинуля. – Видик посмотрю, музыку послушаю.

– Конечно, оставайся.

Через час, выруливая на Садовое кольцо на своей маленькой темно-синей «Тойоте», Ника с удивлением обнаружила, что за ней неотрывно следует серый «Мерседес».

– Ну здравствуйте, – пробормотала она, перестраиваясь в крайний ряд, ближе к обочине, и сбавляя скорость, – этого мне только не хватало.

Дождавшись, пока «мере» подкатит ближе, она резко затормозила у края тротуара и вышла из машины. «Мере» тоже остановился. Там сидело двое. Стасик и Костик. Молодые люди из охранной структуры, принадлежащей ее мужу. Именно они встречали ее вчера в Домодедово.

– В чем дело, ребята? – хмуро поинтересовалась она, заглядывая в салон сквозь открытое окно.

– Вероника Сергеевна, добрый день. Как вы себя чувствуете? – оба молодых человека одарили ее радостными улыбками.

– Спасибо, отлично. А вы? – сдержанно улыбнулась в ответ Ника.

– Все нормалек, – панибратски подмигнул Стасик.

– Ну и славно. Я рада, что у вас «нормалек». Зачем вы сели мне на хвост?

– Григорий Петрович приказал, – пожал пудовыми плечами Костик.

– Отменяется, – покачала головой Ника.

– Что отменяется? – спросили они хором-

– Приказ Григория Петровича.

– Не имеем права, Вероника Сергеевна, – вздохнул Стасик, – да вы не нервничайте. Вы успокойтесь. Мы ведь вам не мешаем, мы тихонечко.

Не ответив ни слова, Ника шагнула к своей машине, достала из сумки сотовый телефон, набрала код Синедольска и номер Гришиной спецсвязи, по которой он всегда сам брал трубку.

– Ника, девочка, как ты? – спросил он, ничуть не удивившись звонку.

– Гриша, скажи своим качкам, чтобы оставили меня в покое. Мне это не нравится.

– Солнышко, что с тобой? Почему ты так нервничаешь?

– Со мной все нормально. Сними охрану.

– И не подумаю.

– Гриша, как это понимать?

– Это понимать так, что ты теперь жена губернатора, и тебе по статусу полагается охрана. А чем ты, собственно, недовольна? Они тебе мешают? Или у тебя свидание? – он коротко рассмеялся, но смех получился натужным, искусственным.

– Да, Гришенька. У меня свидание, – вздохнула Ника, – и мне неловко перед молодыми людьми. Ну что они обо мне подумают?

– Да ты их не стесняйся, прелесть моя. Они думают что-либо только по моей команде. О тебе, солнышко, никогда ничего плохого. А с кем свидание?

– Да с одним сокурсником, – как можно небрежней произнесла Ника, – ты его вряд ли помнишь.

– Ну почему? Всех твоих сокурсников, с которыми у тебя сохранились теплые отношения, я отлично помню. Так с кем же у тебя свидание?

«Нельзя называть имя… но и врать тоже нельзя. Он запросто узнает… Он приставил ко мне своих качков потому, что поймал на лжи. Вполне возможно, домашний телефон прослушивается… Господи, ну что же это такое?» – с тоской подумала Ника и ласково проворковала в трубку:

– Ой, Гришенька, хороший мой, я же опаздываю, я дико опаздываю. Неудобно. Целую тебя.

Она никогда не ворковала, не говорила мяукающим, хныкающим тоном «капризной киски». Это был не ее стиль. А сейчас сфальшивила. И самой стало противно до тошноты.

– Подожди, мы не закончили, – в его голосе послышались неприятные нотки, – садись в машину, Ника. Опаздывать действительно нехорошо, но мы договорим по дороге. Так с кем же у тебя свидание?

– Ты же знаешь, я не могу разговаривать по телефону за рулем.

– Садись к ребятам.

«Он знает, с кем я встречаюсь и где, он знает, о чем мы будем говорить с Петюней, и вполне возможно, сегодня к вечеру ему уже передадут по факсу распечатку кассеты с записью разговора. Я что, думаю, это он, мой муж, мой Гришаня, заказал Никитку? Я правда так думаю? Я поверила гнусной анонимке?» – все это молнией пронеслось в голове, и уже совсем спокойно, без всякого фальшивого воркования и дрожи в голосе, она сказала:

– Да, Гришенька. Я, пожалуй, сяду в машину к ребятам. А мою кто-нибудь из них отгонит в гараж. Я встречаюсь в баре с Петюней Лукьяновым. Помнишь его?

– Конечно. Это тот, который стал патологоанатомом?

– Да. Так вот, мне захочется выпить в баре, и твои ребята очень кстати. Извини, что вспылила. Просто я еще не привыкла к роли губернаторши и жутко устала. В общем, ты сам понимаешь. Я тебя очень люблю, Гришенька.

– Я тебя тоже люблю, девочка. Будь умницей. Не нервничай и береги себя.

Она ждала, что он спросит про Зинулю. Но он не спросил, а произнести самой: «Да, кстати, я забыла тебе сказать…», почему-то не было сил. Язык не повернулся. Она забрала из «Тойоты» свою сумку, уселась на заднее сидение «Мерседеса» и ласково улыбнулась Стасику с Костиком.

– К «Американскому бару» на Маяковке. Если можно, быстрее. Пусть один из вас, ребята, отгонит мою машину в гараж.

Капитану Леонтьеву хотелось еще раз, уже спокойно и основательно, побеседовать с хозяйкой сгоревшей квартиры. Первый их разговор был коротким и совершенно несодержательным.

На следующий день после пожара Резникова Зинаида Романовна примчалась из Питера ночной «Стрелой» и опознала обгоревшее тело друга юности без колебаний. На вопрос, почему Ракитин Никита Юрьевич, имея собственную трехкомнатную квартиру в центре Москвы, переселился к ней в конурку гостиничного типа, Резникова менторским тоном сообщила, что у творческой личности бывают такие периоды, когда необходимо сменить обстановку, и количество комнат, а также прочие коммунальные мелочи при этом значения не имеют.

Такое объяснение всех устроило. Ну чего там, несчастный случай, стоит ли вдаваться в подробности? Кто их разберет, писателей, они народ такой… с придурью. Все хотели поскорее отделаться от бессмысленной, но обязательной рутины.

Сейчас капитану не терпелось поговорить с Резниковой. А она исчезла. Нельзя сказать, чтобы капитан сбился с ног, разыскивая свидетельницу, которая была едва ли не самой важной в не существующем пока что деле. Он связался с матерью Зинаиды Романовны, отправил человека в Сокольники и на Арбат.

Мать сообщила, что понятия не имеет, где загуляло беспутное великовозрастное дитя. В пельменной в Сокольниках сказали, что судомойка Резникова в отпуске за свой счет и когда появится на работе, неизвестно. На Арбате, где Зинаида Романовна иногда продавала свои картины, ее не видели с прошлой среды.

Впрочем, кроме Резниковой были еще свидетели, которые никуда не пропадали. Например, бывшая жена, бывшая няня, имелись еще и друзья-знакомые, адреса которых предстояло выяснить. И наконец, надо было вплотную заниматься поисками Сливко, главного героя трагических событий. «А Резникова появится, – решил капитан, – ну куда ей деться? Да и зачем? Может, укатила назад, в Питер? Может, просто загуляла с горя? Незамужняя, бездетная свободная художница, постаревшая хиппарочка образца семидесятых…»