И имя ей Гроза (СИ) - Евдокименок Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне было обидно. Хотя его слова и ожидаемы, предсказуемы. Хотелось сделать все как лучше, а получилось черт знает как.
Я так и не сказала ему главные слова, не открыла свое сердце. Ведь совсем недавно мне удалось понять, насколько он мне нужен
Скинула с себя одежду и позволила своей внутренней сущности овладеть мною.
Серебристая волчица стояла посередине комнаты, оскалив пасть.
Лишь вечером я вернулась домой. Злость, боль и отчаяние ушли, и осталась лишь усталость – мертвенная и тяжелая. Как будто все мои силы выпил вампир.
Едва я увидела его, стоящего на пороге моей комнаты, сердце мое сжалось от нехорошего предчувствия.
Что-то будет…
Андрей шагнул ко мне.
- Знаешь что, Кира, - Андрей говорил медленно, размышляя, и внезапно его речь убыстрилась, и каждое слово было пулей, летящей в мое сердце, так же как и его острый, сердитый взгляд. И я почувствовала себя загнанной в угол и побежденной.
Это было неприятное ощущение, и я отступила на шаг, и, скрестив руки на груди, постаралась выглядеть невозмутимой.
Он тем временем продолжал, подходя ко мне все ближе и ближе:
- …я долго думал над тем, что происходит между нами…
- Между нами ничего не происходит, - сердито сказала я. - Мы всего лишь друзья! – обида и злость вернулись.
- Да, я был не прав, - Андрей смотрел на меня своими бездонными глазами, в которых билась боль, рвалась наружу, точно зверь. - Прости меня.
- Не за что тебя прощать, я сглупила. – Я не позволяла себе опустить головы. - Между нами ничего нет.
- Ты врешь, - как-то не обвинительно и очень печально. - Зачем все это, Кира?
- Что «это»? – я постаралась как можно правдоподобнее изобразить удивление, хотя прекрасно знала, что он имеет в виду.
- Вот это, - и он схватил меня за плечи и притянул к себе.
Я попыталась вырваться, чисто для вида, слабо, не прилагая усилий, сама не зная почему.
Наверное, потому что…я его любила.
Всегда.
Я отстранилась.
- Обиделась? – понимающе произнес он.
Я уставилась на него разгневанным взглядом.
- Неужели нельзя было спросить прямо о моем отношении к тебе?
- А ты же не спросила про похищение? - в его голосе не было слышно вины, лишь торжество. – Так уж получилось
- Эх ты, артист, - я провела ладонью по его гладкой щеке.
Андрей самоуверенно спросил:
- Ну, что я прощен?
- Не дождешься! – обида все еще жила в моем сердце, колючим комом вспарывала его нежные стенки.
- А так? – легкое прикосновение губами к щеке рождает толпу мурашек, марширующих вдоль позвоночника. Андрей целует меня так, словно я – его воздух, его дыхание, словно без меня он задыхается каждый миг, каждый час, каждую секунду.
- Прощен, - выдохнула я, когда поцелуй закончился. Голова шла кругом, но я не отступила от своих правил, - при условии, что с Раей у тебя ничего не было.
- Клянусь! - пылко воскликнул Андрей.
- И больше без таких выкрутасов, - я разомкнула его объятия, присела на диван и выпила воды.
- Больше не буду, - он устроился рядом со мной. – И ты тоже!
Вода пошла не в то горло. Он похлопал меня по спине.
- Если ты не будешь дурью маяться,– согласилась я, погладив его по мягким волосам. - Просто ты сам знаешь, сколько всяких проблем, валится на мою голову. Поэтому я и уделяла тебе немного внимания.
- Да, быть вожаком запарно, - произнес он.
- Вот, победим оборотней и тогда подумаем, чем заняться, - задумчиво проговорила я, садясь на диванчике. Удивительно, как мы поместились здесь вдвоем?
Он положил голову мне на колени, обнял и прижался, словно доверчивый щенок. Я гладила его по волосам. Минуты медленно текли, уходили…
- Кира, если мы выживем,– спросил Андрей, - когда закончится война, ты останешься со мной?
Все слова куда-то исчезли, испарились. Я смогла лишь кивнуть, тайно ненавидя себя за молчание.
Он смотрел на меня решительно, страстно, притягивая все ближе и ближе.
- Я… не могу без тебя, Кира…- простонал он, накрывая мой рот поцелуем. Безумным, головокружительным, полным яростной жажды. Полным безумия. Прекрасного безумия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Я никогда так не целовалась… Прежние мои поцелуи были жалкими, нелепыми попытками… всего лишь смешными пародиями.
Я захлебывалась в своей любви, наконец, сумев признать то, что я испытывала и страх, потаенный, непризнанный медленно таял, и вместо него рождалось что-то прекрасное, истинное, необычайное.
Он медленно отстранился и прошептал:
- Я всегда любил тебя, Кира… даже когда не знал, я мечтал о тебе… а потом ты, поганка милая рвала мне сердце!
- Прости, - прошептала я. - Прости за то, что я так долго отвергала тебя.
- Игра стоила свеч, - улыбнулся он.
- С таким «отцом», как был у меня, я не очень-то любила мужчин, - стараясь не смотреть на него, произнесла я. - И что-то подсознательно не давало мне приблизиться к тебе. Но теперь все будет иначе! – с надеждой воскликнула я.
- Но ты же видела, что я не такой! – заявил Андрей обиженно.
Я покачала головой:
- Да, но … - и за этим маленьким словом стояли тысячи вещей.
Андрей притянул меня поближе к себе, так что я чувствовала тепло его тела и мы, словно две части мозаики сложились в одно существо. И исчезли все противоречия, все обиды и ссоры, разъединяющие нас.
- Я все понимаю, - он нежно поцеловал меня в кончик носа. - Ты мое солнышко!
Я едва не замурлыкала от его слов и поцелуев, но сдержалась, и вместо этого спросила:
- А ты не боишься того, что любовь нам помешает сражаться? – Или же потерять друг друга?
- Не помешает, - он ухмыльнулся и опалил мою шею горячим дыханием. - Придумываешь причину, чтобы избавиться от меня? Не выйдет, Гроза!
Мне захотелось оттолкнуть его, избавиться от всего этого! Удушающая волна злости взметнулась со дна души.
И в то же время его смелость притягивала и гипнотизировала меня.
- А угрожать мне не надо! – сердито заявила ему.
- Хорошо. Только не убегай! – попросил он, отпуская меня и смотря на меня жалобным и печальным взглядом.
Я вздохнула.
Что же мне с ним делать?
Я обвила руками его шею и прошептала:
- Никогда…
До чего же Нилейнорит было тоскливо. Скука сковала ее душу, обвила темными, удушливыми кольцами, холодом выморозила кровь.
Делать было нечего. Сборники эльфийских баллад и сказаний надоели, не шли, не восхищали, как раньше. Иллюзии казались вымученными, не настоящими и рассыпались в пыль, стоило лишь махнуть рукой.
Злость ушла… А вместо нее поселилась горькая печаль.
Как там без нее Аспен? Что он подумает о Нилейн, узнав, что она исчезла? А Арр?
Хорошо, хоть Арр ее найдет. В этом, она была уверена.
- Эх, - вздохнула Нилейн, растягиваясь на полу и закидывая руки за голову. Не видать ей теперь Аспена. Жалко, что они даже не попрощались, ведь в ее жизни было не так много друзей. Проще говоря, почти не было. Настоящих друзей, а не лизоблюдов и подхалимов, славящих дочь Владыки. Их Нилейн избегала после страшного предательства, о котором не хотела вспоминать.
Но от памяти никуда не уйдешь и против воли пережитое само вставало перед глазами.
С детства они росли вместе Нилейн и Ретира. Ретира была полной противоположностью Нилейн: авантюристка, проказница, шустрая и веселая. А Нилейн была другой, пока ей не надоело вычурное послушание: примерной девочкой, любимицей отца и гордостью учителей.
Каждое утро Ретира чуть свет уже будила Нилейн, вихрем врываясь в комнату, брызгая водой в лицо и смеясь. Ее каштановые волосы развевались, острые ушки подрагивали, а карие глаза, словно наполненные светом сияли.
День проходил в совместных играх, уроках и радости.
Так было, пока Нилейн не исполнилось тридцать. Она превратилась в юную и привлекательную девушку, и ее отец решил: «Пора искать жениха!».
Женихом стал Ясолир, молодой, перспективный, родовитый. Привлекательный. Когда Нилейн увидела его впервые, сердце ее остановилось и девушка поняла это – любовь. Вечная, как чаще всего бывает у эльфов.