Принцесса. Как стать королевой (СИ) - Наталья Ткаченко

*Высказывание о булочках приписывается Марии-Антуанетте (1755–1793), королеве Франции, супруге Людовика XVI. Легенда гласит, что она произнесла эти слова в ответ на сообщение о голодных бунтах и погромах булочных и зернохранилищ в Париже. Достоверность этих сведений сомнительна, однако королевская чета действительно предпочитала упорно не замечать тяжёлой ситуации в стране. Это была не лучшая политика, так что ничего удивительного, что всё закончилось Революцией, а последние Бурбоны были гильотинированы. Как вы понимаете, Славку подобный опыт не очень-то вдохновляет.

Глава третья, в которой планы превращаются в экспромт

"План спасения Танислава" был прост, как всё гениальное: приходим, забираем, уходим. То есть это Федька, как автор, утверждал, что план гениален. А у меня просто не было других вариантов. Не больно-то поразмышляешь, когда весь день идёт работа в режиме нон-стоп, а вечером мгновенно засыпаешь, стоит только добраться до вожделенной постели!

Визит к Гверфальфу был прикрытием, предложенным мной с коварной целью поближе познакомить брата с хаклонгами и изжить в нём комплекс: "раз я не могу превращаться, они будут смотреть на меня, как на урода". Всё, что мне удалось выбить из Федьки, это что Гверфальф говорил с ним от силы три минуты, но успел на восхищённый Федин вопрос: "А я тоже могу вот в такого огромного и крылатого превратиться?" — ответить отрицательно. Причём, если меня искренне сожалеющие интонации ничуть не обидели, Фёдор решил, что его за человека (то есть за хаклонга) не считают, и надулся. И несмотря на то, что наши дальние родственники исправно ждали его в гости, брат демонстративно заявлял, что не желает с ними иметь ничего общего. Сколько я ни заверяла его, что они чудесные, а их Острова — самое волшебное место в этом мире.

И всё же даже нечувствительного к красоте Федьку поразил открывшийся его глазам пейзаж: огромный дом из чисто-белого камня, густые зелёные заросли вокруг и цепочки островов в раскинувшемся под нами море. Брат огляделся и со свойственной ему краткостью восторженно высказался:

— Офигеть!

Я решила поработать экскурсоводом и ляпнула, не подумав:

— Это дом Гверфальфа и Гвердани. А с этой площадки они взлетают.

Федька мгновенно помрачнел и грозовой тучей двинулся ко входу в дом. Только я удивилась тому, что никто не вышел нас встречать, как увидела хаклонга, поднимающегося от морской глади. У меня захватило дыхание: с каждым взмахом огромных перепончатых крыльев множество тёмно-золотых искр пробегало по гибкому зелёному телу красавицы, летевшей в лучах солнца к выступу, на котором я застыла. Плавным движением хаклонг взмыл надо мной, показав нежно-золотистый живот и по-женски изящные лапы, и приземлился рядом, в дрогнувшем воздухе приобретя человеческий облик.

— Слава! — Гвердани в два шага оказалась рядом и крепко обняла меня, прижимая к груди, отпустила и заглянула в глаза (для этого ей пришлось наклониться). — Как я рада тебя видеть! Ты давно не заходила.

— Королевские обязанности, — похоронным голосом ответила я, думая, что никогда не перестану удивлённо таращиться на её действительно неземную красоту.

В человеческом обличье в хаклонгах, казалось бы, всего слишком: слишком яркие и густые волосы, слишком большие, опушённые невероятно длинными ресницами глаза, слишком выразительные черты лица, слишком высокий рост, слишком совершенная фигура… но всё это сливается в них в такой гармонии, что не вызывает ничего, кроме восхищения.

— Я вижу, ты не одна, — заговорщицки улыбнулась мне Дани, даже не оборачиваясь. Я выглянула из-за неё и увидела застывшего в паре десятков метров Федьку. На его лице застыла обречённая зависть вперемешку с восторгом.

— Федя! — окликнула я брата и строгим голосом приказала: — Иди сюда, поздоровайся с тётей Гвердани!

Дани засмеялась, оборачиваясь, и сама подошла к оробевшему племянничку и заключила его в объятья:

— Здравствуй, дорогой мой потеряшка!

Федька что-то замычал протестующе, но выбраться из железной хватки хаклонга ему было не под силу. Наконец, натискавшись, Дани отпустила красного как рак парня и весело сказала:

— По-моему, ты подрос и окреп с тех пор, как Гверфальф тебя видел!

Если до этого Федька явно собирался возмутиться подобным бесцеремонным обращением, то после комплимента (а братец у меня трепетно относится к собственной мускульной массе), только буркнул:

— Может быть.

— Гверфальф сказал, как ты расстроился из-за того, что не можешь летать, — Дани, казалось, не заметила мгновенно посмурневшее лицо "потеряшки". — Но ты ведь всегда можешь полетать со мной или с Гверфальфом! — она чуть наклонила голову к плечу и тоном змеи-искусительницы вкрадчиво спросила: — Хочешь?

— Соглашайся, — тут же подтолкнула я Федьку. — Это так здорово!

По лицу Федьки было понятно, что попранная гордость отважно, но не очень успешно сражалась с желанием всё же попробовать, как это. Наконец брат выдавил из себя:

— Как-то не могу… женщине на шею садиться, — выпалил он к моему огромному удивлению. Вот уж не подозревала, что брат может терзаться подобными мелочами!

Дани в ответ только засмеялась и отошла, приняв свой настоящий облик. Огромный, метров двадцать в длину (и ещё десять — хвост), хаклонг небрежно изогнул шею, подставляя Федьке чешуйки, чтобы брат мог забраться наверх, и я услышала, как Дани говорит сквозь смех: "Садись, не переломится!"

И Федька решился. Брат ловко уселся на нужное место, Дани легко подбежала к краю площадки и прыгнула вниз, исчезая из поля зрения. Я бросилась за ними и увидела, как, раскинув переливающиеся золотом крылья, хаклонг с моим братом, судорожно вцепившимся ей в шею, планирует к морю.

Это было так красиво, что у меня защипало глаза. Я прерывисто вздохнула и тут же ощутила на своём плече тяжёлую ладонь, обернулась и со знакомым чувством успокоения, всегда возникающим у меня рядом с Гверфальфом, уткнулась носом ему в грудь, закрывая глаза.

— Здравствуй, малышка, — он мягко погладил меня по голове, скользнул пальцами по венцу и добавил, чуточку смеясь: — Её Величество королева Великого Объединённого королевства.

— Ой, ну её, эту королеву! — я только надёжнее спрятала лицо у него на груди. — Знал бы ты, как же я устала от всего этого!

Гверфальф засмеялся:

— Уже? Впрочем, ты слишком молода, чтобы в одиночку заботиться о благополучии целой страны. В твоём возрасте есть множество более подходящих занятий.

— Полностью согласна, — кивнула я, мужественно отстраняясь. Гверфальф знакомым внимательным взглядом смотрел на меня сверху вниз. — Вот найду Тана, верну и посажу на трон!