Фортуния любит отчаянных - Элина Литера

нее хоть дюжина покровителей заведется, главное, чтоб оставила одного из "моих женихов" для Кавалле.

В программу фуршета я включила небольшой танцевальный вечер. Эрнаус с отпечатком долга на лице повернулся в мою сторону, но я пристально посмотрела на одного из советников, и тот понял намек. Эрнаус с облегчением повел в танце актрису.

Чтоб не рисковать, ему все же пришлось пригласить меня на четвертый танец, но глаза Эрнауса шарили по залу в поисках дамы сердца. Я решила, что если с кем из "женихов" и быть откровенной, то с ним.

— Милорд, я знаю о планах Его Величества Отто и Его Величества Альфреда на наш с вами счет.

— Хм... Отдаю должное прямоте юности, Ваше Высочество, — Эрнаус очевидно намекнул на свое отношение к нашей разнице в возрасте.

— Да, милорд, мне тоже не нравится, как короли передвигают фигуры. Рискну поразить вас еще большей прямотой. Пока на доске все три, потерю одной они могут простить и мне, и самой фигуре.

— Вы намекаете на то, что собираетесь смахнуть всех троих?

— Непременно, милорд. И поскольку не люблю, когда со мной нечестно играют, сама не собираюсь придерживаться правил.

Танец предполагал разойтись и повернуться, и мне пришлось прервать речь. На лице Эрнауса, который получил несколько секунд для осознания положения, отразился интерес. Мы сошлись, и я продолжила:

— Вы видитесь мне достойным человеком, милорд, поэтому вам единственному я предлагаю выйти из игры самому. Тем более, — я скосила взгляд на Кавалле, — у вас есть цель получше слишком молодой опальной принцессы.

Эрнаус молчал. Я сильно рисковала. Он мог пойти к послу или сразу к братцу и все ему выложить. С другой стороны, я не сказала ничего определенного, а то, что я буду из кожи лезть, чтоб отменить свадьбу, Альфред и так знает.

На последних па Эрнаус, наконец, заговорил:

— Я ценю откровенность, Ваше Высочество. И, действительно, для достижения целей государства во многих случаях можно найти другие пути.

Мы раскланялись и разошлись.

Дагни, как моя камеристка, присутствовала в зале. Я отослала ее за платком — о таком знаке мы условились до бала. Сейчас Дагни подкинет под дверь Кавалле записку с предложением разделить со мной завтрак.

Вечер закончился ближе к полуночи. Кавалле ушла одной из первых — разумеется, она устала в день спектакля. Надеюсь, записку она не пропустит.

* * *

Не пропустила. К завтраку госпожа Кавалле пришла напряженная, будто готовая сорваться с места. Я привычным рыком отослала фрейлин и предложила актрисе сесть за стол.

— Ваше Высочество, я смею надеяться, что вы не сочли меня слишком дерзкой или чересчур навязчивой на приеме. Выступление на людях — моя жизнь, но если вы считаете, что мое поведение выходило за рамки допустимого, я приношу свои искренние извинения.

— Госпожа Кавалле, ваше поведение ничуть не предосудительно. Более того, если до вас дошли слухи про меня и лорда Эрнауса, поверьте, я многое бы дала за то, чтобы у этих слухов не было основания. И как мне удалось узнать, в этом мы с лордом Эрнаусом придерживаемся схожей точки зрения. Увы, основание, действительно существует, но пока еще, в ближайшие дни, его можно уничтожить.

— О... — актриса недоумевала, не обманулась ли она в понимании моих слов.

— Если у лорда Эрнауса появится интерес помимо того, который продвигают сильные мира сего, я буду только рада. Пока еще ситуация располагает к тому, чтобы этот интерес удовлетворился безболезненно для всех сторон.

На лице Кавалле проступило неописуемое изумление. Все же услышать от принцессы "мы с женихом друг другу не нужны, забирай его себе" — такое бывает раз в столетие. Она неверяще смотрела на меня.

— Госпожа Кавалле, разрешите задать вам прямой вопрос в надежде на честный ответ. Как вам показался лорд Эрнаус?

— Ваше Высочество, — ее голос слегка дрогнул. — Лорд Эрнаус — достойнейший и благороднейший человек. Его внимание польстило бы любой женщине. О, я понимаю ваши мотивы, но мне в два раза больше лет, чем вам, и я смотрю на него совершенно иначе. — Она вздохнула. — К тому же, признаюсь честно, я уже стала подумывать, каким образом удалиться со столичной сцены. У меня есть покровитель, но становиться его протеже на несколько лет, не имея никакого иного дохода, казалось еще мне худшим выходом, чем провинциальная сцена. Теперь же, после знакомства с лордом Эрнаусом, если у меня, действительно, есть третий путь... О, я прославляла бы Юнонию в трех храмах!

— Мне ближе Фортуния, — я положила монетку между бокалом для сока и приборами.

— Я не настолько отчаянная, — улыбнулась госпожа Кавалле.

— И все же, давайте спросим Фортунию, есть ли у вас шанс?

Я подбросила монету, и несколько раз кувырнувшись, золотой кружок упал на скатерть. Фортуния, прищурившись, смотрела на мою гостью.

— Богиня полагает, что мне стоит рискнуть, Ваше Высочество, — кивнула актриса. — Что ж, негоже отвергать расположение богинь. Сколько времени у нас есть?

— Безопаснее всего было бы, если бы лорд Эрнаус поговорил с послом или с Его Величеством не позже чем через пять дней. Пока еще Его Величество Альфред воспримет это в достаточной степени бесстрастно. На доске остается еще две фигуры.

— Я поняла вас, Ваше Высочество. Если все сложится так, как мне мечталось этой ночью, я буду молить Юнонию за вас до конца жизни!

Я кивнула.

— Госпожа Кавалле, моя камеристка Дагни и моя горничная Агни посвящены в мои планы и облечены полным доверием. Можете использовать их как посыльных, это настолько безопасно, насколько вообще можно говорить о безопасности в королевском дворце.

— О... Могу я попросить у Вашего Высочества бумагу и перо?

— Разумеется, после того, как вы отдадите должное великолепному омлету, — я подала знак снять крышку с блюда.

После кофе я провела актрису в кабинет и уступила ей место за секретером. Та набросала записку для Эрнауса.

Когда Агни побежала по коридору передавать послание, я едва ли не приплясывала от радости. Интересно, купидоны чувствуют себя так же, когда стрелы поражают цель?

До охоты восемь дней. У меня только один шанс. Не промахнуться бы.

Задумчиво я подбросила монету, и та снова легла лицом вверх. Интересно... Я подбросила снова. Лишь на девятый раз я увидела истекающую лавой гору на реверсе. Я попробовала поставить монету на ребро, но она падала —